|
Аз есмь Софья
| |
| Дата: Четверг, 05.02.2015, 17:45 | Сообщение # 26 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibara Группа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Бум ждать продолжения.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 12.02.2015, 18:12 | Сообщение # 27 |
 Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
- ВЫ!!! Ходите невесть где!!! Мать глаза выплакала!!!
Алексей с Софьей переглянулись, безмолвно спрашивая друг друга - это еще что за явление хвоста народу? А хвост был впечатляющим. Пухлая темноволосая девочка лет так восьми - десяти гневно топала на них ножками.
Ну да, это оно и есть - сестрица Марфа.
Закончив все дела с гонцом, дети решили вернуться под присмотр мамок-нянек, чтобы потом к ним не было претензий - и первым делом наткнулись на это чудо в перьях.
И дорогих перьях. Одна душегрея чего стоит - вся жемчугом расшита. А золотая лента в волосах? Кстати - достаточно жидких и редких. Софья даже порадовалась за себя, она-то куда как лучше смотрелась. И румянец на щечках играл, и под платьем гуляли мышцы, а не сальце, как тут. И к чему это обиженное выражение?
На обиженных, Марфуша, воду возят...
- в чем дело? - надменно поинтересовался Алексей, перехватывая инициативу у сестры. Ему с рук спускалось то, что никогда не сошло бы Софье - и он быстро это понял. И научился пользоваться.
- Дети неразумные!
Марфа пыталась подражать кому-то из взрослых, но куда там.
Алексей, не долго думая, ухватил за руку ближайшую девку.
- а ну позвать сюда Лобанову-Растовскую!
И перевел взгляд на Марфу.
- Ты, девка безмозглая, решила, что можешь на царевича орать? Тебе кто вообще разрешал голос поднимать?
Все-таки мальчишка тоже переволновался - и сейчас с удовольствием срывался на сестре. Софья его не останавливала. Зачем?
- твое бабье дело сидеть ровно да молиться громко, а остальное тебя не касаемо. Бодливой корове бог рога не дал!
- Государь царевич?
Анна Никифоровна себя долго ждать не заставила, вихрем принеслась. А и то ж... если царевич в покоях, надо об этом первой царице сказать, а то и сына к ней привести...
Мальчишка ее опять разочаровал.
- Княгиня, возьмите вот это и умойте, что ли?
Марфа, действительно слегка испачканная чем-то вроде киселя, надулась. Царевич посмотрел на сестру с презрением.
- Невместно царевне себя, как девке кухонной держать! Ежели не знаешь, что сказать промолчи. А взрослым не подражай, пока ума не нажила.
Потом взял Софью за руку и потянул за собой, оставив княгиню с царевной в легком шоке хлопать глазами. Девочка только головой покачала. Взрослеет братик. И это - хорошо.
Если так и дальше пойдет - не мальчик вырастет, но муж. Дай-то Бог.
Алексей, тем временем, прошел через расступающуюся перед ним толпу мамок и нянек и присел рядом с бессильно лежащей на кровати царицей. Погладил ее по руке.
- Маменька, не бойся. Все хорошо будет.
Из темных глаз Марии Милославской покатились крупные слезы. Софья стояла рядом с братом незримой опорой и разглядывала свою мать.
М-да, первый бунт, во время которого толпа ворвалась в Кремль, сильно ее подкосил. Вот и сейчас... боится. Очень боится. И все же...
Ты - царица.
Должна держать себя в любой ситуации, что бы там не происходило. А Мария расклеивается на глазах.
Судить - легко. А смогла бы сама Софья держать себя?
Хотя... странный вопрос. Она уже здесь. Она уже ведет себя, как царевна и не срывается в пропасть истерики. Или она просто не представляет всей опасности бунта?
В любом случае - не стоит судить мать. Ей и так тяжело. Лучше подумать, что можно сделать, чтобы помочь ей и примет ли она помощь. Как-то так...
Алексей утешал царицу.
Софья, которую никто не осмеливался оттеснить, думала. Больше им ничего не оставалось. Ждать и верить. Молиться?
Она бы молилась, если бы умела. Но произносить заученные слова - и вкладывать в молитву душу - вещи безусловно разные. А раз второго не дано, то не паскудь таинство первым...***
Когда Алексей Михайлович появился в тереме, Алешка первый бросился отцу на шею.
- Тятенька!!!
Царица лежала без чувств. Софья тихо стушевалась в уголке. Ни к чему ей громкая известность. Вот Лешка - тот да, должен быть на виду. А ей хватит и того, что Ордин-Нащокин жив. Не хотелось бы сейчас лишиться такого полезного кадра...
- Как вы тут? Все в порядке?
- все хорошо. Стрельцы входы перекрыли, - отчитался Лешка. И тут же, без перехода, повесил голову. - Тятенька, ты прости меня... я за подмогой послал!
- Как? Кого?
- Так младшего же Ордина-Нащокина! - Лешка был абсолютно безмятежен и наивен. - Кому ж еще и доверять, если не ему?
Старший расцвел в улыбке.
Алексей Михайлович потрепал сына по голове.
- все в порядке будет... не волнуйся.
- да я и не волновался. Вот матушке плохо...
- что с ней?
- Боится она сильно...
Алексей Михайлович кивнул.
- сейчас схожу, успокою...
Алексей незаметно переместился в угол, к Софье.
- Что теперь?
- Только ждать...
Долго ждать не пришлось, во всяком случае, новых действующих лиц. Из Дьяково примчался Аввакум и был тут же допущен к царевичу. Кинулся в ноги, поинтересовался, поздорову ли, все ли в порядке, получил утвердительный ответ и расслабился. Отошел в сторонку, тихо поинтересовался у Софьи, все ли в порядке, погладил девочку по голове и заверил, что пока он рядом - ничего плохого не случится. Софья молча выставила мужчине высокую оценку.
Ведь волновался, кинулся сюда - и застань он бунт, наверняка попытался бы увещевать людей, вышел бы к народу, проповедовал, не обращая внимания на то, что его могут убить...
Кремень, а не человек. На таких русская земля и держится.
Интересно, как развиваются события в Москве?
Софья не была бы так спокойна, знай она, что вторая группа мятежников собирается идти на подмогу первой.***
А они собирались. Бунт вспыхнул не просто сам по себе, хотя и давили на людей достаточно сильно, но терпения у народа хватало. И все же, во многом в бунте повинны были Милославские. Как царские родственнички, они воровали много и со вкусом, а остальным боярам это почему-то не нравилось. Наверное, потому что к кормушке не подпускали, ай-яй-яй...
И одним из вдохновителей, хотя и тайным, был боярин Матвеев.
Умен был Артамон Сергеевич и силен, и хваток, вот только масштабов нужных никак добиться не мог. К царю хоть и вхож был, но на многое не влиял. А хотелось большего, большего...
Задумано было просто. Поднять бунт, спровоцировать беспорядки, обвинить в них Милославских, Хитрово, Ртищева - и сделать так, чтобы царь удалил их от себя. Раскидать подметные письма, взбаламутить народ, нанять крикунов, чтобы накручивали побольше, прибавить стрельцов и солдат из нескольких полков, командиры которых ему обязаны - вот и заварится каша.
Царь напугается, пуганый уже, удалит врагов Артамоши от двора, а там и его время настанет.
Получилось все вполне неплохо. Сначала.
Первая волна бунтовщиков докатилась до Коломенского и крикуны, не долго думая, принялись накручивать вторую. Эти были уже серьезнее, поэтому в Москве вспыхнули грабежи и погромы. Причем громили купцов, с которых было чем поживиться. И тех, кого было выгодно громить.
Так уж вышло, что боярин Матвеев был женат на англичанке Марии Гамильтон, получившей в крещении имя Евдокия. Родом девушка была из Немецкой слободы, но мы же не будем никого подозревать, верно?
Например, уважаемых иноземных купцов в том, что они душат конкурентов и целенаправленно устраняют их во время бунта. Это же так... нецивилизованно! Просто фи!
В Европах так не поступают, это всем известно и никому не интересно...
Сам Артамон Матвеев на всякий случай держал свой полк наготове. Ему надо было напугать царя, но не угробить, нет. Шансов взойти на престол у Артамона не было, устрани Романова - и Милославские тебя просто сожрут. Поэтому его полк и полк Полтева, который был ему кое-чем обязан, медленно двигались в Коломенское, не особо торопясь. И успеть вмешаться, если что пойдет не так - и не лезть, пока царь как следует не напугается. Тонкая такая грань...
Изменилось все в одночасье.
Всадник на гнедой лошади осадил коня перед первым рядом вояк.
- Кто главный!? У меня царская бумага!!! Приказ государя!!!
Орал Воин Афанасьевич так, что слышно было за версту. Матвеев ругнулся, но выехал вперед.
- Воин...
- Матвеев...
Мужчины друг друга знали и не любили. Но сейчас....
По красивым губам Воина скользнула коварная усмешка.
- Матвеев, царь повелел всем полкам идти срочным маршем на Коломенское, бунтовщиков разогнать нещадно, зачинщиков взять в плен! Вот приказ! Да поторапливайтесь! Промедление приравнивается к государственной измене!
Матвеев выругался про себя, в три этажа сплетя затейливые конструкции. Как неудачно-то!
Орал Ордин-Нащокин так, что слышало его все войско. Если сейчас боярин не послушается царского приказа - это конец. Хоть и не знал Артамон Сергеевич теории вероятности, согласно которой на сотню даже самых преданных солдат найдется два-три доносчика, но жизнью ее проверял не раз. И понимал, что сейчас придется спешно повиноваться.
Успел ли царь напугаться?
Разозлиться так точно успел...
Матвеев посмотрел на Ордина-Нащокина.
- ты с нами?
- Мне еще до Москвы надо, царь приказал...
- Сопровождающих?
Воин отмахнулся. Мол, свои есть...
Матвеев еще раз ругнулся про себя. Несчастный случай тоже устроить не выйдет. Кто-то да уйдет - и царю все станет известно. Казаки - те еще волки вольные, их завалить тоже можно, но это ж готовить надо! С кондачка такие дела не делаются...
Придется идти в Коломенское и самому ликвидировать то, что наворотил.
И что-то там сейчас еще в Москве?***
В Москве было веселее. Патрик Гордон таки добрался до полка. И если раньше он оглядывался на полковника Крофорда, то сейчас...
Бумага, которую ему показали, гласила вполне четко и понятно - разогнать бунт и прекратить беспорядки. Вот это он и будет делать. Да, именно на таких делах лейтенанты полковниками и становились. А дурак Крофорд... к черту его!
Вторая волна бунтовщиков так из Москвы и не вышла.
Патрик, примчавшись в расположение полка, показал царское распоряжение (Софья, словно чувствуя, что может понадобиться, написала его в трех экземплярах) - и поднял всех по тревоге.
Речей мужчина произносить не умел, да и русский язык ему давался сложно, поэтому он ограничился кратким:
- Солдаты! Враг в городе! Убивать тех, кто сопротивляется, вязать тех, кто сдается! За Царя-батюшку! За Русь-матушку!
Этого хватило за глаза. А что такое регулярная армия против неорганизованной толпы?
Это - страшно...
Солдаты шли по улицам Москвы, без особых размышлений либо стреляя в бунтовщиков, либо беря их в бердыши, когда те сопротивлялись, если же тати сдавались, их просто связывали и отправляли на площадь до дальнейшего расследования.
Бунт заглох, не начавшись как следует. И немало купцов и торгового люда, осеняли себя перед крестом, молясь за царя-батюшку, который вовремя... дай Бог ему здоровья!
Но до вечера это веселье затянулось. Патрик отправил солдата с докладом в Коломенское и остался наводить порядок. А к темноте и гонец от царя прискакал.
Алексей Михайлович благодарил за службу и обещал не оставить милостями. Бунтовщиков покамест велено было загнать в Разбойный Приказ, пусть с ними там разбираются. Ну а остальное - как царь-батюшка в Москву пожалует лично...***
Матвеев Софье не понравился. Слишком уж он выглядел рыцарем в своих сплошных доспехах, даже скорее напоминал идальго, слишком был западником.
Протопопу тоже Матвеев по душе не пришелся, но ругаться Аввакум пока не стал - подождем-с...
Особенно, когда мужчина спрыгнул с коня и помчался отчитываться царю, мол, так и так.
Бунтовщики кто разогнан, кто перебит, кто в плен взят, как твое величество и приказать изволило. Мы тут двумя полками, чего еще изволите?
Софьина бы воля - она бы поспрашивала, как так получилось, что полк Матвеева оказался подозрительно рядом с Коломенским? И почему бунтовщиков не перехватили еще на марше? Что они - на цыпочках мимо прокрались?
Ладно, можно было бы не перехватывать - так хоть гонца пошли, доложи по всей форме, чтобы царя без штанов... ой, пардон, в церкви не захватывали! А тут... поспел к раздаче плюшек!
Артамон раскланялся перед царем, царевичем, бросил злобный взгляд на Ордина-Нащокина, и Софья окончательно уверилась - этого надо гнать от царя.
Как?
Черт его знает! Придумаем!
Не нужен ей такой враг рядом! Нельзя ли его отправить воеводой в Сибирь, в какой-нибудь Учертанароганск?
Наверное, можно. Но это ж доказательства нужны, а где их взять?
А если...
Софья поглядела на своего деда - Илью Милославского. Вот где пройда и дрянь конченая. Как известно, все мы твари божии, но одни - божии, а вторые - твари. Вот это - яркий представитель вторых.
Любого за можай загонит и выгонит, если ему выгодно покажется. Вот нельзя ли ему намекнуть, что Артамон Матвеев под него копает лопатой?
Пусть они размерами... ручек померяются?
Надо только с Ординым-Нащокиным посоветоваться. А то ведь дедушка такая дрянь, хуже плесени. Один раз заведется - и черта с два выведешь...
А Алексей покамест млел от ласковых слов царя, от похвал бояр... ладно. Немного лести ребенку не помешает, а она потом объяснит, кому чего нужно. Главное - не допускать слишком громкого пения медных труб, а то пациента потеряем, не успев начать лечить. Страшная это штука...
Сама попадалась после смерти мужа.
Правда, тогда Софье повезло. Когда ее повело под сладкие речи, окончательно мозг она не распылила и дала задание не только службе безопасности, но и еще нескольким конторам. Вот из одной ответ и пришел. Ухажер ваш-де, альфонс и в общем, гнида. И частные примеры общего. По результатам и СБ на фирме почистилась. Но красиво пел, подлец!
Талантливо!
Ладно, это дело прошлого. А в настоящем... что?
В настоящем царь раздавал плюшки за подавление бунта.
Вкусняшка в виде какой-то золотой бяки досталась Артамону (нет, я таки не удержусь! Был ты Артамон - будешь Артемон! А плетку и ошейник мы тебе еще подберем), после чего оный пудель засиял медным тазиком.
Похвала досталась Ордину-Нащокину, а ближе к вечеру, как примчался из столицы его сын, так и тому при всех похвалы отлили. И знал я, что ты по юношескому неразумию за границу подавался, и приятно видеть, какой сын у Афанасия вырос, и давно бы так...
А вот на вопрос о награде Воин вдруг сделал финт ушами. Упал на колени и взмолился. Так и так, царь-государь, ничего не нужно мне, оставь при царевиче для разных поручений. Тебе служить - награда, твоему сыну - тем более!
Софья, которой Алексей пересказал это в красках, только фыркнула. Ну да, где Лешка, там и Анна, а чего еще мужику надо, если у него любоффф!?
В чем-то Воин был ей понятен. Натура увлеченная и увлекающаяся, в свое время увлекся заграницей - и рванул туда. Сейчас увлекся Анной, но опасности вроде пока нет. Был бы он помоложе - было б страшно но жизнь ему уже перья повыщипывала, теперь он осторожничает.
Вот и ладненько, ей такой дядя нужен, будет у трона, случись что, хоть один порядочный человек. А то на Милославских пробы негде ставить.
Фамилия, что ли, такая? Вроде бы дед и Илья, а на язык все равно тянется Жорж...
Как бы его приставить к делу?***
Илья Милославский...
Да, приглашать его в школу было не лучшей идеей, потому и разговор велся в доме боярыни Морозовой.
Феодосия не возражала. Хотя сейчас она не возразила бы, даже если бы царевич к ней на двор стадо слонов привел. У женщины было все, что нужно для счастья. Почти все.
Сын пристроен к царевичу, доволен, счастлив, не чихает и не хворает, уж и забыл, когда болел последний раз.
Протопоп, коему она дочь духовная, из Сибири вернулся и также пребывает при царевиче. Муж, правда, болен, а брат мужа и вовсе, кажется, умирать собрался, но все там будем. Так что за них помолиться, а в остальном - порадоваться. И особенно - что в один прекрасный момент на пороге ее дома появились царевич и две царевны.
Даже на староверов гонения притихли... а там, глядишь, и царь в разум войдет? Или царевич старую веру вернет?
Так что когда Алексей попросил боярыню предоставить кабинет для разговора, та не возражала. Сама слуг гоняла, чтобы все удобнее расставили, сама указывала, сама гонца к Милославскому послала - и тот прибыл...
А чего б и не прибыть? Не на скотный двор зовут, чай, к Морозовым! Илья и ждать себя долго не заставил, часа не пришло, как явился.
И искренне удивился, когда Феодосия провела его не к мужу, а в комнату, где за большим столом сидел невысокий мальчишка, хорошо знакомый Илье.
Светловолосый, синеглазый, серьезный не по годам - внук его. Алексей Алексеевич Романов, наследник престола.
Больше Милославский удивился бы, узнай он о том, что в комнате внуков двое и что вторая внучка прячется под столом. Но... кто б ему рассказал? А Софья предпочитала молчать и разглядывать оппонента через специально оставленные щели.
Знакомьтесь, леди! Милославский. Илья Милославский. По отчеству Данилович, по характеру пройда, по жизни - дрянь человечишка, по должности - начальник Иноземного Приказа. Придавить бы и забыть, да вот беда - пока он может быть полезен, мы и не с такими работать будем. Надо.
Шикарно характеризует мужика то, как он пролез из грязи в князи. Нет, традиция, подкладывать своих дочерей под вышестоящих не двадцатым веком началась и не им закончится. Чтобы вылезти из неизвестности, Илья подложил старшую дочь под царя, а младшую под царского воспитателя. И если у Марии все сложилось не так и плохо - ну, не любит муж, но хоть и не на сорок лет ее старше и плеткой не бьет, то Анне впору в петлю было. По счастью, последнее время Борис Морозов был очень плох, так что... туда и дорога.
С Глебом Морозовым у Софьи нормальные отношения сложились, а вот с его братом - ни в какую. Нет, любезен был Бориска до патоки, но в глазах все равно злость читалась. Очень уж закусывало боярина, что жена ему детей не подарила...
Ну да не до него.
Софья подглядывала из-под стола. Интересно, что делать будем, когда помещаться перестанем? Новый стол закажем - или брата выучим?
А Илья Милославский тем временем смотрел на царевича и думал - зачем Алексей Алексеевич позвал его? Раньше-то интереса не проявлял?
Но внешне боярин был само почтение, кланялся много и часто, восхвалял царевича за смекалку и сообразительность... долго Алексей этого терпеть не стал.
- Дед, ты знаешь, кто бунт устроил?
От обращения Илья слегка ошалел и заткнулся. Его царь-то тестем почти никогда не называл. Илья, да Илья, хорошо хоть к кормушке допустили.
А тут царевич. Но выгоду свою старый пройда понял мигом и закланялся.
- Никак не знаю... но...
- а я вот знаю. И ты убедишься, ежели поищешь немножко.
Вот тут Илья ушки на макушке поставил. А зачем ему искать? Или...
- правильно. Ты многим, как кость в горле. Подметные письма расклеивались, и народ подбивали идти бить Милославских. Чуешь, чем ветер пахнет?
О, Илья чуял. Алексей усмехнулся.
- Поспрашивай своих доверенных. Есть у Артамошки Матвеева подручные Сенька да Епифан. Вот и узнай, почто они к Шепелеву бегали, что ни день, да кто бумагу закупал помногу... поспрашивай.
Илья только глазами хлопал. Алексей повел рукой.
- Государь царевич...
- ты подумай, узнай, а потом мне сообщи, что надумаешь. Один бунт неудачей закончился, кто сказал, что второму не быть? Или забыл ты про Плещеева? Про Траханиотова? Их ведь ничто не спасло, да и ты царский тесть...
Произнесено было удачно. С оттенком легкого сожаления и даже грусти, так, что Илья мигом попомнил разорванных на части помощников, пережитый ранее бунт, и даже прохладное отношение царя.
Матвеев, значит?
Сначала Ордина-Нащокина подсидел, теперь под тестя царского подкапываться вздумал?
Ой, не спущу я тебе этого, Артамошка! Не спущу... ежели только подтвердится.
Царевич понаблюдал за сменой выражений на лице деда и вежливо предложил ему проверить, а потом уж поделиться своим мнением с Алексеем Алексеевичем. А вдруг он ошибся? Всякое ж бывает! Если что - он тут еще дня три будет, времени хватит... так что - мы вас не задерживаем.
Илья еще раз поклонился и ушел. Софья принялась расхваливать брата, заодно сообщая, что только она хвалит его искренне, остальные могут и свои цели преследовать. Снадобье против льстецов надо принимать заранее, по две капли скепсиса в день, в каждое ухо.
Алексей слушал, потом они с Софьей принялись обсуждать, что делать дальше, потом разговаривали с Глебом Морозовым, потом играли, потом...
А наутро приехал Ордин-Нащокин, довольный, как слон. Прямо-таки лучащийся счастьем и спокойствием.
- Все так, государь царевич! Действительно, Матвеев за бунтом стоял - один из многих.
- а еще кто?
- англичанишки! И ляхи проклятые.
- а этим-то...
- Англичанишки, вишь, узнали, что вы мастеров вывезли из страны. Матвеев же их...
- Любит и уважает, знаем. А ляхи - тут тем более понятно...
- Да, государь царевич. Если б вы вчера за помощью не послали, могло бы и серьезнее обернуться.
- Главное, чтобы Милославский сейчас нашел те же доказательства - и принялся жрать Матвеева, - вздохнул Алексей. Душевной симпатии ни к кому из названных мальчишка не испытывал, да и вообще... волчонок пробовал зубки.
- Дай-то Бог.
Ордин-Нащокин выглядел настолько невинным и благочестивым, что Софья поняла - доказательства будут.
Обязательно.
А не пора ли ей и здесь свое СБ заводить? Чтобы всю информацию не качать из одного источника?
Пора, мой друг, пора...
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 19.02.2015, 17:34 | Сообщение # 28 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Нравится. И чем дальше, тем интереснее.
|
| |
| |
| Дата: Пятница, 20.02.2015, 17:24 | Сообщение # 29 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Время шло.
Идей у Софьи было много, но проблема в том, что ни одну нельзя было воплотить - быстро. Требовалась подготовка, навыки, люди...
Требовались металлы?
Да, но как их найти?
А как искали золото и серебро? Собирали куски руды, проверяли, но опять же! Не просто так геологические экспедиции ходили! Нужно не просто обозначить... вроде этот кусок вон оттуда, а вот тот, это ежели держать от первого места на три лаптя правее солнышка и шлепать четыре дня. А то сейчас больше по принципу - нашел, а где нашел... там, на месте.
Нужны карты, люди, система доставки... и как?
Софья часами просиживала над картой, ужасаясь ее бедности и убогости. Видимо, царь всея Белыя Руси - это из-за количества белых пятен на карте. Ну, очень белых.
Про масштабную линейку и вообще молчим.
Оставался один выход. Формировать артели, обещать награду за интересные образцы, искать ученых, которые определят металл... сама Софья четко знала, что золото растворяется в царской водке, а вот остальная химия была за пределами ее знаний.
Ордин-Нащокин по мере сил помог девочке. А еще - познакомил ее с Демидом Антуфьевым.
Тут как получилось... Софья, вспоминая все, что она знала о производстве и добыче металла, вспомнила Урал. И - сказки Бажова, которые читала когда-то. А там как раз упоминались Демидовы.
А потом речь зашла о хороших специалистах по металлу. И Ордин-Нащокин упомянул Демидку, кузнеца тульского...
Софья заинтересовалась - и не пожалела.
Кузнец был... молодец! Косая сажень в плечах, а мышцы такие... стальные шары перекатываются. Но бог с ними, с мышцами, мозги были золотые. Такие люди наверх и карабкаются, им бы только в начале помочь. Софья подумала, поговорила с Алексеем - и - почему нет?
Кузнецу было предложено поработать на корону. Точнее - на царевича. Чтобы он с рудой разбирался, где какая, а ему за это приятные плюшки. Помощь в развитии дела. А еще...
У кузнеца оказалось три сына - Никита, Григорий и Семен. Вот старшего, Никиту, вполне можно было взять и в царевичеву школу. Кузнец не возражал, Алексей Алексеевич - тоже.
Школа потихоньку развивалась и крепла.
Мальчишки учились, причем всю программу Софья рассчитала на четыре года. За это время они взрослели, более-менее крепли, получали нужные навыки... первое поколение, конечно, придется учить дольше всего, но овчинка стоила выделки. Второй класс пошел уже боярских детей, третий и четвертый - Софья планировала взять купеческих и стрелецких, а потом уже принимать с большим разбором. Как обеспечить поступление в твой ВУЗ? Сделай его престижным и недоступным.
Софья отлично знала ситуацию в России, которая уже вспоминалась сном. Там образование стало общедоступным, но снизилась его ценность. Здесь так еще долго не будет, здесь любой образованный человек - ценность. И потому Софья вовсе не собиралась отдавать бывших беспризорников в солдаты - слишком грубый расход ценного материала.
О, нет.
Ее дети будут учиться четыре-пять лет, чтобы на выходе получились специалисты, умеющие читать, писать, свободно считать, говорящие на нескольких языках, ну и общая физическая подготовка.
Владение оружием, опять же, верховая езда, борьба - да много всего. Трудно?
О, нет. Трудно с дубами, у которых мама-папа и они абсолютно не понимают для чего им учиться? Родители ж все купят, правда? То, что родители не вечны, до них просто не доходит и в результате балованные домашние детки попадают в руки небалованным волчатам. Обычно их судьба складывается достаточно печально.
Хотя и для 'мажоров' есть методика перевоспитания. После того, как один молодой князь несколько раз помыл нужники, спеси у него поубавилось, а когда сына боярина, несмотря на все протесты родителей, выставили за дверь школы и заявили, что к обучению не гож, потому как голова дубовая - ситуация резко поменялась.
Никому не хотелось опозорить свою семью. Да и наказания штука такая... неприятная...
А люди Ордина-Нащокина старались вовсю, распуская по столице слухи от правдивых, что царевич будет лично принимать участие в судьбе каждого выпускника до вовсе уж фантастических, что каждому, окончившему царевичеву школу чуть ли не посольский приказ под начало дадут. Во все подряд люди не верили, но...
Этот выезд Софья запланировала давно.
Проблема была в другом - где найти столько коней? Да и научить ребят строевому шагу... ну не принято сейчас это было, не пришла еще на Русь настолько жесткая муштра. Хотя... иноземцы в помощь.
Тот же Патрик Гордон, с которым достаточно близко сошелся Воин Афанасьевич, стал часто бывать в царевичевой школе - и с удовольствием отрядил нескольких подчиненных в помощь наставникам. В том числе и шотландца Джона Кеннона, который обладал трубным голосом, мерзким характером - и был неоценим при дрессировке новобранцев.
И в итоге...***
'Зеленою весной, под старою сосной...'
Мотив сам собой лез на ум. Софья и Анна маялись в возке, не показываясь наружу. Алексей же вел колонну.
По итогам второго года обучения, лучшим ученикам разрешили повидать царя-батюшку и принести ему клятву на верность. То есть - целовать крест.
Алексей Алексеевич, разумеется, командовал парадом. А вчерашние беспризорники...
Было их всего три десятка - самых лучших. Из тех, кто и с конем справлялся, и с письмом, и в схватке не плошал... все в красных кафтанах, все в новых сапогах и при новом оружии, все робкие и бледные, но храбрые той отчаянной храбростью, которая всю жизнь заставляет мальчишек вскидывать голову - и шагать навстречу опасности.
Все они выстроились в три ряда перед царским крыльцом, все не раз отрепетировали, что и как делать, но когда с крыльца шагнул вперед Алексей Михайлович...
Софья прикусила губу, сжала кулачки.
Если сейчас все пройдет красиво - люди потянутся. Намного больше, чем было до того. А ее мальчишки приобретут легальность. Можно даже сказать - легитимность.
Только бы все прошло хорошо, только бы...***
Васька отчаянно трусил, но старался этого не показывать. Сидел, гордо развернув плечи, улыбался, а рука, словно обретя свою волю, крепко сжимала рукоять сабли, слишком большой для подростка. Драться он ей бы не смог, но для показухи - самое то.
Сидел, смотрел на маковки Кремля, на бесконечно прекрасный в своей яркости собор Василия Блаженного - и сердце сжималось.
Он - здесь.
А видел бы он себя со стороны лет пять тому назад, когда как волчонок, жил впроголодь и питался объедками?
В жизни бы не поверил!
А ведь и такое бывает.
Васька был одним из лучших учеников царевичевой школы. Физическая подготовка постепенно начала ему даваться, а там и остальное подтянулось. И, незаметно для себя, стал Васька одним из первых. А то ж... когда все приходится другому объяснять да показывать и за промахи этого человека и с тебя спрашивают - поневоле учиться станешь. А ближе к весне и объявил царевич, что лучшие будут крест целовать самому государю-батюшке!
Тут уж Васька и вовсе из кожи вон вылез, лишь бы попасть в число счастливчиков. Да и друзья его - Митроха и Тришка сюда попали. Петруха - тот нет, хоть и не слишком расстроился по этому поводу. Ну не давалась ему цифирь, что ж теперь. Зато из лука он вороне в глаз попадал...
А уж как Мишка иззавидовался, даром, что княжич...
Да, вот так вот, за год мальчишки настолько сдружились, что никто из них и не помнил, кто здесь княжич, а кто грязь деревенская, подзаборная...
Да и наставники старались, гоняли новичков. Куда тут ругаться - поесть иногда силенок не хватало, кое-кто за столом засыпал. Что ж, по труду и награда.
Когда на крыльцо вышел сам царь, Васька аж задохнулся от восторга. Хорошо хоть верхом был. А потом прозвучала знакомая команда.
- Спешиться!
Руки-ноги двигались без участия головы. Васька спрыгнул на землю, привычно отдал поводья подбежавшему конюху.
- Стройся! Равняйсь! Смирно!
Три ряда по десять мальчишек застыли в строю. Выпрямленные, серьезные, невероятно трогательные в своей решимости. На глаза царя - Васька видел это сам - на миг даже слезы навернулись.
Алексей Михайлович чуть кашлянул.
- Ребята... Воины земли Русской!
О чем он говорил - Васька бы и в жизни не запомнил. У него за спиной словно крылья росли. Помнил что-то о будущих защитниках, о том, что вся земля православная на них надеется, что они первые и им будет сложнее всего...
А потом все они синхронно, по команде, опустились на одно колено и коснулись губами нательных крестов, повторяя присягу, выученную не далее, как вчера. Текст присяги Софья взяла из труда боярина Морозова, да-да, того самого Бориса. И от него польза была. Только переделать чуть...*"Я (имя рек) обещаюсь Христом богом нашим служить (титул царя) верно и предано. Его царского величества государства и земель его врагам, телом и кровью, всегда сопротивление чинить. Командирам повиноваться и приказы их исполнять беспрекословно. Беречь родину свою и товарищей своих. Не отступать и не сдаваться в бою и в строю. Не предавать честь свою и знамя свое. В чем да поможет мне господь бог всемогущий. Пусть покарает он меня и потомков моих до седьмого колена, если я изменю своей клятве..."* При царе Алексее Михайловиче, Б.И. Морозов в 1647 г. составил "Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки", в котором и вывел первую присягу. Каждый воинский человек, говорилось в Уставе, должен приводиться к крестному целованию - приносить присягу государю "верно служить" и "во всем послушным и покорным быть и делать по его велению", прим. авт.Васька произносил заученные слова, подносил к губам крест. Говорил ответную речь царь-батюшка мол, за такими удальцами Русь, как за каменной стеной, а в душе звенели серебряные крылья радости.
Он - достоин.
Он - один из избранных для высокой чести защищать Родину.
И по щекам мальчишки, незамеченными падая на землю, катились слезы истового восторга.***
А время шло...
Софья была довольна и спокойна. Она занималась братом, занималась своими девушками, школой, геологоразведкой... справедливости ради - не лично. Лично она возилась только с братом и с теткой. А что до остального...
Вроде бы обычная жизнь царевны?
Молитвы, посты, сплетни в светелке, разве что брат постоянно в гости заходит и все время рядом с сестрой... так разве ж плохо это?
Но даже и в светелке можно многое сделать.
Софья многое отдала на откуп доверенным лицам - и не пожалела. Когда человек пашет, как проклятый? Да когда чувствует свою личную выгоду.
Выгодно ли было Ордину-Нащокину приблизиться к царевичу? Морозовым? Трубецким, Ромодановским, еще нескольким родам?
Да еще как!
И они готовы были выполнять повеления царевича. А дальше - были бы идеи. И вот их у Софьи хватало.
Пока им закрыт доступ в моря?
Ладненько, перетерпим! Отписать казакам, чтобы пощипали Крым и не давали покоя Османам, а англичанам, которые корабелы - дать задание. Почему бы не попробовать скрестить казачьи ладьи с английской наукой судостроения? Чтобы получилось такое судно, на котором гребцов не нужно? При штиле, оно, конечно... м-да. А с другой стороны, штиль - явление на нашей земле редкое...
Фрол Разин воспринял это с восторгом и отписал братцу. Степан Разин тоже не возражал. Ну так и...
Первые верфи закладывались в районе Новгорода Великого. Потом, уже потом Софья сможет перенести их к морю, но пока - лучше и не придумать. Чтобы англичане приспособились работать на русской земле, чтобы вырастили себе помощников, чтобы...
Вот с помощниками Софья никакой вольности приказала не допускать.
Не сама, конечно. Все идеи были ее, вся озвучка - царевича. Каждый мастер обязан был выучить не меньше трех подмастерьев, да не кое-как, а хорошо. Никого не выучишь?
А не пошел бы ты, друг любезный, обратно в Англию? Там как раз Карл Стюарт-младший до трона добрался, такое вытворяет, что сразу становится ясно, в отца пошел, просто за время изгнания чуть пообтесался, но нутро то же. Кутежи, пьянки, гулянки... нет бы чего умного сделать?
Кажется, Англия уже о Кромвеле пожалела, но второго короля за сто лет пока так покритиковать не решались. Второго Кромвеля не находилось... помочь, что ли, людям по доброте душевной?
Это дело будущего, когда Карлуша окончательно доведет народ и тот задумается. Амнистию-то он сторонникам Кромвеля объявил, но тут было безвыходно - не пересажать же всю страну. Но это на словах. А на деле...
На деле, тех, кто особо тесно был связан с предыдущим режимом, очень лихо прижимали... просто не оптом, а в розницу, тишком и вроде бы за дело, так что никто из иммигрантов не рвался обратно на родину. Они уже поняли, что Алексей Алексеевич - не худший вариант, платят хорошо, работу дают, с жильем помогли... да и чего греха таить, русские красавицы английским сто очков вперед давали, не заметив этого. А вера...
Протестанты, конечно, вызвали резкое отторжение у Аввакума, но протопоп подумал - и смирился. Надо ж ему на ком-то своих учеников тренировать?
Обязательно надо, тем более, что пока протестанты переубеждению не поддавались.
Аввакум себе набрал уже шестерых ребят из особо верующих и вовсю обучал их верить. Даже не так.
Веровать.
Мало знать все догмы и тезисы, мало прочитать все книги, надо еще веру в душе иметь. Софье новоявленные 'юноши бледные со взором горящим' не слишком нравились, но и давить зародыш воинствующей церкви? Нет, никак нельзя.
Церковь должна быть рядом с паствой, и в строю, и в бою... раньше-то было?
Еще как было... где-то она читала про монахов, которые в бой шли. А в двадцать первом веке?
Ага, загони патриарха в зону боевых действий - сразу будет видно, из чего он сделан. Он же на эту субстанцию со страху изойдет! Нет бы, отправиться и увещевать православных не губить друг друга, или там, грешников уговаривать раскаяться.
Что поделать. В России двадцать первого века патриарх - чин больше коммерческий, чем религиозный. А Софье очень не хотелось, чтобы это было так и тут...
Узнав об Аввакуме (без дятлов жить нельзя на свете, нет...) зашевелился Никон - и Софья с неудовольствием наблюдала за его активностью в Воскресенском монастыре. Ладно бы он просто сидел и страдал, так ведь к нему народ ездит, а как этот тип умеет людей обрабатывать? Он же до сих пор - патриарх, с этим Собором ситуация - как с лишением девственности. Пока раскачаются, пока поймут как и куда...
Между прочим, отец уже пару раз заговаривал, что пора бы как-то староверов в рамки ввести. Останавливало его только то, что все они вели себя исключительно миролюбиво - Аввакум убеждать умел. Так что ругаться было и не за что...
И в то же время, Софья уже начинала задумываться - а как она введет все это в рамки? Тремя пальцами креститься - или двумя? Как бы это примирить? Или просто сделать, чтобы были и католики и гугеноты - и пусть живут?
Нет, лучше не надо. В это время оппонента слишком легко прибить, а единство нации определяется и единством религии.
Эх, оппоненты - попоненты.
Увы, ни одно дело не остается безнаказанным, вне зависимости от его пользы. Если друзей Софья определяла достаточно четко, то враги тоже прорезались. По минимуму, но ведь были, были же!
Просто старались не проявлять избыточной активности. А может, дотянуться не могли...
Матвеев Артамон. На старого-то царя он влиять потихоньку начинал, а вот к Алексею Алексеевичу подобраться никак не мог. Для него оптимальным было бы, вернись Лёшка в Кремль, поближе к загребущим ручкам. Там-то он может и что интересненькое подсунуть, и своих людей поближе расставить...
В школу ему дотянуться не удавалось. Выявили и пресекли. До сих пор вспомнить приятно.
Матвеев, видите ли, решил, что легко найдет общий язык с англичанами, которые в количестве двенадцати персон, обретались в школе. Три учителя хороших манер, два оружейника, шестеро мануфактурщиков-овцеводов - то есть отвечающих перед Софьей за производство шерсти, за овечьи стада и прочее производство.
Ладно. Перед Алексеем. Но поскольку Софья постоянно была рядом с братом, то и перед ней. Или, учитывая тяжесть распределения груза - только ей. Алёшка же действительно обещал вырасти в замечательного мужчину и серьезного правителя, но - позднее, позднее. А пока это был умный, в меру шебутной мальчишка с богатой фантазией и большим желанием двигаться вперед. Ну и в принципе - двигаться.
А планы, стратегия, бумаги и прочая скучная чушь - это все падало на плечи Софьи. Девочка задумчиво спрашивала себя - сколько она еще продержится в таком режиме - и не находила ответа.
Сейчас она все проводит под марками 'Алексей, Анна, Татьяна'. А если кто-то обнаружит истину?
Ладно, до путешествия из будущего никто не додумается, но объявят еще одержимой. Или бесноватой, или еще кем... увольте!
М-да, дальше придется маскироваться намного больше. Время-то идет, и ей уже ближе к пяти...
Так вот. Матвеев подослал человека к одному из овцеводов. Все было красиво. И царевич-де, мальчишка, и я умный, и ты ничего плохого не делаешь, просто осведомляешь - сформулировано было красиво. Не учел Матвеев только одного. Парень на минуточку по уши влюбился в одну из Софьиных девочек. Хотя Софья его понимала. Машка была очень красивой девчонкой. Толстенная золотая коса при громадных зеленых глазах, стать, улыбка... сама бы влюбилась. Ундина да и только... да и возраст такой, почти пятнадцать, здесь как раз в это время и выдавали...
Естественно, когда встал такой выбор - между посторонним Матвеевым и своей любимой девушкой... парень в ноги бросился царевичу, благо, знал, что Алексей добр и милосерден. И выслушать никогда никого не откажется. Более того, Алексей помнил по именам всех, кто учился и работал в школе. Как? Ну, их помнила Софья, а Алексею просто рассказывала все, что происходило в школе. С анализом, в красках и в подробностях. Вот и запоминалось.
Сначала Алексей взъерепенился. Потом призадумался. А потом боярину начали 'сливать дезу'. А почему бы нет?
Шотландцу - приработок на приданное. Машке-то парень тоже нравился, но как за него пойдешь, когда у него пока ни кола своего, ни двора... да, все будет, но со временем. А тут такое дело...
Алексей даже пообещал, что крестной матерью у их первенца, коли решат венчаться, кто-то из царевен будет.
Так что Софья придумывала, что бы сообщить Матвееву, шотландец рассказывал, Матвеев успокаивался... и заодно - помогал.
А почему нет?
Софье было глубоко безразлично, кто поднимет то или иное производство, но пусть его поднимут и поставят! А раз так... почему бы не слить Матвееву информацию, что царевич свой флот хочет, так что любой, кто будет поставлять канаты, паруса... да и лес хорошо бы заготавливать?
Да, сама Софья не поимеет какой-то доли прибыли, но разве это важно?
Это в двадцать первом веке она была бизнес-леди. А сейчас...
Сейчас она старалась изо всех сил переключить тип мышления и с ужасом понимала, что вместо разорения конкурентов - их же поддерживать и растить придется!
Что с ними потом будет - это большой вопрос. Но пока - если можно часть проблемы свалить на кого-то, так мы ее и свалим! Обязательно!
Матвеев?
Кто нам мешает - тот нам поможет! И да здравствует мудрый тов. Саахов!
Второй проблемой для Софьи стал... ее дед!
Или скорее вехой?
Илья Милославский был как раз тем человеком, который переключил ее с частного на целое. Он-то как раз старался замкнуть на свой клан как можно больше всего, и все равно ему было, страна там, не страна...
Частное, а не общее. Вот я сопру, оно у меня в углу пылью покрываться будет, но оно мое будет! А что без этой деталюшки вся машина встанет - это все равно, это по фиг... зато - МОЁ!
Приказы, торговля, должности при царе...
Выбешивало Софью кумовство. То есть если Илья - царский тесть, то он за собой тащит Ивана, Иван - Степана, Степан - Семена, а Семен... сказка про репку, одним словом. И она, в своем порыве, едва не превратилась в такого же Милославского. А не надо...
У него - клан, у нее - Русь.
Вот этого дед понять никак не мог - и лез.
А чего?
Мария - Милославская?
Значит, зять должен помогать Милославским, дочь должна помогать Милославским, внук должен помогать Милославским, внучка должна... ну, вы поняли. Милославским должны все. Оптом и побольше.... И этой чертовой клановой системы придерживались все!
Постановить, что ли, что царица должна быть сиротой? Надо намекнуть Алешке, что эта осиная свора все растащит, до чего доберется. И ведь все воровали...
Алексей Михайлович, хоть и бесился, но пятьдесят процентов отводил на мздоимство и казнокрадство на каждом проекте. Даже если и не знал таких слов.
А где взять тех, кто не ворует?
Софья растила, но ведь время нужно, время! Даже на то, чтобы записать сказку о мальчише-кибальчише (и пусть простит ее Гайдар), но ведь идея-то какая! Просто буржуинов переименовать в иноземцев, внести немного правки - и читай!
А как еще воспитывается патриотизм?
С детских сказок и песен. И Софья воспитывала, понимая, что без команды она ничего не потянет. И Алексей, случись что с ней - тоже.
Сейчас она прежней ошибки не совершит. Ее брат будет знать и о целях, и о средствах.
Так что когда Милославский принялся подкатываться к Алексею, то с подарками, то еще с чем... палками его гнать было нельзя. А вот перенаправить...
До паровозов и рельсов тут додуматься было нереально, да и ни к чему. А вот каналы...
О, да!
Черта ли ссыльных на Урал гнать?
Нет, там не ссыльные нужны, а крепкие мужики, которые и ружье держать умеют, и характером удались. А вот здесь...
У Софьи возник проект...
Что является самым важным фактором?
Время!
Отсюда вывод. Дороги и каналы. Это строительство, госзаказы, подряды, это бешеные бабки... а еще - трудоустройство. И - решение кое-каких проблем. Софья все раздумывала, как бы намекнуть отцу, что отменять Юрьев день - не лучшая идея, но вед и приказ свой отменить - не лучше, что это за царь, у которого семь пятниц на неделе? И наконец ей пришло в голову альтернативное решение. Да, Алексей Михайлович Русь закрепостил. Алексей Алексеевич отменит, но пока...
- Редко я тебя вижу, сынок. И Сонюшку... А уж про сестриц и вовсе разговора нет. Совсем вы меня позабыли...
Алексей Михайлович вроде бы и жаловался, но улыбка пряталась в густой русой бороде, играла смешинками в синих глазах... и Алексей обнял отца.
- Батюшка, так ведь помощников растим. Не бездельничаем.
- Вот, ежели б не это... ну погуляй пока.
- а что, тятенька...
- Хочу я, чтоб ты польским крулем стал...
Алексей наморщил нос.
- тятенька, а что нам в той Польше? Нам османы да крымчаки куда как больше мешают?
- и до них очередь дойдет...
Ага, дойдет, как же. - меланхолично помыслила Софья. - Жди... в казне голяк, с металлами швах, после бунта казна медь принялась на серебро заменять, но граждан поимела на этом по полной, заменяя медный рубль на пять копеек серебром. Так что секс власти с народом, причем последний в очень пассивной позиции - имеет глубокие исторические корни.
Тьфу!
Какая тут, на хрен, война? У себя бы разобраться?
- тятенька, я тут подумал...
- Да?
- Жаловались мне ребята, что крестьяне-от бегут с мест...
- Бегут. Ну да ладно, поймаем...
- Тятенька, так ведь не от хорошей жизни бегут...
- А что ты предлагаешь?
- тятенька, ежели человек хоть куда бежать готов, то возвращать его - на верную смерть обрекать.
- И? Говори, Алешенька...
- В казне денег нет... и дорог хороших нет, и каналы бы нам пригодились...
- Ну и?
- Ежели человек на все готов ради воли - пусть пять лет отработает на строительстве, а потом вольную от государя получит? И пусть селится, где пожелает... Хочет - в городе, хочет в деревне, а захочет - так и в Сибирь пусть едет, землицу поднимать?
- так ведь и семейные бегут.
- А разве семьям дело не найдется? Бабам - стирать надо, людей кормить надо, обшивать надо... еще и не хватит!
Алексей Михайлович задумался.
- М-да... откуда у тебя и идеи-то такие, сынок?
- Так ведь в школе все думаем. Что один придумает, что второй - вот и получается. А я только собираю да склеиваю.
- Умница ты у меня, сынок. Но это обдумать надо...
- а я могу и посчитать. Что, откуда, как лучше... хочешь?
Алексей Михайлович улыбнулся.
- Посчитай, сынок. А ты, Софьюшка, чем занимаешься?
Софья гордо подала отцу кривовато вышитую цветными шелками рубашку. - Не побрезгуй, батюшка.
Вышивала не она, понятно, ей было некогда. Девочки поделились.
- тятенька, а могу я - как Алешенька?
- Что именно, Сонюшка?
- Вот он ребят учит, так, может, и мне боярских дочерей собрать, учить? Чай, не глупее Европ, а девочки сидят по домам, света белого не видят.
Раньше Софья не предложила бы этого. Но сейчас у нее уже был составлен костяк 'женского батальона'. Найдется и кому приглядеть, и кому в рамки ввести, не одна она заниматься будет.
- А я бы приглядела, да и Танюша тоже, чтобы все было чин по чину, - вставила свой полновесный рубль Анна.
- А Танюша как?
- Просила передать, что молится за тебя ежедневно...
Молится, как же. Молиться там все молятся, но Софья сильно подозревала, что Татьяна еще и по сторонам поглядывает, вдохновленная примером Анны. У той-то с Воином все сладилось, не будь Анна царской дочерью, давно б руки ее попросил. Но приходилось таиться и молчать. Софью это тревожило, но выбора не было - не признаваться же, все в монастыре окажутся.
Впрочем, по результатам беседы с отцом, Софья была более чем довольна. Алексей Михайлович обещал подумать - и попросил Алешу все подсчитать. Сидеть ей над пергаментом теперь долго, но может быть, хоть пятая часть ее идей выгорит? Она нарочно просила больше, чтобы получить хоть что-то. Да, не повезло ей с полом! Будь она парнем - насколько бы легче было! А так - прячься, конспирируйся и продвигай идеи через других. Неужели так всю жизнь и будет?
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 26.02.2015, 19:04 | Сообщение # 30 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Следующий год прошел более-менее спокойно, не считая нескольких потрясений. Но были они не очень большие, можно сказать, лично Софьины.
Умерли Глеб и Борис Морозовы. Сначала Борис, а затем, в декабре убрался и Глеб.
Реакция близких была разной. Анна Морозова рыдала и стонала как белуга. Царица взяла ее к себе и всячески успокаивала сестру, но Софья подозревала, что больше там не горя, а игры на публику. Было б о ком плакать - не надо о покойных плохо, но ведь та еще сволота был? Ворюга, хапуга, властолюбец... раньше бы убрался - на жене бы меньше синяков осталось.
Феодосия же вроде как оплакивала мужа искренне. И то - характер у нее был сильнее, а Глеб умнее, так что сжились. Опять же, ребенка родила...
Ванечка ревел несколько дней подряд - царевны Анна и Татьяна отпаивали его успокоительными настойками, казаки сочувственно косились, а Алексей при всякой возможности заверял друга, что он-де не один на свете. И мать у него осталась, и они его не бросят...
Софья тоже старалась отвлекать парня, тем более, выяснилось, что у мальчишки потрясающие способности к математике. Не голова, а живой компьютер. А потом девочка принялась заниматься с приятелем. Пока еще ей многое было можно, пока еще - дети.
Алексею математика так легко не давалась, зато казаки были от него в восторге. Да и Ибрагим...
Тавлеи - это было то, что Алексею просто-таки сверху дано. Он был стратегом от Бога. Знал, как пойти, куда ударить, как шагнуть... воин.
Но в идеале не просто вояка, а полководец.
Софья иногда думала, что их трио складывается весьма неплохо.
Она знает, как и что по хозяйству. Алексей - война на нем. Иван - казначейство. Оставалось подобрать кого-нибудь по остальным приказам - и можно перевести дыхание. Потом пусть уже мальчишки подбирают свои команды, а она будет наблюдать, ну и контролировать по мере сил.
Пока это еще получается.
Хотя мальчишки и не подозревали о строгом контроле.
Предложили им?
Они и рады заниматься. Тем более - интересно, весело и без постоянного надзора взрослых. А к Софье и прислушаться можно, она ж это придумала...
И прислушивались.
Пару неприятных минут доставила только Феодосия Морозова, которая намеревалась сама сидеть в трауре и затянуть туда Ивана. То есть мальчишка год бы опять молился и постился, а для детского здоровья это не есть хорошо. Да, каждый случай индивидуален, некоторым посетителям Макдональдса и правда бы строгий пост не помешал - месяца три на пшенке и гречке, но в Ваньке-то и так - где душа держится?
Даже Алексей, который с детства, регулярно травился свинцом в Кремле (сейчас уже, слава Богу - водопровод почти разобрали и заменили на лиственничный, оставался только бак) выглядел крепче и сильнее. А Ванька - просто сдыхоть костлявая.
Более того, Феодосия начинала думать о монастыре.
Отстоять парня помог протопоп Аввакум, который узнав о намерении Феодосии запереться и посвятить себя молитвам, вознегодовал от всей души и врезал глаголом.
- не дело ты затеяла, дочь моя, не дело! Муж твой умер - так он теперь у престола небесного пребывает, а ты горевать о том вздумала?! Более того, силы в тебе много и жизни много, а ты собираешься дух свой молитвой да постом давить? Грех! Да еще какой грех!
Нет, сказано-то было много чего еще, но все Софья просто не запомнила. Зато по окончании разговора порадовалась, что Аввакум на их стороне. Феодосия не просто раскаялась в своих побуждениях. Она на полном серьезе собралась - заняться делом. А что?
У Морозовых есть земли и деньги.
А у Алексея есть скот, вывезенный из Англии. Пока его было мало - все было неплохо. Но ведь оно плодится! За овцами надо следить, за коровами, скрещивать надо, стричь, шерсть возить обрабатывать... дел - уйма. Так что вот тебе покаяние. Пока все не наладишь - и думать не смей, чтобы от мира затворяться. А сына и вовсе тащить забудь! Он здесь самое лучшее делает, что только можно! Будущему своему государю служит! Так что - цыть, баба! И пошла работать! Трудотерапия - лучшее лекарство от многих горестей и печалей.
Сам Аввакум тоже переменился за это время.
Неглупый и серьезный мужчина, несмотря на все характеристики. И даже его упор на религию... так простите - протопоп. Работа такая. А чего с Никоном не поделил да упирался... а вы б не уперлись на его месте?
Он себе выбрал цель - и все тут.
Чисто русская черта - встать и стоять насмерть. Зубами вцепиться и не разжимать их, даже когда тебе голову снесут. Но в войне она доблесть, а в мирной жизни? Почему-то не поняли.
В школе же Аввакум нашел себя в другом. Вырастить целый орден монахов-воинов, это ли не цель? Сделать так, чтобы несли веру православную? Чтобы помнили и верили правильно. Не по канону, нет... Есть такой грех, перевод тут, ошибка там - и вот оно, первое непонимание, второе - и побежала трещина, все ширясь и ширясь. Далеко и ходить не приходится, латиняне-то! Католик с гугенотом...
А вот понимать правильно, вот это протопоп и старался вложить в детские головы, тщательно отбирая учеников и стремясь добиться от них не тупой зубрежки, а понимания...
А параллельно еще выписал нескольких иноков из монастырей - Алексей Алексеевич в ноги отцу падал, чтобы тот патриарха попросил. Аввакум, хитрюга, не абы кого выписывал. Среда церковная - место узкое, все друг друга знают. Он и выбрал нескольких монахов из тех, кому мирское глубоко безразлично, а вот человеческие болезни...
Лекарей он выписал...
И в школе прибавился курс прикладной медицины.
Кое-что добавила Софья из своего опыта - и пошло-поехало. Аввакумовых ребят обучали по полной программе, остальных - оказывать первую помощь при ранениях. А что?
Воин все уметь должен, не только в красной шапке ходить, да пищаль таскать! Нет уж!
И языки знать, и лазутчика взять, и часового снять, и языка добыть, и товарища накормить, и палатку поставить... а вдруг рядом с тобой слуг-то и не окажется?
Ремесло у воина такое - многогранное!
А кому не нравится - пошел вон. Насильно тут никого учить не будут, других найдем. А вот вы так и пойдете, с позором! Так что скрипели боярские дети зубами, ругались, но учились изо всех сил. А когда учат серьезно, а ты серьезно учишься - тут, поверьте, ни права качать, ни высокомерие проявлять некогда. Да и сил нет.
Правильно поставленный учебный процесс длится от восхода до заката, и сил оставляет ровно столько, чтобы хватило умыться на ночь и одеяло натянуть. И в царевичевой школе он был, именно что, правильным.
Второе событие было жутким. Забеременела царевна Анна. Для Софьи-то все было нормально, но она сильно подозревала, что народ не одобрит. Хотя тетка держалась, сколько могла.
Живота почти заметно не было, тошнить ее не тошнило, один раз только в обморок упала... Софья догадалась случайно. Когда ее вместе с Воином увидела... вовсе не за чтением старинных книг. Так получилось...
Софья промолчала, но за теткой наблюдать стала пристальнее. Хвостатые - они, знаете ли, плавают, а залет всегда получается неожиданно. Потому и залет.
Так что в один прекрасный момент, когда они остались одни, Софья абсолютно спокойно поинтересовалась.
- Тетя, а скоро мне братика или сестренку ждать?
Анна где стояла, там в обморок от такого вопроса и упала. Пришлось приводить в чувство, успокаивать и заверять, что никто ничего не знает. А Анна боялась. Если узнают... грех-то какой!
Плод заставят травить, Воина казнят, ее в монастырь запрут... оказалось - седьмой месяц.
Чем думали? Ну, это понятно. Что делать? Рожать, конечно. Обратно-то не рассосется. Воин знает? Знает, конечно, волнуется, предлагает ее отсюда увезти, но - куда?! Хотя, наверное, и придется.
Софья вздохнула - и предложила свой вариант событий. Вроде бы ходила Анна нормально, хоть и поздняя первородка. Доносить ребенка она должна, если что - пусть тут же прячется в покоях, выгоняет всех, зовет ее с Алексеем, а там по ситуации разберемся.
Если же нет - месяц еще доходить, а там к Феодосии Морозовой в гости съездить.
Поплакать вместе об утрате для государства, помолиться, попоститься - никто и слова дурного не скажет. Здесь Татьяна за всем присмотрит, она-то в курсе?
Нет, если и подозревает чего, то молчит.
Софья только хмыкнула. Еще бы не подозревать, когда Анна мыльню стала посещать пореже и в гордом одиночестве. А уж париться - и вовсе ни-ни, вредно же...
А что молчит - ну, тут тоже неплохо. Значит, умная женщина.
С Феодосией?
Договоримся. И с Аввакумом. Обвенчать вас с Воином, герои! Тайно, но чтобы дитя незаконным не было!
Знают двое - знают все?
Так и пусть знают, главное, чтобы доказать не могли. Да и то... Аввакум - священнослужитель, ему молчать - чин велит. За блуд, конечно, епитимья, но это больше Воину отольется, он-то дитя не носит. Феодосия тоже промолчит. Кремень-баба. Ну а про Софью и вовсе поминать нечего. Она только рада и вообще - дай вам бог!
Рыдала Анна по итогам разговора долго и обильно, но все-таки другой хорошей идеи не было - и она отправилась к Аввакуму на исповедь.
Протопоп такой новости не обрадовался, но желание Анны все скрыть понял и поддержал. Узнай сейчас царь - головы полетят, да и его в том числе. А протопоп к ней как-то привык. Притерпелся. Опять же, и дело его загубят, так что молчать - и молчать! С чадом что делать?
Воин его себе заберет, кормилицу найдет, воспитывать будет. Скажет - нашел, усыновит. А там - кто его знает, что дальше будет. Зато и род не прервется...
Это Аввакум одобрил и с Феодосией сам пообещал поговорить. Хотя Анну песочил достаточно мягко, а вот Воину досталось по полной программе. Софья, конечно, не подслушала, хоть и жаль, но по данным разведки, мужчина долго ходил по школе с красными ушами и виноватыми глазами. И правильно!
Думать надо, а не только любить! И о последствиях - в том числе.
Потом Аввакум вызвал на беседу и саму Софью но тут уже коса нашла на камень. Софья понимала, что плохого мужчина не желает, что он неглуп, но и решила чуть показать зубки. Она - не абы кто, она - царевна, а здесь это не строчка в паспорте. Тоже мне, Иван Васильевич с его 'Очень приятно, царь...'. Здесь это приходится каждым жестом подтверждать, каждым словом. И если бы Софья в свое время не командовала и не привыкла держать язык за зубами - ох и плохо бы ей пришлось.
Впрочем, беседа с протопопом началась вполне спокойно. С чая и доброй улыбки.
Погода, здоровье, природа, леденцы - зубы протопоп заговаривать умел не хуже, чем матерущий дипломат. Но и Софья была не лыком шита. Светскую беседу она поддерживала, а вот стоило ему ненавязчиво перейти к допросу...
- Умница ты, Сонюшка. Никто, почитай, и не заметил, а вот ты, девчушка глазастая...
Софья промолчала. Хвалят - и пусть хвалят. А за что? Жираф длинней, ему видней...
- Ждешь братика или сестренку-то?
- Жду отче, - вполне живо ответила Софья. - Матушка, говорят, опять в тягости, молиться за нее буду... Пусть батюшку сыном порадует...
- А про тетушку не помолишься?
- я и так что ни день молюсь о своих родных и близких, - удивилась Соня. Шишку вам с ёлки, а не информацию!
Аввакум, не будь дурак, понял, что так они долго будут ходить вокруг да около, и попробовал прощупать почву сам.
- и за тетушку Анну?
- Разумеется! Как же иначе можно!
- А за ребеночка?
Софья округлила глаза по пятаку.
- Какого ребеночка, отче?
Аввакум погрозил девочке пальцем.
- Нехорошо это - лгать священнику...
- О чем, отче?
Софья решила валять дурака до последнего, пусть сам выскажется. Так проще будет. Аввакум и не подвел. Прищурился на малявку, встретил такой же спокойный взгляд темных глаз, дружелюбную улыбку - и даже слегка растерялся. Взрослые люди под его взором немели да метались, а тут - мелочь, от земли не видно! Форма настолько не соответствовала содержанию, что даже страшновато стало.
- а хоть бы и про тетку свою.
- а в чем я лгу, отче? Сие мне неведомо...
- Ты ведь знаешь, что непраздна она...
Софья пожала плечами.
- Я, отче, ничего не знаю и знать не желаю. Не мое это дело...
- Хорошо, царевна, что ты так думаешь, ибо от пустословия может быть тут беда великая. Сама ли ты додумалась - или надоумил кто?
Софья пожала плечами.
- У брата учусь, отче. Все благодаря Алешеньке, если б не он - глупой бы выросла.
- Не-ет... ты бы, царевна, точно глупой не была.
Аввакум смотрел пристально. Софья - невинными детскими глазенками. Ну да, соплюшка, шестой год пошел - и такие заявления?
Софья молчала. Взяла чашку, отпила чая, думая, что сыворотку правды еще долго не изобретут - и слава богу. Да и наркота... знает она, как хорошо действуют иные препараты. Все расскажешь, вплоть до цвета пеленок. Чего не помнишь - и то выдашь.
- Царевна, тетка твоя сказала мне, что ты ей идею подала...
Софья вздохнула, но тут уж отпираться было глупо.
- я, отче.
- Сама придумала?
- Лейла сказку рассказала. У них же, на востоке, часто такое бывало...
- Сказку, говоришь?
Софья закивала с самым серьезным видом. Аввакум понимал, что она понимала, что он понимал - и так до бесконечности. Софья признаваться не собиралась, мужчина ее расколоть не мог - патовая ситуация. То есть Аввакум мог бы, но пытать царевен как-то не принято, да и времени у него столько нет, и реакция у девчонки непредсказуема. Так что - покамест все остаются при своих. Разговор окончился на вполне мирной ноте.
А через два дня Анна зашла к девочке в комнату, присела рядом на кровать.
- Спишь, Софьюшка?
- Нет... случилось что?
- Вот так вот, не Романова я теперь...
- Тетушка, как же я за тебя рада! ОН доволен?
Кивок головой. И совершенно ошалелые от счастья глаза. Ладно, будем надеяться, она к утру успокоится, а то с таким лицом и стукачей не надо. Хотя где уж без этих тварей?
Надо бы проконтролировать и убедиться, что им ничего не известно. А не то...
Софья понимала, случись что - она спокойно приговорит человека к смерти. И рука у нее не дрогнет. Чай, не младенцев безвинных убивать надо - сволочей, которые отлично знают, на что идут.
А значит - и не жаль. Но проверить ей это довелось куда как раньше...***
Малашка довольно потерла руки.
За такое дело Милославский ей, небось, бешеных денег отвалит! Такие новости!
Царевна Анна непраздна! Да от кого! От Ордина-Нащокина!
Грех-то какой! Царевна, да без венца, нагуляла... ой-ой-ой...
Осталась самая малость. Как стемнеет, выбраться из терема, да в деревню, а там напроситься к кому в попутчики до Москвы - и бегом к Илье Милославскому, тестю цареву! Небось, он рад-то будет важной весточке!
Она и не подозревала, что ее оставили в тереме исключительно с разрешения Софьи, которой проще было иметь под боком известных шпионов, чем искать неизвестное.
Захотел Милославский подкупить деревенскую девку - хорошо. Взяла она деньги от него - еще лучше. Принялась шпионить, даже не зная этого слова - вообще великолепно!
Регулярно доносит сведения в деревню, куда раз в десять-пятнадцать дней приезжает незаметный такой человечек, якобы проезжает мимо, разговаривает с девицей и все рассказывает Милославскому.
Ну и пусть.
Малашка это даже и предательством-то не считала! Она же - симпатичная, умная, красивая, ну разве что немного рябая, но обаятельная. А ее в посудомойки! А какую-то шваль по помойкам набрали, да воспитывают, платья у них не платья, туфельки не туфельки, ходят, носы дерут...
Твари!
Малашке и невдомек было, что за ней постоянно приглядывали. А носы драли специально. И проговаривались в ее присутствии тоже только по уговору и только о нужном. А то как же? Информация обязана быть... и слушал Милославский о занятиях, о том,, какой лапочка Алексей Алексеевич, о наглости девок... но с этим-то придраться не получалось! Не к чему!
Это уж сейчас...
Она бы век ничего не узнала, но Воин был чуть неосторожен, уговаривая Анну бежать с ним. А Малашка пришла за грязной посудой, так получилось. И подслушала.
Дверь скрипнула...
- Ц-царевна!?
Софья стояла в дверях, разглядывая девку с непонятным выражением. Выглядела девочка не очень убедительна, но за ней возвышался Фрол Разин с нагайкой, и улыбка у него было... оч-чень недобрая.
- Далеко ли собралась, девица?
- Далеко ли направляешься, красавица? - поддержал Фрол.
Малашка дернулась, заметалась - и была перехвачена казаками. Софья только вздохнула. М-да, культуру шпионажа тут еще развивать и развивать. Неужели кто-то думал, что она ничего не узнает? Смешно даже подумать. Она-то проходила практику на стройке, в институте, потом в конторе. А сплетни - они процветали всегда и в любой среде. Хотя сейчас и без сплетен обошлись. Просто за служанкой постоянно приглядывала то одна, то другая девушка из Софьиных подопечных. Тренировали навыки.
И когда Софье донесли, что кухонная девка, та самая, которая на Милославского работает, чего-то вся не своя, словно ее мешком пришибли, а потом и что она собирается в бега - сложить ее поход на хозяйскую часть терема и визит Воина было несложно.
И Софья не ошиблась.
Через десять минут девица была крепко увязана и с кляпом во рту вручена Фролу.
Что с ней сделают казаки - Софья и знать не хотела. Доносчику первый кнут, а собаке собачья смерть. И то - не оскорбляйте собак, пожалуйста. Они до шпионажа не опускаются.
Выловят ли труп из речки, употребят ли девку по назначению всем отрядом и прикопают в ближайшем лесочке.... Софью это не волновало.
Жестоко?
А стучать не жестоко? Кинулась бы царевне Анне в ноги, покаялась бы, стала бы двойным агентом - еще и подзаработала бы. А так...
Да, неудобно. Теперь Милославский еще кого-нибудь подсунет, определенно. Но сейчас важнее всего время. Как только Анна родит - пусть хоть ушпионятся. А пока...
Как и в девяностые, заказывая конкурента, Софья подумала, что защищает свое. Вздохнула и ханжески возвела глаза к небу.
Покаяться?
Каюсь, господи. Грешна...
Прости и ты меня, как я себе прощаю...
Если бы кто-то наблюдал за пятилетней девочкой, он был бы искренне поражен ее злобной, совершенно не детской ухмылкой. Но это выражение мелькнуло и быстро исчезло. Показалось?
Да, наверное...
А кухонная девка... а что - девка? Сбежала с любовником. И хватит о ней.***
А спустя два месяца Анна разрешилась от бремени здоровущим крепким мальчишкой. Все прошло, как по маслу, за неделю до родов она уехала к Морозовой, взяв с собой Софью для конспирации. Боярыня приняла их вполне радушно. Все-таки царевна, не грешница какая, да и венчана она с Воином, а любви вообще не прикажешь.
Женщины, всегда такие женщины, происходит это в десятом или двадцатом веке, все они с удовольствием следят за чужими романами. Феодосия Анну не осуждала, чего уж там. Царевнам на Руси приходилось тяжко, и если хоть одна разрешила себе любить, пусть втайне, но искренне - Бог ей в помощь! Вот уж чего иного, но зависти у Феодосии не было ни грамма. Софья оценила по достоинству.
Роды начались на два дня пораньше, чем ожидали - и через шесть часов Анна взяла на руки сына. Воин, крутившийся внизу, бледный от волнения и слегка пьяный (а что с ним было делать - беседой успокаивать? Проще было сто грамм налить!) целовал ей руки и боялся взять мальчишку.
- Он же такой крохотный... я ему больно не сделаю?
После уверений Анны, что ничего страшного, он все-таки прижал к себе маленький пищащий комочек - и вдруг улыбнулся. Вот за эту улыбку Софья все и простила мужчине.
Любит ведь...
Что там было в юности, сто лет назад... да разве важно?
Важно вот это выражение тихого счастья... запретного счастья.
И что? Софья не собиралась отдавать на расправу своих близких. Пусть сначала переступят через нее! Если в процессе переступания этих умников ни за что не схватят и не дернут...
С ребенком Анне пришлось расстаться через четыре дня. Афанасий Ордин-Нащокин вообще был тихо счастлив. Он-то и не чаял внуков дождаться, да тем более - таких. А что было особо приятно Софье - интриговать в пользу этого мальчишки никто не будет.
Ордин-Нащокин стар, Воин имеет не лучшую репутацию, его никто не поддержит, Анне это и даром не надо, а что касается Алексея Алексеевича - ему этот малыш не соперник. А еще...
Злая мыслишка, не без того, но...
Случись что - кто будет на скамейке запасных? Софьины единокровные братья?
Федор?
Так мальчишка до сих пор болеет, то понос, то золотуха, что еще из него вырастет...
А больше-то никого и нету... девки одни. А сын царевны это все лучше, чем дочь царя. Дай Бог, чтобы с Лёшкой было все в порядке, но ведь... чем черт не шутит?
Анна собиралась в школу, ребенку нашли кормилицу, Афанасий Лаврентьевич, кажется, даже слегка помолодевший, решил броситься царю в ноги, чтобы усыновить чадушко... жизнь продолжалась.
А в школе все было тихо, спокойно и - уютно. Дом, милый дом...
Время шло, сменялись сезоны...***
- Царевич!
Не было у Фролки Разина такой привычки, в ноги падать, не было. Но вот... валялся - и слезы текли по загорелому лицу.
Алексей, недолго думая, спешился - и протянул руку казаку.
- Поднимайся, Фрол. Что случилось?
- Брата моего... Иванку...
- Что с ним?
- Смертью казнить будут!
- Та-ак...
История была просто. Воевали.
Воевал казак Иван Разин под предводительством князя Юрия Долгорукого, воевал на польской войне, а что там толку? Не война, а пылесос для денег и сил. На зиму, так уж было заведено, казаки возвращались в станицы. А как же, хозяйство что - двадцать лет без пригляда стоять должно, пока царь не навоюется? Это вы кому другому расскажите, а казаки товарищи хозяйственные.
Одним словом, князь приказал воевать, казаки сказали, что зимой не воюют и подались до дому. Князь, не долго думая, встретил их по дороге и перебил почти всех. Кто разбежался, кто в плен попал.
Алексей аж сплюнул со злости. Вот ведь...
К-князь!
Выслужиться он, что ли, хотел? Эта война уж сколько тянется, сколько тянуться будет... а он православных на своих же натравливает! Чем заняться не нашел?
Вроде бы и победы одерживал, но тут-то ему чего не хватило?
Что же делать, что делать? Казни допускать нельзя, казаки нужны. Но и воевода там, а он тут. И писать ему... отец одобрит ли?
А еще поговорить с Софьей, что она еще посоветует.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 05.03.2015, 17:27 | Сообщение # 31 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Софья вообще за голову схватилась.
Нет, ну надо же так попасть! Степана Разина она уже успела оценить, хоть и заочно. Мужик умные, тертый - и вообще, про восстание Стеньки Разина даже она слышала, только с чего началось - не знала. А тут ведь могло и оказаться, что - оно. Попер мужик в амбицию, когда брата казнили. Ну, пока не казнили, но...
Ордин-Нащокин Софью сразу разочаровал.
- Нет, царевна, это все бесполезно. Государь никогда не помилует...
- почему?!
- потому как считает Долгорукого полезным и нужным. Он несколько побед одержал...
- То-то вы губы кривите?
- Да вояка он не слишком хороший. Против плохого противника - сойдет, а так числом больше берет, не умением...
- У нас и того нет. Вот ведь... вилы!
А вилы правда были серьезные. Отдать на казнь Ивана Разина - получить себе компанию бунтовщиков. Но кому ты это объяснишь?
Она-то знает про Разинское восстание, а остальные?
Такое даже брату не расскажешь.
Софья заперлась в светлице, положила перед собой лист бумаги и принялась размышлять.
Что там за история?
Да смердит она за такие три версты, что нюхать аж в Москве тошно!
Что, война с Польшей первый год идет?
Да ни разу!
И воюют уже лет больше, чем она на свете живет, и казаки в этой войне участвуют - и главное, что самое-то важное! Они ведь и раньше на зиму домой уходили! И Долгорукий там тоже не первый год, что он - не в курсе?
Или ему вот прямо сейчас понадобилось именно это соединение?
Настолько, чтобы гоняться по полям и лесам за Иваном Разиным со соратники и уничтожать их?
Не верю!
Плевать, что не Станиславский, все равно - НЕ ВЕРЮ!!!
Так, простите, не за дезертирами гоняются.
Даже если казаки и ушли без его разрешения...
Вариант с ущемленным самолюбием рассматриваем?
Иван Разин заявляет бедному Юрику, что им надо на зимние квартиры. Юрик ему отвечает, что надо бы вот прямо сейчас это сделать - там, город взять, врага зарубить, а потом - вали. И что - казак не согласился бы?
Согласился. Казаки тоже не идиоты, а вольница не означает полной анархии. Не первый год воюют, могли бы общий язык найти.
Но - нет.
Одни сбегают, вторые догоняют... почему?
Да, ушли казаки!
Да плюнь ты и разотри, без тебя найдется, кому им голову оторвать. Царю отпиши, мол так и так, Ивана ж головой выдадут, чтобы станицу не подставлял, дезертир...
Но ты на войне, тратишь время и силы, гоняешься за отрядом, который совершенно не решает погоды...
Так какого черта?!
Не вяжется это настолько, что даже страшно...
Или...
Софья прикусила губу. Поведение казаков полностью укладывалось в схему только в одном случае. Они не бежали, они - спасались!
Сами, или что-то спасали, или хотели донести... сейчас для выводов информации не хватает.
Надо узнать - жив ли Иван Разин - или нет. И если что... обеспечить его явку в Москву для допроса.
Впрочем, если она хоть что-то понимает - он не доедет. Ему на голову ворона нагадит со смертельным исходом.
И что бы она могла сделать в этой ситуации?
Поговорить с отцом. Ладно, не она, Алексей, но почему бы нет?
Потому что отец Долгорукому верит больше, чем казакам. Те где-то на Дону и вольница, а этот свой и проверенный. Или...
Предают всегда те, кому доверяешь.
Мог ли Долгорукий...?
Мог. Без проверки - однозначно мог. Простите, но сколько там той Польши? На карте не видать. А России? Пусть это пока не седьмая часть суши, но неужели у Руси не хватит ресурсов справиться с Польшей?
Не хватает...
Что я знаю о русско-польской войне? Я ведь живу в этом, несмотря на все попытки отгородить царевен от жизни.
Ну, началось это с того, что гг. Богдан Хмельницкий предложил турецкому султану Мехмеду четвертому принять в подданство Малороссию и Запорожье. Патриот, сразу видно!
Султан, не будь дурак, согласился. А вот папаше это сильно не понравилось. Так, чихнуть не успеешь, турки на Кремле рассядутся. Не вынесла душа поэта...
Тут же приняли в подданство Малороссию, года не прошло. А султану это чего-то не понравилось. В итоге в 1653 году Алексей Михайлович выставил претензии польскому королю, а потом и в 1654 году принялся сосредотачивать войско у границ Польши.
Ну да, Прибалтика никому не лишняя.
Почему собачиться начали с Польшей, а не с Османами? Так Малороссия раньше под Польшей и была... и польскому королю тоже не понравилось, что его не спросили. Вот интересно, а на Турцию он бы тоже так наехал? Это она в 21-м веке площадка для отдыха, а сейчас-то сила! И зубастенькая... Но этого мы уже не узнаем.
Армия набралась приличная, а командовали ей Трубецкой, Шереметьев, Бутурлин, Ромодановский, Черкасский, Трубецкой - и до кучки - гетман Запорожского войска.
Богдан Михайлович Хмельницкий.
Весьма неоднозначная фигура... Хотя что неоднозначного во флюгере? Политик, ёж его редьку... Интересно, хоть когда-нибудь были порядочные политики?
Ой, вряд ли...
Польские командиры тоже были не лыком шиты. Коронный гетман Польши Чарнецкий, великий гетман литовский Ян Сапега, гетман литовский Януш II Радзивилл, гетман Запорожского войска Выговский - неплохая подборка.
Ну и скромный такой хан Мехмед IV Гирей от Крымского ханства.
Что до мирного населения - оно вообще не определилось под кем быть - и видимо, для сравнения - давало всем.
Пару лет повоевали ни шатко, ни валко, потом подключилась Швеция, и войну пришлось притормозить. А то влезли, понимаешь, принялись запорожцам на шведскую семью намекать... вдруг бы согласились?
Алексею это, понятно, не понравилось и он наехал на Швецию.
Конечно, пока разбирались со Швецией, Малороссия тоже не репу копала. Помер Богдан Хмельницкий, а его преемник, некто Иван Выговский быстренько прогнулся под Польшу и принялся пинать бывших союзников. Впрочем, долго его никто терпеть не стал. Пришибли, а на его место уселся Юрий Хмельницкий (вполне себе родственник). Впрочем, хрен оказался не слаще редьки и Юрик тоже быстренько переметнулся к полякам. А чего, булаву вручили, можете идти... по делам.
Конечно, кто-то его не одобрил, Малороссия раскололась на левобережную (как несложно догадаться, Российскую) и правобережную (польскую) части.
Только вот России это не помогло, ее-то пинали уже со всех сторон и теснили тоже. И только в прошлом году начались какие-то успехи.
Ага...
А не тут ли собака порылась? Раньше присылали бездарей, потом пришел Долгорукий, начал побеждать, Польше это оказалось серпом... по территориям, а вот что дальше?
Мог ли Долгорукий договориться с польским королем?
Почему нет?
Могли ли казаки об этом узнать?
Шито белыми нитками, но почему бы не принять за гипотезу?
Казаки узнают что-то нехорошее. Быстренько собираются и драпают, начихав на все приказы, потому как подчиняться приказам предателя - глупо. Еще и для жизни опасно.
Юрик, то ли узнав, что казаки знают, что он знает - направляется в погоню и начинает лупить их в хвост и в гриву.
Может быть такое?
Д´Артаньян, я допускаю все, - как говорил благородный граф де ла Фер.
А как говорил неблагородный Володя - фиг ли мне с тех допусков, если Констанция померла?
Софья поразмышляла еще - и додумалась до самого простого. Попросила Воина Афанасьевича связаться со своими польскими знакомыми и выяснить - что, как, когда...
Нужны деньги?
Дадим, не проблема. Но главное - информация.
Мужчина подумал - и согласился. Но вот беда - времени не было.
И Софья едва не выла в своей свет елке, понимая, что ничего не успеет! Где ты, родной мой двадцать первый век?
Самолеты, телефоны, телеграфы... О!
Телеграфы!
А ведь это она запросто может изобрести! Даже напрягаться не надо, взять самые простые...
Софья в детстве очень уважала графа Монте-Кристо. Очень.
Алексей был не то, чтобы успокоен, но приведен в чувство и отправился к Фролу Разину, успокаивать казака. Мол, разберемся, и обиды не простим, ничего им, гадам!
Фрол кивал головой и верил. Убедился уже.
Но письмо брату-таки отписал.
А Алексей поспешил во дворец, падать отцу в ноги.***
Неделю спустя Софья готова была ругаться последними словами. Нет, ну край непуганых идиотов! Понятно, почему Россию пинают со всех сторон - наследственность такая!
Долгорукий, чтоб ему всю жизнь острым поносом маяться - таки казнил Ивана Разина! За дезертирство и измену родине... с-скотина!
Фрол, узнав об этом, порывался ехать и рубить подлеца, едва остановить удалось, объясняя, что рубить надо умеючи. Она же и останавливала, а Фрол все повторял: 'не мог Ванька предать, не мог, он Русь больше матери любил...' и плакал.
Страшновато это, когда плачут большие сильные мужики. Жутко...
Софья смотрела и давала слово, что доберется до Долгорукого и раскопает всю эту историю. Будет она вытащена на свет божий или нет - это уже неважно. Но безнаказанным она это не оставит. Нет уж.
А вот Алексей Михайлович... Софья едва удержалась, чтобы не охарактеризовать отца по полной программе.
Все чего добился Лёшка - это поглаживание по головке и заявление: 'казаки народ ненадежный, бояре-то они свои, не лезь, не твоего ума это дело...'
А все попытки Лешки заметить, что казаки у него в школе, опять-таки были блокированы мягким: 'стрельцов пришлю'.
Вот только стрельцов, среди которых каждый третий стукач, а каждый пятый доносчик им и не хватало! Едва Лешка от такой радости отпихался. И принес Софье горестное известие.
Долгорукий для отца - свой. И царь его просто не отдаст.
Правильно он там казаков угробил, не правильно, царя это не интересует. Если благодаря Долгорукому, которого он знает сто лет, он одерживает победы - отлично! А если кто-то им недоволен - это пардон, лично недовольного половые трудности.
Софья в гневе запустила чернильницей в стену, изругала отца на шести языках, включая строительный матерный и задумалась. А потом принялась наставлять Алексея.***
Царевич сидел на подоконнике и поджидал Фрола Разина, который с утра уехал по делам, да так до сих пор и не вернулся.
На душе было пасмурно и тошнотно.
Нет, он и раньше понимал, что его отец слегка... самодур и деспот, но получить настолько явное подтверждение - и в такой неудачный момент?
Ох, не ко времени...
Сынок, меня не волнует, что там произошло. Пусть Юрий одержит для меня победу - и я ему тысячу холопов прощу. Да и казаки... чем они слабее - тем лучше. А то скоро осильнеют, бунтовать начнут - ненадежный это народец.
Ага, ненадежный... а быть-то им надежными - с чего?
Это дорожка с двусторонним движением. Народ для власти, но ведь и власть для народа. А если люди понимают, что их в любой момент сдадут, как монетку меняле - у них и отношение соответствующее будет, чего ж нет?
На Дону казаки друг за друга держатся, иначе там не выжить. А на Руси всяк под себя тянет, всяк в свое гнездо... хорошо хоть сейчас он детей иначе учит...
Когда-нибудь ему будут верные помощники.
Пусть лет через десять, пусть, пока он и сам невелик и дай Бог батюшке пожить подольше.
Только жаль его, вырос под присмотром властолюбца, окружали его казнокрады и подлецы, вот и привык...
А ведь страшно представить, что он мог бы сейчас сидеть в Кремле, под присмотром таких вот... Морозовых и Матвеевых. Мог бы.
Если бы в свое время за него не взялась Софья...
Сонюшка, сестренка любимая...
Детская память избирательна. Алексей хорошо помнил детство, помнил нянек и мамок, помнил, как их разогнали, а к нему приставили воспитателей, которых он невзлюбил.
Помнил их бегающие глаза и почему-то жадные толстые пальцы в богатых перстнях.
И - скуку.
Какими же тоскливыми казались ему уроки, какую зевоту нагоняли буквы и цифирь...
Тогда он еще не знал, сколько за ними скрыто всего интересного, нужного, важного.
Зато сейчас!
Лёша не обманывал себя, ему еще предстояло работать и работать, учиться и учиться, но первые шаги были сделаны достойно. И главное - он приобрел вкус к жизни.
А началось все с маленькой сестренки, которая как-то раз предложила ему поиграть.
Хотя это внешне Сонюшка маленькая, разум у нее такой, что иногда он на нее смотрит, как на старшую сестру, а то и маму. И Сонечка его любит, он-то видит. Она, конечно, скрывает, не показывает, но иногда у нее такой взгляд становится, что мальчишка понимает - за него сестра любого порвет. Зубами глотку перегрызет.
И этот взгляд ценнее сотни уверений в верности и преданности.
Не то, что другие сестры.
Дуняшка, Марфуша, Катенька, Машенька...
Любит он их всех, а вот огонек горит только в Софье. А остальные это видят - ну и завидуют. Как-никак она с Алексеем всюду, а они в Кремле сидят ровно. И не учатся ничему, да и не надо им...
Тетка Татьяна намекала, чтобы сюда царевну Марфу, но Алексей пока тянул. И Софья-то была нарушением традиций. А Марфа ему тут и даром не нужна. Вдруг батюшке в голову взбредет, что Сонюшку тоже надо в Кремле затворить и никуда не выпускать?
Ох, не надо...
Никому бы не признался Алеша, но своей жизни без Софьи рядом он уже и не мыслил.
Привык, что есть кто-то, с кем всегда весело, интересно, кто расскажет, покажет, объяснит, научит, подаст новую идею... он и сам был не лыком шит, но не сравнивать же разум средневекового мальчишки - и разум переселенки, которая в своем веке прошла огонь, воду и триста метров канализации?
У Софьи было совсем иное мышление...
Алексей воспринимал мир цельным и необъятным. Софья полагала, что его можно разложить на составляющие и структурировать, и пыталась привить этот подход мальчишке. Получалось своеобразно, влияние шло в обе стороны, и если Алексей все чаще мыслил, как мальчишка двадцать первого века жил все стремительнее, стараясь угнаться за своей сестрой, то Софья все чаще старалась как-то смягчить свой характер, а там маска и постепенно приросла к лицу.
Хищница просыпалась, только когда что-то угрожало ее близким. Но об этом Алексей не знал. А и знал бы - ничего бы не поменялось. Любимых людей по мелочам не ругают.
Любимых и близких.
- Сидишь, ждешь?
Рядом на подоконнике устроился Иван Морозов, не спрашивая разрешения.
Лешка пихнул его в бок, просто так, без злобы, чтобы дать выход энергии.
- Ты как к царевичу подходишь, холоп?
- Ох, не велите казнить, вашество, велите миловать! Сами мы не местные, деревня деревней, сопли подолом вытираем, - темные глаза друга были веселыми и шальными.
- Вот и вытирал бы себе...
Алексей тоже улыбался.
И как это раньше он без такого друга жил? Ни посмеяться, ни побегать, ни подраться, ни вместе поучиться, посоревноваться, да и Ванька, когда приехал, тем еще мышонком был. Это сейчас мальчишка силы набирает, ну да и он сам не отстает...
А все опять же Сонюшка.
Не вытащила бы она его сюда, не было бы ни школы, ни друга, ни свободы, вкус которой уже почувствовал Алексей... и за свое он готов был драться. Князья?
Да хоть бы и с целым миром!
И Иван, и Софья были - его.
Родные, любимые, и что не менее важно, любящие.
Он бы убил ради них, но и знал, что может доверить и сестре и другу свою спину. А они, в свою очередь, готовы были уничтожить любого, кто посягнет на Алексея.
- А вот и Фрол...
Голос друга оборвал мысли Алексея.
- Вань, позови его ко мне, а?
Иван кивнул. Он отлично понимал, что царевичу предстоит нелегкий разговор. Но вот насколько нелегкий...***
Скрывать от Фрола Алексей ничего не стал. Не то шило, которое можно в мешок запихать. Честно сказал, что ездил к отцу, требовал разобраться и получил категорический отказ.
Фрол потемнел лицом, понимая, что правды тут не найдет, но Алексей поднял руку.
- Постой на меня ругаться. Супротив отца я пойти не могу. Но перед иконой - мальчишка перекрестился на светлый угол, из которого строго взирала Богородица - клянусь тебе, что разберусь в этом деле и накажу тех, кто виноват. Пусть даже и прогневается на меня отец, только не по совести это! Нельзя так...
Фрол только головой покачал.
И откуда что взялось у мальчишки?
Но ведь не лжет, это видно.
Что ж.
Поверим. Но...***
Чем для Софьи был еще мучителен семнадцатый век - это отвратительно низким информационным оборотом. Пока там спишешься, пока то да се - полгода пройдет. Софья, не долго думая, попросила построить в Дъяковском и на территории школы нечто вроде телеграфной башни - уменьшенную копию, из самых первых - и принялась налаживать их работу.
А что они представляли, первые-то?
Самый первый - вообще мельницу ветряную обыкновенную. Крылья останавливали в нужных положениях - вот тебе и сообщение,
Или гелиограф. Тут еще проще, было б небо ясным.
Маленькая заминка была за табличкой символов, но разве это проблема, когда у тебя полная школа мальчишек - и все с фантазией, и всем интересно...
Дай задание, через три дня собери результат - и выбери лучшее.
И ведь получилось.
Чего другого, а ветряных мельниц по селам хватало, просто никто их так использовать не додумался. Теперь оставалось дело за малым - персонал. А то кто будет все это передавать?
Телеграфист должен отвечать трем условиям.
Быть грамотным - первое.
Быть в авторитете - второе.
Жить в том месте, где находится мельница - третье.
И где столько умных набрать?
После недельного размышления, Софье пришло в голову, что в каждой деревне должен быть поп - ну, в идеале... что они - откажут, если царь-батюшка попросит?
Ну, пусть откажут...
Сибирь - большая, Соловки - холодные.
Только вот попросит ли Алексей Михайлович? С его-то пиететом по отношению к церкви?
И нельзя ли его как-нибудь убедить? Или не его?
А чего это у нас патриарха до сих пор нет? И.о. - есть, а полноправного никак-с? И кого изберут?
Нельзя ли как-то на это повлиять? Или лучше не лезть в тот гадюшник?
Нет, пока еще рано, вот когда Лёшка будет на престоле, тогда и займемся вплотную. А пока можно Тишайшему (и в смысле скоростей тоже) простенько объяснить идею. Если заинтересуется - тогда подробности расскажем. А если нет...
Как оказалось, отца Софья недооценила. Набожность ему ну ничуть не мешала использовать церковь в своих интересах, иначе бы он столько на престоле и не просидел. А история с Никоном и вообще остатки дурмана из его головы вымела. Да, он уважал своего духовника, да, оставался глубоко верующим человеком и истово отправлял все обряды, но в то же время диссонансом звенело, что не так уж благи все иерархи... ой, далеко не так благи...
Софья, если бы пожелала, могла бы объяснить отцу, что с этой проблемой столкнулись многие и в ее веке.
Когда веришь в Бога, но видя, как Его паскудит церковь своими лапами, поневоле начинаешь сомневаться... Не в боге, нет. Но в том, что между тобой и им нужны такие паскудные посредники.
А что до Софьи - она вообще считала, что церковь должна работать. И не приходскими психиатрами-регистраторами, вовсе нет.
Пусть еще и пользу приносят.
Ей вообще очень хотелось превратить церковь в гибрид просветительской конторы с врачебной практикой.
Заодно, кстати, тем, кто согласится, можно из казны доплачивать. По чуть-чуть, но ведь окупится. Ценнее информации ничего нет, за особые новости можно еще и премию...
Но для начала надо было устроить демонстрацию для родителя, который пожелал все видеть своими глазами.
А представить товар лицом - дело сложное. Надо ведь все сделать так, чтобы оценили...
Софья принялась готовить Алексея, тот - свою команду... но пока они этим занимались - приехал Степан Разин.***
Из-за острова на стрежень...
Софья насвистывала эту песню с раннего утра, вот как ей сообщили - так и начала. Ей-ей, сейчас она простила даже тех придурков, которые ее сюда переселили. Познакомиться с самим Стенькой Разиным! Да за такое и умереть не жалко, тем более там она все равно бы через пару месяцев ушла тропой неба. А вот здесь...
Эх, где мои шестнадцать лет!
Выглядел Стенька так, что хотелось или облизнуться - или ухмыльнуться.
Шикарный мужчина, иначе и не скажешь.
Мышцы, рост, светлые кудри, синие нахальные глаза, широкая улыбка... не влюбиться невозможно. Бородка подстрижена, рубаха вышита на вороте... не был бы женат - влюбилась бы, ей-ей...
Красавец, картинка!
И сам об этом отлично знает, ухмыляется ухарски, взгляды на девчонок бросает... Софья машинально отмечала реакцию своего бабского батальона. Мало ли кто им ухмыляться будет...
Вот Груня раскраснелась, романтика полезла, мордочка томная, а у Маши в глазах чертики пляшут, ей Стенька неинтересен как мужчина.
Царевна Анна, выглянула из укромного места и в глазах равнодушие. Ну, хорош, но у нее Воин есть. А вот Татьяна едва не облизывается. Сама же Софья...
Жаль, что она не сможет присутствовать при разговоре официально. Только как привыкла - под столом. А ведь скоро и там не поместится.
И что тогда делать? В парня переодеваться?
Ладно, подумаю об этом потом.
Алексей принял Степана Разина в своем кабинете. Тот вошел, поклонился - и остался стоять. Просто смотрел.
Алексей тоже смотрел. Недолго.
Потом улыбнулся, кивнул и спокойно показал на стул напротив. Степан несколько минут колебался, но потом решил-таки сделать первый шаг и присел.
Алексей оценил и заговорил первым.
- Я не терял никого из близких, поэтому не буду говорить, что понимаю твою боль. Но обещаю, что виновник не останется безнаказанным.
Стенька смотрел снисходительно. Мол, мальчишка, что ты можешь сделать. Но сейчас у Алексея был экзамен на зрелость. Софья крепко скрещивала пальцы - для верности и на ногах. И брат ее не подвел. Смотрел все так же безмятежно.
- Скоро мне расскажут, что на самом деле произошло. Хватит ли у тебя терпения подождать вестей?
Степан сверкнул глазами. Как же! Сопливый мальчишка усомнился в его выдержке! Но Алексей смотрел спокойно.
- Ванька предать не мог. Да и не первый год мы воюем!
- Знаю. Не знаю только, кто виноват...
- Долгорукий, тварь...
- Возможно. А может, твоего брата подставил кто-то другой, а Долгорукий просто привел приговор в исполнение, не зная, что стал орудием в руках злодея. Неужели ты никогда с таким не сталкивался?
Степан помрачнел. Задумался. Видимо, Алексей попал в точку.
- Ты, государь царевич, правду знать хочешь... а ежели князь виноват?
- То он и отвечать будет. На небе - перед Богом, а на земле - перед тобой. Или перед Фролом, ежели ты ему отмщение доверишь.
Именно так. Не месть. Отмщение.
- Мне отмщение и аз воздам...
- Это для неба. Но и на земле правосудие свершаться должно.
Такого поворота Стенька явно не ожидал. Но....
- А государь знает ли?
Алексей опустил глаза. Помолчал. Опять поднял их на собеседника.
- Для него князь ценнее казака. А для меня мои люди важнее золота.
- Ванька твоим человеком не был.
- Фрол мне добрую службу сослужил, да и ты тоже...
Мужчины помолчали. И неважно, что один - мальчишка, а у второго кровь за плечами... Сейчас у них общее дело. Общая месть. Общая готовность идти до конца. Это важнее возраста...
Они молчат. А потом Степан выдыхает откуда-то изнутри.
- отдай мне убийцу брата, государь!
И Алексей медленно опускает веки. Под столом беззвучно выдыхает Софья. Удалось... Господи, спасибо тебе! Верю, не верю - СПАСИБО!
- Мое слово.
Недосказанным остается многое, но главное уже произнесено. Не государь царевич, нет. Это не оговорка.
Государь.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 12.03.2015, 19:59 | Сообщение # 32 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Сказать было намного легче, чем сделать. И подождать пришлось, никуда не денешься, покамест разведали, потом донесли...
Фрол извелся, Степан письма слал, но брат его же и успокаивал. Видел, что не впустую время уходит, что не лгал ему царевич, что вестей ждет....
А тем временем и остальные дела делались.
Ордин-Нащокин бросился царю в ноги, умоляя признать внука. Алексей Михайлович сильно рассердился на блуд без благословения, но потом чуть успокоился. Как говорится - а кто не грешен?
А если ребенка мужчина признать хочет... а мать где?
Нет матери?
Жалость какая...
Опытный дипломат, Ордин-Нащокин извернулся так, что было непонятно, жива мать или нет, но общее впечатление создавалось в пользу чуть ли не дворовой девки, на которой жениться уж никак невместно. А вот дитя признать - вполне богоугодно.
Так что малыша крестили Романом Ординым-Нащокиным и порадовались. Анна вообще расцвела, все-таки родное чадо...
Татьяна не удержалась, конечно, так что Софья однажды стала свидетельницей сестринского разговора 'по душам'.
Она не подслушивала, боже упаси. Она - осведомлялась. А в данном случае - когда все спали, направилась к царевне Анне, поговорить с ней. И...
- ...в уме ли ты, сестрица? Да на тебя поглядеть - слепому все видно будет.
- Я никогда счастлива так не была. Танечка, родная, помолись за меня!
- За что молиться? За жизнь вашу в грехе?
Помолчи, тетя! Не говори про брак!!! - что есть силы взмолилась про себя Софья. - Господи, помоги!!!
То ли день был удачный, то ли молитвы ребенка имели силу, но....
- Танюша, пусть ворованный, пусть час, но мой! Мой он! Ведь мы все пустоцветы... а если б ты знала, какое это счастье! Когда любишь, когда любима....
- Мне такого не выпало!
- Так ведь все от тебя зависит! Ты красавица и умница! Только плечом поведи, глазом мигни!
- Я царская дочь, мне что - с конюхами по кустам валяться?
А подтекстом - как ты, сестрица...
Анна тоже лицом в грязь не ударила.
- когда полюбишь - и конюх для тебя королевичем будет, знаю, что недостойному ты сердце не отдашь. А без любви, хоть бы и королевич заморский, а все будет хуже последнего конюха.
Кажется, попала не в бровь, а в глаз. Татьяна пригорюнилась.
- Ох, сестрица, а есть ли та любовь...
- Есть. Только верь мне.
Софья потихоньку отползла от двери. Теперь надо удвоить присмотр за Татьяной. А, ладно. Лишний повод потренировать девчонок.***
Спустя месяц состоялись испытания самого примитивного гелиографа.
Не того, конечно, который использовался для съемок, а самого простого. Металлической пластины, способной передавать световые сигналы. Делалось все очень просто, благо, день был ясный.
Алексей Михайлович писал записку, потом верховой отнес ее к ребятам у гелиографа - и те принялись сигналить.
Алексей Алексеевич, бледный от волнений, принялся расшифровывать примитивную азбуку Морзе. А что тут еще лучше придумаешь?
- Точка... тире... еще две точки...
Алексей Михайлович смотрел чуть насмешливо, шушукались бояре, Софья, сидящая в возке (а вдруг кто увидит) вместе с двумя царевнами переживала за брата.
Но вскоре лицо мальчишки прояснилось.
- Пригодно ли сие изобретение для целей воинских?
Алексей Михайлович только головой покачал. Вот именно этот вопрос и был в записке. А сын улыбнулся, широко и открыто.
- не всегда, батюшка, но пригодно. Мы таковыми сигналами многое сказать можем, а враг и не поймет сразу.
- Хорошая придумка, сыне... А еще для чего она гожа?
- Кораблям можно так же общаться. Сообщения передавать... да мало ли! Не всегда ж можно гонца послать. А тревогу просигналить всяко проще...
- а дорога ли придумка?
При виде обычной блестящей металлической пластины царь только головой покачал.
- Вроде бы и недорого... обдумать надо.
Алексей сразу нахмурился. Что это такое - обдумать он уже знал. Считай, представить на рассмотрение боярской думе, а там и получше проекты потонут без следа. Им-то невыгодно, если своровать не получается! Но и ругаться не стал.
- Батюшка, письмо у меня. Донской казак Степан Разин челом тебе бьет.
- И чего он желает?
- Пишет он, что брата его сказнили смертью лютой - невиновного.
- Вот как? И кто?
- воевода твой. Юрий Долгоруков...
- Юрия я знаю, сыне. Просто так никого он не казнил бы...
- а он и не просто так, батюшка. Позволишь ли рассказать, что мне ведомо?
- Позволю, сыне. Только не здесь и не сейчас...
Алексей Алексеевич кивнул - мол, подожду. А царь с умилением поглядел на белобрысую макушку сына.
Умница растет.
Наследник...
Государь всея земли православной.***
Разговор с отцом вышел у Алексея нелегким. Хоть и были рядом Софья, Анна и Татьяна, последнее время начавшая симпатизировать казакам, но основная нагрузка упала на плечи мальчишки.
Вечером, поздно, когда удалились все остальные, когда Лёшка посмотрел на отца и попросил разрешения тетушкам да сестренке остаться - мол, у меня от них секретов нет, Алексей Михайлович кивнул - и пригласил ребенка в свой кабинет.
Красивый, весь в золоте... Лёшка не мог не оценить, насколько у него удобнее.
Золота нет, так оно и не надобно, и оружие дорогое по стенам не развешено, так и на кой оно в кабинете? Перья саблей точить?
Зато у него все просто, полки вдоль стен, на них свитки и книги, все по делу, ничего лишнего нет, но нет и ненужного. Стол только великоват, но это на вырост.
- Когда-нибудь все твое будет, сынок..., - неправильно понял интерес сына Тишайший.
- Тятенька, проживи еще сто лет! - тут же отреагировал мальчишка. - Чем позже я шапку Мономахову надену, тем больше поживу спокойно.
Тишайший только усмехнулся. Не без того, ой, не без того...
- Умен ты, сынок, не по годам. В Кремль обратно не хочешь?
- Нет, батюшка. Здесь уж ты бояр гоняй, а я у себя в школе буду тебе помощников растить.
- Мне ли? А то и себе?
- Земле православной, государь. Ей, родине-матушке и только ей. А то ведь кого ни возьми, никто Руси не служит, всяк себе урвать пытается. Дедушка мой, Милославский, сколько раз бит был, народом ненавидим, а все хапает, словно на тот свет с собой унести собрался.
- Да-а, сынок, мне бы в твои годы так рассуждать. А об Илье ты зря так, он человек полезный...
Чего стоило Алексею проглотить ехидное 'Не все то полезно, что в душу полезло' - только он знал. Но проглотил и невинно улыбнулся.
- Тятенька, ты бы передал ему, что ежели хочет он что узнать, так пусть у меня и спрашивает, а не подсылов шлет?
- А шлет?
- А то как же, тятенька. Пытается понять, где с моей школы себе кусок урвать можно.
- и где же?
- Ему пока то неведомо.
- Умен ты, Алёшка, умен. Женить тебя скоро будем, вот что...
Алексей на минуту даже опешил от такого предложения, хотел возразить, но потом вспомнил Софью. Лучшее, что он мог сейчас сделать...
- Это дело важное, тятенька, все обдумать надо. Ты ведь со мной посоветуешься, как время придет?
Алексей Михайлович только головой покачал.
- Как же иначе, сынок. Тебе жить, но тебе и государством править. Так что выбирать будем...
Алешка улыбнулся отцу - и перешел к делу.
- Батюшка, так что мне казакам ответить?
- Скажи, что несправедливых решений Долгоруков не принимает. Ежели решил казнить, значит, за дело.
Челобитная так и осталась лежать.
- Батюшка, а ежели невиновны казаки? И то мне доподлинно известно?
Тишайший нахмурился.
- Алешенька, меня эти холопы не волнуют. Мне бы с войной этой разобраться, а ты мне про такие глупости. Да пока Юрий мне сражения выигрывает - пусть хоть всех их перевешает, слова не скажу.
Алексей покосился на Софью. Именно это сестренка ему и предсказала, почти дословно. И ведь был, был разговор с отцом, но тогда предварительно, а сейчас все было сказано открытым текстом... ой, плохо.
- Тятенька, да разве ж можно так...
- Все, Алёша. Не лезь в дела, которые тебе пока не по уму. Юрка предан мне, словно пес, да и сын его, Мишка, добром мне служит. Не касайся того, что тебе не надобно. Лучше расскажи мне, что ты там за игры в мяч придумал в школе своей?
Алексей вздохнул - и принялся рассказывать, понимая, что настаивать бесполезно. Визгу будет много, пользы мало, а раз так - к чему?
А игры?
Да все те же. Футбол, баскетбол, волейбол, пионербол, а зимой хоккей. Лучше для мальчишек еще и не придумали ничего. Только названия пришлось давать свои.
Ножный мяч, сетка, корзинка, ледобой...
Чуть подтолкнуть, сформировать команды - и еще как будут гоняться, а заодно и свою физическую форму подтянут.
Уже поздно вечером, в Коломенском, Алексей проскользнул в покои к сестре.
- Сонь, ты права была. Отец и слушать не захотел.
Софья пожала плечами. Не без того. Казаки были им списаны в расходники, она и сама так поступала, только вот сейчас Долгоруков ей и даром не нужен был, а вот казаки - позарез. Вывод напрашивался сам собой.
- Подожди. Вот война закончится, приедет он сюда - и перевернется на нашей улице возок с пряниками.
- А Степан до той поры подождет? А Фрол?
- Куда они денутся. Мы сейчас их единственная надежда, ведь неглупы оба, понимают, что против государства не пойдешь...
- Но попытаться могут...
- А мы попытаемся их удержать.
Софья успокаивала брата, а сама думала, что надо отписать Степану. Он из двоих братьев сильнее, злее и хуже поддается влиянию, ну да ладно. Уломаем. А еще надо поговорить с Ибрагимом.
По ядам он специалист, работа такая. И распознать, и вылечить, и - сделать.
Ей сейчас последнее нужно больше всего.
Не резать же ножичком воеводу? Никак нельзя. Но и спускать такие радости жизни она ему не собирается. Тем более, если она все правильно просчитала - через год-полтора он дома и будет, с победой. Или тем, что называется победой.
Лёшка наконец, наговорился, и выскользнул за дверь. Софья сидела в позе лотоса и размышляла.
Донесения с фронта выдались паршивыми и другого слова им подобрать было нельзя.
Почему были казнены казаки, и что вообще скрывалось за всеми этими радостями?
А так вот. Когда Долгоруков прибыл на фронт, он начал всех строить и пинать. Армия зашевелилась и принялась гонять поляков. Одержали несколько побед и кое-какие вполне убедительные. Ян Казимир Ваза, его величество, отлично понимая, что если так будет и дальше, его просто свои же свергнут, решил сделать ход конем. Договориться с Долгоруковым, чтобы происходили не битвы, а баталии. То есть не сражения, с заранее расписанные стычки. Потом Россия полупобедит-полупроиграет, заключат мир... ну не тянула Речь Посполитая на такую долгую войну, не тянула! И Ян отлично понимал, что еще года три - и его свои же зароют.
Дураком означенный король отнюдь не был.
Посла гонца договориться с Юриком, общий язык они нашли, а казаками решили пожертвовать, как разменной монеткой. И почему-то Ивану Разину это не понравилось.
Да, никто его не оповещал. Но...
Юрий Долгоруков, как настоящий князь, не мог приехать на войну без обоза. И оказалась в нем одна одень красивая холопка, с приятным голосом. Очень уж любил старый черт, когда та ему по вечерам Библию вслух читала. И только Библию, а то ж! как вы могли подумать что-то еще, он же до блуда никогда не опустится, правда?
Благородному князю невместно!
А вот холопке... захотелось девушке, чтобы ее талант чтицы оценил и молодой красивый казак. Ну и...
Казак-то оценил, от нее и узнали о планах Юрки. Иван-то надеялся все уладить миром, но куда там! Князь пошел в амбицию, сначала не отпустил их на зимние квартиры, а потом...
Потом и история с девицей раскрылась. Долгоруков рогов не простил. Девку отдали обозникам, князю нашли новую чтицу, а казаки попали как кур в ощип.
Иван решил бежать. Их и так собирались разменять, так чего терять? Все-таки отношение к казакам было.... своеобразное. Вроде бы и православные, а все ж не свои, ой не свои...
Так вроде и предать их не за грех.
С бегством же... могло повезти. Могло - не повезти. А если может, то и не везет и не едет.
Теперь, по логике вещей, можно было ждать пары побед от Долгорукова, пары побед от Яна Казимира - и предложения перемирия. Там Ежи Любомирский воду хорошо помутил, остальная шляхта поняла, что они здесь тоже не хвост собачий, Вишневецкие, Собесские, еще кое-кто...
Одним словом, казаки пошли разменной монеткой, от чужих ушли, а свои их и догнали...
Это Софья и объяснила Фролу. Точнее, объяснял Алексей. А вот Степану Софья собиралась писать сама, пусть Лешка подпишет...
От размышлений ее отвлекла скрипнувшая дверь.
- Кто там?
- Сидишь, выскочка?
Софья пригляделась к ночной гостье - и без особого удивления узнала в ней царевну Марфу. Ну, тут все ясно. Татьяна уехала, ее не берут, одиноко, тоскливо, заняться нечем, мозгов не хватает, зато дури и злости - выше ушей. Да и возраст такой... тринадцать лет, это в двадцать первом веке сопливое детство, а здесь уже вполне себе юность. Замуж выдавать можно, да не выдадут, вот и бесится девка. А вот что с ней делать?
Драку устроить?
Софья мелковата была для драки. Может, она и справится с незваной гостьей, но шум поднимется, слуги прибегут, Марфе-то что, а Софью могут и в Кремле оставить, если Лёшка не отстоит. А может и не получиться. То есть...
Если бить - то наверняка. И в горло, чтобы не шумела.
Хорошо, что служанок здесь с Софьей нет, стены толстые, а покои на отшибе. Терем царевны Татьяны, который пока еще не заняло бабское царство.
А потому...
Софья схватила сестру за руку, резко рванула на себя, подставила подножку - и когда та влетела в комнату, крепко приложившись плечом об кровать - захлопнула дверь.
- Тебе чего тут надобно?
- Ты! - Марфа злобно блеснула глазами. - Ты на меня руку подняла, да я ж тебе!
- Да ничего ты мне, - Софья стояла спокойно, но под рубашкой каждая мышца ее тела дрожала от напряжения. Дикого, почти непосильного.
Она еще соплюшка, и десяти лет нет, да и мелковата она для своего возраста. А Марфа - крупная, неуклюжая, отъелась на Кремлевских харчах...
И все же кричать нельзя, а как с ней сладить без крика?
Но если кинется - придется бить без всякой жалости. Вынести коленный сустав, оглушить... а вот где она дальше окажется?
- я тоже царская дочь! И угрожать мне не смей.
- я тятеньке скажу!
- Скажи, скажи... Так и скажи, пришла с добром, а меня пинком. И не бросалась я вовсе на младшую сестру, и синяков ей поставить не пыталась, и волосья повыдергать, правда?
Марфа на миг примолкла, понимая, что ей-то тоже придется оправдываться. Софья у себя в покоях, Марфины же достаточно далеко отсюда. Опять же, Софья еще дитя, а Марфа уже первую кровь уронила, с нее спрос другой. И объясни матушке с батюшкой, для чего ты по терему ночами бегаешь?
Ой, стыд-то какой...
- Или мне самой людей крикнуть? Скажу, что вошел кто-то, бить мня вздумал, а я и не разглядела...
- как так?
- А вот так, - Софья кивнула на свечку в красивом поставце. - Сейчас дуну - и доказывай потом, что она горела.
- Гадина ты!
- и что? - Софья была спокойна и невинна. - Гады - полезные, а вот ты-то кто?
Марфа аж опешила от такого заявления.
- т-ты...
- Я. Я хоть Лёшку развлекаю, говорю с ним, стараюсь, чтобы братику со мной теплее было, а ты-то для чего на свет родилась? Чем ты занимаешься? Тряпки шелками расшиваешь? Так и без тебя найдется, кому их вышить. По садику гуляешь? Так и это не дело!
Марфа аж стушевалась. Ну не могла эта малявка говорить с ней таким уверенным, почти хозяйским тоном, и все-таки говорила. И говорила то, что девчонка и сама о себе уже понимала.
Действительно - пустоцвет. Ни добра, ни пользы... одно имя, что царская дочь, а на деле так всю жизнь и проживешь в своей клетке. Потому и завидовала так Софье - она-то не здесь, онатам! А лучше там или хуже - неважно!
- А что ты...
- Что я могу предложить? Да уж немало! Обсудим?
Марфа ошалело кивнула. Софья чуть расслабилась и протянула девчонке руку.
- Вставай, давай. Нечего на полу валяться!
И облегченно перевела дух, когда удалось поднять сестрицу и усадить на кровать. Нет, подвоха не было. А значит - объект к обработке напильничком готов. Вот и...
Софья отлично осознавала, что лучшая команда - это семья. Да и союзы с другими странами скреплять надо бы, а кем? Сестер ведь прорва, вот и...
Католики там, гугеноты... на то и поп в церкви, чтобы баранов за собой водить. Как объяснит - так и примут. Но для начала надо сделать Марфу такой, чтоб не стыдно было за девчонку. А с чего начать?
С промывания мозга.
Благо, он определенно есть. И мозг, и храбрость, и решительность - если уж она рискнула пробраться в покои к Софье и устроить скандал. Энергии тоже хватает, а значит - перенаправим в нужное русло. Ну, держись, Марфушенька-душенька!
Две сестры проговорили больше трех часов, а потом так и заснули на одной кровати. По разным углам, но все-таки не пытаясь больше сцепиться.
Никому и никогда не рассказывала Марфа, что ей говорила Софья этой ночью. И о своих ощущениях не рассказывала, но казалось ей иногда, что Сонечка старше ее на десятки лет.
Пусть ребенок, но как она говорила, как держала себя, как объясняла... тетка Анна, та, что матушкина сестра, ей и в подметки не годилась. У Софьи было чему поучиться. А еще Марфа получила самое ценное в ее положении. Надежду выбраться из мерзкого терема - и ради нее готова была на все.
Да Софья ничего и не требовала. Сказала просто, что пришлет своих девушек Марфуше в служанки, а та пусть слушается. Учится, читает, что указано, работает над собой, а то ведь посватается королевич, а она квашня квашней... самой же стыдно будет!
В свою очередь Софья собиралась тренировать девушек на Кремлевской помойке.
Собирать сведения о женской половине терема, шпионить, а заодно развивать и преподавательские таланты. Марфой надо было заниматься всерьез. Лишать пирогов и добавлять знаний.
Смогут?
Плюс балл.
Нет? Минус!
А там, благословясь, и до других сестер доберемся. А нечего за пяльцами просиживать! Вышивальщиц по Руси - кого ни спроси. А царевен - считанное число. Надо, надо их к делу приставлять.***
Степан Разин приехал еще через четыре месяца.
И Алексей вновь пригласил его в кабинет. Хотя на этот раз беседа шла легче. Или - сложнее? Мальчишка уж точно по окончании разговора был - хоть выжимай. А Софья еще раз проклинала свое женское тело. Сволочи чародейские! Не могли ее парнем сделать, насколько бы легче было!
А с другой стороны - бабы-с... у нее-то ориентация натуральная, а царевич обязан наследника сделать. И как бы это сочеталось?
Нет уж, мы и в этом теле попробуем устроиться. Уже устроились.
Разговор опять начал Алексей.
- Степан, узнал я все о твоем брате. Отписал ли тебе Фрол?
- Отписал, государь царевич. И о царском решении тако же отписал.
- отец мой слово свое сказал - и спорить с ним мне невместно.
Голубые глаза потухли, как два уголька. Судя по выражению лица, Степан ждал предложения смириться и помолиться. Не дождался.
- а потому прошу поверить мне. Есть справедливость на небе, но есть и на земле. И как только приедет Долгоруков в Москву - взмолюсь я небесам, дабы покарали они убийцу не позднее, чем в десятидневный срок.
У атамана отвисла челюсть. Лёшка смотрел с выражением полной невинности. Он понимал, что именно сейчас сказал, ведь и выбора другого не было. А остальном - Софья пообещала что-нибудь придумать, она и придумает. Обязательно.
Единственное, что смог выдавить слегка одуревший от такого поворота атаман, это:
- А уверен ли ты, царевич, что ежели государь узнает о молитве, не прогневается он?
- Так молиться никому не запрещено. А ежели то, что я узнал - правда, то будет здесь враг твой, года не пройдет. Потому и прошу я тебя поверить мне на это время. Не ехать же мне в Польшу... молиться. Батюшка не отпустит.
- Да неужто некому помолиться съездить? - искренне удивился Степан. А в голубых глазах вовсю гуляли веселые искры. Намек был понят.
- Так ведь на родимой земле и молитва сильнее...
Алексей тоже усмехался. Съездить-то можно, да вернуться будет сложно. А у него пока не так много верных людей, чтобы ими рисковать. Нет уж, не надо...
- Хорошо, государь царевич. Подожду я... твоей молитвы. А помощь не нужна ли тебе в этом деле?
- Да пока своими силами надеемся обойтись, - царевич смотрел уже иначе. Спокойно и серьезно. - но ежели что - я весточку через Фрола передам?
- Да, государь.1666 год.
Время шло.
Примерно через год после казни Ивана Разина, был наконец заключен мир между Россией и Речью Посполитой и начались переговоры в деревне Андрусово.
Армию, большей частью, отозвали домой.
В том числе - и Юрия Долгорукова.
Ну да, для войны он подходит, а вот в мирное время - другие таланты требуются.
Лёшка присутствовал на торжественной встрече. Царь полководцев захвалил, жаловал драгоценными подарками и закатил пир горой.
Алексею это все было безразлично.
Его дело и его жизнь была в школе.
Там учили людей, там были несколько опытных производств, там неподалеку разводили овец, а Софья, выписав из заморских стран диковинные овощи, пробовала разводить их на опытном участке, как она назвала это место. Лёшка сначала не понимал, почему этот участок называется опытным, но потом решил, что видимо, там нарабатывается опыт и успокоился.
Здесь же...
Софья регулярно рассказывала ему, кто и что из себя представляет, поэтому смотреть было интересно. Еще забавнее было разговаривать - и видеть, как один из бояр потеет под шубой от страха не понравиться наследнику, второй пытается заискивать, а третий - завоевать расположение подарком.
Но это он сейчас разбирается...
А вот и искомый человек.
Юрий Долгоруков был у царя одним из первых. Земно поклонился, получил в награду несколько деревенек и золото, еще раз поклонился и отошел.
Алексей проводил его взглядом.
Ну, если вот так посмотреть - что можно сказать о мужчине?
Немолод, уж седина на висках. Крепок. Лицо жесткое, даже жестокое. Такой будет гнать полки на врага до победы, не думая, сколько крови придется пролить. Солдаты таких не любят, а это важно. Как Софья говорила?
Слуга царю, отец солдатам?
Ну, на слугу он тоже не слишком похож. Слишком уж властолюбив. Это в каждом движении, в каждом жесте, слове, улыбке чувствуется.
Такому дай власть - он возьмет и еще запросит, а ведь и так комнатный боярин, и так к царю приближен... случись что с отцом, кто опекать царевича будет?
Этот подомнет кого хочешь... нужен ли ему такой человек рядом? Он - не принадлежит Алексею, скорее постарается, чтобы было наоборот. Вот Ордин-Нащокин уже весь принадлежит царской семье, с потрохами, а этот горд избыточно... не пойдет.
И сына он в комнатные стольники пропихнул, все при царе... не пойдет.
Интересно, что придумала Софья?***
Софья огород городить не стала. Юрка Долгоруков был два раза женат. От первого брака у него был сын - Мишка. От второго же - никого. Да и жена его, Дунька Пожарская то болела, то лежала, то молилась... контакта не было, детей тоже. Внуки, вот, уже были.
А потому боярин и за грех не считал симпатичных холопок огуливать. Блудить, конечно, грех, но ежели не видит никто... а и на войне - солдат, что ли, стесняться? Или девок обозных грести? А то и полонянок в городах?
Нет уж, это для молодых да рьяных хорошо, которым потом срамные болезни лечить охота, а Юрка осторожным был, хотя на девичью красу внимание обращал исправно...
За что и поплатился.
|
| |
| |
| Дата: Суббота, 14.03.2015, 12:43 | Сообщение # 33 |
|
А выше ранга не бывает
ilien Группа: Администраторы
Сообщений: 1825
Репутация: 9
Статус: Offline
| Спасибо
|
| |
| |
| Дата: Понедельник, 16.03.2015, 17:19 | Сообщение # 34 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| У-у-у-у!!! Спасибо, все интереснее и интереснее!
Я не забыла об чтении, у меня полетел комп. Только сегодня смогла опять войти на форум.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 19.03.2015, 19:18 | Сообщение # 35 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
К вопросу ликвидации Долгорукова, Софья подошла со всей серьезностью.
Как-никак, герой, царем обласкан, так что если заподозрят убийство - копать будут по полной и всерьез.
И головы полетят, уж ее-то точно. Сидеть в монастыре или бежать оттуда и скитаться невесть где, а также терять все наработки Софье не хотелось.
Смерть должна была выглядеть естественной. Более чем.
Значит, кинжал отменялся. Несчастный случай?
Где ты, родной двадцать первый век. Там это организовывалось легко и с блеском, здесь же - специалистов таких не было.
Посвящать кого-то?
Ой, не надо. Такие дела тихо делаются, чтобы потом никто не подкопался.
Идею подсказала прежняя жизнь.
Яд и только яд.
Какой?
Да хотя бы и бледные поганки. Найти легко, собрать несложно, а уж яд из них выделить, имея такого специалиста, как Ибрагим?
Вообще не вопрос.
Остальное разделили на несколько частей.
Поганки со всеми предосторожностями собирал Софьин 'женский батальон'. Яд готовил Ибрагим, причем молчали и о том, и о другом.
А уж спустя несколько недель...
Подарков Долгорукову несли много, самых разных и интересных, подлизываясь к временному фавориту царя. И эти два проскользнули незамеченными.
Роскошная чаша, золотая, с каменьями (от сердца оторвал Степан Разин). Трофей из одного его похода. Софья мужчину понимала, сама восхищалась. Идеальная форма, алые и голубые камни, эмаль...
Яд был нанесен на камни на ножке. Из расчета, что чашу будут брать в руки и вертеть. А потом - мало ли.
Но этого именно что было мало.
И в ход пошла еще и книга. Роскошный том по военной тематике, с гравюрами, на немецком языке - Софья сама восхищалась.
Ядом пропитали страницы так, что несколько уголков в разных местах слиплись.
Отослали подарки, якобы от Матвеева, который как раз был в отъезде.
И принялись ждать результата.
Софья так никогда и не узнала, что сработало. Чаша ли, книга ли...
Ее это никогда и не волновало. Главное - что спустя три дня Юрий Долгоруков скончался в страшных мучениях. Царь приказал провести дознание, но ничего толком не выяснили.
Сынок Юрия, Михайла, вопил, что убийц отца найдет, но - вот афронт! Врачи-то считали его смерть вполне естественной.
А точнее - по неосторожности. Софья потом узнала, что Юрий грибы любил во всех их видах, вот и свалили всю вину на поваров. Вот тут ее совесть пригрызла, чего уж там. Неповинных людей было жалко. Она постановила себе узнать, кто пострадал - и помочь. Либо им, либо семьям.
Но Алексею ничего не сказала.
Ни к чему такое на мальчишку взваливать. Она-то выдержит, она еще и не такое вынесет.
Ради чего?
А вот ради того. Ради своей страны. Ну и брата тоже.
Вульгарно? Пошло?
Простите, Долгоруков - мужик сильный, с характером, да еще и герой-победитель в глазах толпы. А Романовы на троне неустойчивы. Тишайший все на здоровье жалуется, оно и понятно. На организм, ослабленный ртутью, посты и молитвы хорошо не подействуют. А случись с ним что?
Лёшке править.
А при нем кто-то вроде опекуна, регента, как ни назови... нет, ни к чему нам такие герои. Умер - и Бог с ним.***
- Хочу в поход пойти...
Степан Разин смотрел на царевича с уважением. Как-никак, за брата он отомстил с его помощью. Царевич сказал - царевич сделал. Не отказался от своих слов, не забоялся, что там, как там - неизвестно, а только умер супостат.
Туда и дорога.
А только одно другого не отменяет. Добыча нужна, деньги нужны, казаки - они ж тоже разные бывают. Есть те, кто крепко на хозяйстве сидит, таким в поход сходить, добычу приволочь уже и не очень-то, родное гнездо обустраивать надо. Если куда и пойдут - недалеко.
Но есть и казачья вольница, из тех, у кого ни детей, ни плетей. И война с ляхами закончилась, теперь на Дон бежит куча народу, которым тоже кушать хочется. Вот они-то за Стенькой готовы и в огонь и в воду.
А вот куда бы?
Вариантов было много. Персы, османы, ляхи, германцы...
Ладно.
Ляхов - отметаем. Нового витка войны царь не выдержит. Головы полетят только так.
Персы? Да вроде пока торгуем, нет уж. Торговых соседей надо любить и жаловать, и так торговля не идет толком. К нам едут, а вот от нас... да монету - и ту из привозной перечеканиваем, а отзывов о месторождениях все нет и нет.
А куда можно еще?
Странный вопрос. Крымское ханство.
Азов. Наш любимый выход к азовскому морю, а там и Черное, и с черкесами поговорить постепенно можно. Выдать царевну за какого-нибудь черкесского принца или еще как-то подвязать их... посмотрим?
Что надо для организации всего этого веселого похода?
Да как и Наполеону. Деньги, деньги и еще раз деньги. Вожак - есть. Степан тот еще умник, но людей привлекать умеет. Есть в нем то, что называется харизмой. Есть...
А если попробовать сделать его, пусть пока не воеводой, но хотя бы придать походу какую-то официальную направленность?
А где взять деньги?
Да, народ к нему идет, но ведь не с голыми же руками ломиться на стены Азова? Нужно доставить туда казаков, продукты, оружие, обозы... это немало. А в козне после этой воны такой голяк, что казначею украсть нечего.
Где взять деньги?
Те, кто могут их дать - просто не потянут столько. Ну, сотню вооружить, но не более того. И все равно это кусаться будет.
Софья едва не плакала от бессилия. У нее даже была одна идея, которая теоретически могла принести казакам победу, могла...
Были все ингредиенты, все было, если правильно хранить и правильно применить - мокрое пятно останется на месте любой крепости.
Но - деньги, деньги...
Ладно, к Азову они доберутся по Дону, на стругах, а если уж точно...
Корабли - были. Софья не зря выписывала английских корабелов, не зря они осели на Волге, ох не зря. Народ это был умный, серьезный и тертый. Понимая, что назад в Англию хода нет и что надо как-то выживать здесь - они расстарались вовсю. Да, педантичны они были до крайности, как и большинство пуритан, да своей верой они могли кого угодно за Можай загнать, да, на них косились все попы и они образовали нечто вроде английской слободы - ну и пусть!
Важно было другое.
Корабли - были. В настоящее время восемь штук, но построенных из хорошего леса, не за страх, а за совесть и готовых прослужить еще хоть двести лет. Плюс вооружение. Команда, обученная - и качественно. Постройка одного корабля обходилась в дикую сумму, Софья только зубами скрипела, но денег не жалела. Изворачивалась пока...
А что делать?
Это как бусы - начинаешь с одного шарика, а нитка вытягивается все длиннее и длиннее. И самым проблемным было обучение команд. Сейчас корабли еще кое-как начинали себя окупать, но именно, что только начинали. Что такое фрахт знали все, но вот привычки к нему у Русских купцов не было. К тому же, конкурентов в любом времени было принято давить всеми методами. Но если для тех же англичан потеря одного корабля была вовсе не трагична, то для Софьи, у которой на счету была каждая копейка...
Единственный вопрос, который пришел в голову не Софье, а Алексею был прост.
А что скажет папа?
Софья призадумалась. А и правда - что?
Кто у нас сейчас у османов? Ибрагим дал подробную информацию, добавив, что сейчас, конечно, могло что-то и поменяться. Но сведения заставили Софью призадуматься.
Ранее османы и правда были силой. А вот с 1600 года у них начались разные мелкие неприятности. То султан душевнобольной, то его янычары свергают, то он от них избавляется... короче - бардак.
С другой стороны - Мурад, который правил примерно двадцать лет назад вроде как опять вставил зубки одряхлевшему льву. И пребольно выкусил ими Багдад и Тавриз. С другой стороны, крымчаки из-под его руки вырвались и теперь воевали с казаками сами по себе.
За Мурадом пришел Ибрагим, при котором зубы опять выпали, а сейчас правил его сын Мехмед, мальчишка, которому еще и двадцати не было.
Сам по себе он ничего особенного не представлял, но при нем правил великий визирь - Мехмет Кепрюлю. Умный и серьезный противник, он сейчас приводил в порядок хозяйство. А вот как скоро они окажутся в состоянии воевать?
Да очень скоро!
И Россия опять втянется в войну, но не на своих условиях и кое-как.
Софья подумала, что отец их прибьет, если ее афера не увенчается успехом, но именно сейчас, пока равновесие было зыбким, у нее были шансы откусить себе кусок Крыма. А заодно...
Хватит набегов!
Что это за развлечение такое - казаки и крымчаки друг друга лупят, а все остальные страдают? Нет, не пойдет. Сейчас, пока османы сцепились с Австрией, есть шанс откусить свое.
Итак.
Войско.
Деньги.
И - секретный бонус.
С первым справлялся Степан Разин, кинув клич всем казакам, мол, царевич обует-оденет, но предлагает поход на крымчаков.
Со вторым...
Помощь пришла, откуда и не ждали в виде десятилетнего мальчишки с вихрами темных волос и настолько живым характером, что его можно было назвать энерговеником. Но уж никак не Григорием Андреевичем. Строгановым.
Софья, будучи абсолютно не в курсе о Строгановых, вот как-то не пересекались их интересы, вдруг с интересом узнала, что означенные товарищи сидят на Урале вот уж почти сто десять лет, причем первые земли им были пожалованы еще Иваном Грозным. А с тех пор... Урал - богатая кладовая. И золото, и серебро, и драгоценные камни, и меха... да много чего. А вот люди...
На данный момент глав-Строгановым был Дмитрий Андреевич Строганов из младшего поколения Строгановых. Старшими там до сих пор считали первопроходцев. Аникея, его сыновей, внуков...
Была у Строгановых такая привычка - вкладывать деньги в царские начинания - и получать за это бонусы для себя. Например, землю. Право именоваться с отчеством. А сейчас...
Сейчас Строганов хотел получить людей, а если удастся - приблизиться еще к царскому трону. Где можно пообщаться с царевичем? Да в школе, в его школе, которой оказывает покровительство государь, которая после устроенного представления прочно заняла место если и не элитного, то уж точно весьма полезного учебного заведения. Опять же, здесь и боярские дети, и стрелецкие... почему нет?
Дмитрий предложил простую сделку. Его сына берут в школу, а взамен он спонсирует поход Разина к Азову. Удастся его там взять, не удастся - пусть крымчаков по дороге пощиплют, почему нет? Но его сына берут и не выгоняют...
Разумеется, все это было изложено вовсе не так.
Прибыл он со всем почтением, преподнес царевнам дорогие изумрудные ожерелья, Алексею - саблю, долго кланялся, а кончилось все дело банальным торгом. Софья подумала - и решила отказаться.
Лёшка едва не взвыл, но потом прислушался к сестре и согласно закивал. У руководителя школы должно быть право и выгонять, и наказывать, иначе же... Да бардак начнется! И этим все сказано!
Сравнить только школы начала и конца двадцатого века! Пока образование было ценностью - люди ночами учились! Сутки не спали над книжками! На стульях учили - если засыпаешь, падаешь со стула и тут же просыпаешься.
И конец двадцатого? Когда учителя бегают за деточками и уговаривают их поучиться, а те еще и нос воротят, мол, это мне не надо, а вон то не пригодится! И что получается в итоге? Толпа 'быстрорастворимых' юристов-экономистов-менеджеров, к которым профи в этой области относятся с известной долей брезгливости?
Примерно так. Здесь Софья этого допускать не собиралась. Не хочешь учиться?
Пошел вон, тварь неблагодарная! На твое место сотня других найдется.
К тому же не стоило давать Строганову шанс почувствовать себя благотворителем. Так что Софья, со стонами и вздохами, задушила личную жабу и уселась за расчеты с карандашом в руках. Что и где она может еще выгадать?
Ладно еще - корабли. Самое время испытать их в деле, благо, реками родная страна богата, а если что - волок нам в помощь. Механизм отработан.
Впрочем, считать ей все это не пришлось. Строганов пожаловал снова, спустя пять дней и торговля развязалась с новой силой. Сошлись на том, что Гришу берут в школу и учат со всей ответственностью, а он не отлынивает и не бегает от учебы. В свою очередь, за ним приглядывает царевна Татьяна, чтобы никто деточку не обидел, а там уж как пойдет. Сам обособится - сам и дурак. А если решит засунуть фанаберии подальше и примется работать над собой и дружескими отношениями - тут возможны вариации.
И третье.
Секрет фирмы - залог успеха.
Азов - крепость. Крымчаки - орда. Отсюда вывод. Надо взять крепость раньше, чем кто-то очухается. А потом разобраться с войском, которое к ней бросится, как только узнает о щелчке по носу.
Как?
А как проще всего взять крепость?
Против взрыва нет приема. Порох тут уже знали, но грамотную взрывчатку делать еще не научились. А вот Софья знала - как.
Большой ее заслуги тут не было. Просто девяностые - неспокойные года. Любой , кто выживал в это время, приобретал весьма специфические познания. Да и бог бы с ней, со спецификой, достаточно просто прочитать кое-какие места из Жюля Верна, чтобы узнать много интересного. Так что...
Аммиачная селитра - не дефицит в любое время. А где она, там и азотка, там и нитроглицерин. Не говоря уж о том, что аккурат семь лет назад ее получил некто Глаубер. Услышав эту фамилию, Софья запрыгала от радости и кинулась к Алексею.
Алексей помчался к отцу и кинулся тому в ноги, умоляя пригласить гения на Русь-матушку. Тишайший умилился, приказал одному из бояр - и делегация двинулась в Нидерланды, в маленький городок Китцингер. Алхимик оказался жив, но не слишком здоров. Зато одинок, склочен и слегка обижен на соотечественников. Узнав же о том, что его очень просят пожаловать на Русь, он поломался, но полный пансион, любовь, уважение, неограниченные средства на опыты, а главное - благодарные ученики подкупили сердце гения. Он согласился и выехали бы раньше, да мужчина приболел и решили ждать лета. Шестьдесят два года, вредное производство, что тут еще скажешь? А тем временем старый алхимик и восьмилетняя девчонка, по разуму бывшая чуть помладше него, списывались. Активно и с большим интересом.
К сожалению, все теории химика Софье были глубоко чужды, но вот получение аммиака в промышленных масштабах?
Аммиачной селитры?
А там еще и легкая, 'белая' нефть, которую таки нашли и доставили ей. Перегнать сейчас уже несложно, и использовать легкие фракции по назначению. А если перегонять в промышленных масштабах - это Софья отлично знала по строительному прошлому, можно получить мазут, гудрон, керосин... да радоваться надо! Даешь керосинки по теремам?!
Вместе алюминиевой пудры можно взять серебрянку. А можно и просто протертый в порошок сахар, тоже дело. Дорого, ну да ладно, чтоб соседа зарыть - на все изжоги пойдешь. Оставались корпус и детонатор, а то подобная взрывчатка легко набирала воду, да и окисляться ей было ни к чему. Но и этот вопрос решился. Нельзя запаять в металл?
Зато можно в стекло. Если достаточно осторожно, то можно выдуть шар, заполнить его нужной смесью, сверху осторожно закрыть стеклянной же заплаткой, а чтобы уж не колотить по нему молотком - принцип ампулы. Вытянуть с одного конца носик. В нужный момент он отламывается, засовывается детонатор - и поджигается. И давай Бог ноги!
Или можно просто выстрелить в шарик, кто б спорил. Если попадешь, из местных-то берданок. Увидев эти 'огнестрелы' Софья подавилась слюной и кашляла с полчаса. Ей-ей, этими ужастиками только врага по башке лупить до победного. А стрелять сложно. Вес - восемь кило, дальность - максимум двести метров, а точность - три-четыре. Метра, не сантиметра! Метра!
Попадешь, только если цель у тебя на стволе повиснет. Потому и стреляли-то залпом, чтобы скосить побольше. А перезарядка занимала до пяти минут - у обученного товарища! У необученного же - все десять!
И?
Стрелять невыгодно. А вот взрывать...
Софья всерьез задумалась о динамите. Нитроглицерин сделать было несложно. Ладно, сложно, но ей ведь не в промышленных масштабах, а только для внутреннего употребления. А вот кизельгур... хотя диатомиты вообще не редкость. Нобель-то все это творил на российской территории...
Одним словом - она пока проводила свои опыты. Медленно, осторожно... заодно и показывая ученикам. Не все, вовсе не все. Нитроглицерин она попробовала получить, с трудом добилась нескольких достаточно грязных капель и решила дальше не вязаться. Вот приедет Глаубер - тогда они вместе поработают.
Время пока еще терпело.
Да и Степан обещал поделить войско. Да, народу сбегалось много, но вот и беда-то, что большая часть для войны была просто непригодна. Надо было готовиться, это грозило занять несколько месяцев, а пока - работаем.
Время шло.
Приехал Глаубер - и был быстро взят в оборот.
Но получить взрывчатку - не проблема. А вот как сделать так, чтобы ее враги не получили? Софья задумалась всерьез и надолго. Уж что-что, а шпионаж - это искусство вечное и бесконечное. Как только узнают, за ней и ее секретами просто охота начнется, а Дьяково - не самый укрепленный пункт страны. И что?
В башне жить?
Не говоря уж о том, что отец может узнать - и тогда вообще станет нерадостно.
Где выход?
Выход подсказал протопоп Аввакум, хотя разговор и стал очень тяжелым для Софьи. Просто протопоп, так получилось, присутствовал на первых испытаниях. Старший из сыновей протопопа, Иван, как прилип к алхимику, так и отказывался отлипать. Да и талант у мальчишки был к химии, такой, что Софья только головой качала. Она бы не смогла, а у него словно ворожил кто - складывалось и получалось именно то, что нужно. Сам Иоганн покачал головой, а потом принялся учить бойкого тезку. Аввакум подумал - и явился посмотреть, чтобы его чадушко ничему богопротивному не обучили - или и того хуже, твердость в вере не поколебали. Крамольного он ничего не увидел, а вот на испытание первого нитроглицерина попал. Микродоза, пара капель, даже меньше - но стол было не восстановить, а не спрячься экспериментаторы - и их тоже.
Аввакум только покачал головой - и сразу взял в оборот Софью.
- Дитя, ты хоть осознаешь, какого демона на свободу выпускаешь?
Дитя осознавало. Ну а куда деваться? Казачью вольницу в мешок не спрячешь - и если им не указать цель, они ж ее сами найдут. Это не дело.
А с другой стороны - класть своих людей в заведомо безнадежной авантюре не хочется. И это еще мягко сказано. Нет уж, не надо!
Крымчаков ей тоже не жалко. Не против же христиан, нет! Против гадов, которые покоя границам не дают, а так Крым отвоевать, поставить свои крепости, да и беженцев там расселить можно. Пусть землю кровью отрабатывают. Да и османы сейчас прицепиться не должны, а если Тишайший увидит, что цель достигнута - ведь поддержит! Обязательно!
В крайнем случае - сравнять этот Азов с землей и сказать, что так и было. Пока там новую крепость возвести еще успеют!
И где выход?
То, что она предлагает - дешево и убойно. Динамит вообще штука отличная. А как замотивировать? Не знаю...
Аввакум обещал подумать, но сильно девочку не пилил. Понял, что рано или поздно, так или иначе - она все равно это применит. А что будет дальше - Бог весть.
Идея пришла достаточно быстро. Аввакум сообщил девочке, что ему было божественное откровение. И ежели с войском пойдет святой монах, который будет молиться за успех дела, то покарает Господь язычников громом небесным, ибо переполнилась чаша терпения его.
Софья задумалась.
А ведь - идея.
Это в двадцать первом веке такую лапшу на уши никому не навешаешь, а здесь могут и поверить. Если до сих пор домовому молочка оставляют, про леших, мавок или еще кого рассказывают, пугают друг друга...
Могут, могут поверить. А в роли святого - кто?
Аввакум сделал постное лицо - и заявил, что никому другому это не доверит. И вообще - ему пора проводить полевые испытания своих учеников. А где?
Почему бы и не там?
Софья взвыла.
Набег, затеянный Степаном ради прибыли и укрепления своего положения, стремительно перерастал в государственное дело. Пришлось отправляться к отцу.***
Сказать, что Алексей Михайлович выслушивал детей без удовольствия?
Это еще мягко. Не будь Лёшка наследником - влетело бы обоим по первое число.
И ни черта они не понимают! И не разбираются! И молитвы - хорошо, но на чудо рассчитывать не приходится, так что не надо, вот НЕ НАДО лезть куда не просят!
Прокричавшись, царь призадумался - и тоже решил, что на Дону многовато народа собирается для мирного решения проблемы, но вот куда их....
В Сибирь?
Отлови и загони. Им терять нечего, так что легко не дадутся.
Может быть, и лучший способ избавиться - сплавить эту вольницу куда подальше, к крымчакам, даже сопроводить по дороге, чтоб не потерялись. И пусть там нервы друг другу треплют. А ежели что - можно откреститься. Не мои то казаки! Не мои - и все тут!
После переговоров в деревне Андрусово было решено, что к России вернется Смоленск, все земли, которые были отданы Речи Посполитой еще пятьдесят лет назад - то есть Северская земля с Черниговом и Стародубом, Невель, Дорогобуж, ну и за компанию - Левобережная Малороссия. Киев отходил к России, а Запорожской Сечью собирались управлять совместно.
Софья искренне сочувствовала Сечи, но помочь ей ничем не могла. Вот, если повезет, Лёшка ее потом назад отвоюет.
А сейчас можно было этим прикрыться. Вот, не устроило людей польское самоуправство - и сорвались они в поход!
Азов?
А почему бы не Азов?
В тридцать седьмом его казаки не только брали, но и удержали - и ничего! Может, и в этот раз справятся?
Хотя и турки так просто не сдадутся. В Азове три ограды: наружная в виде земляного вала со рвом и палисадами, средняя - каменная стена с бастионами, и внутренний каменный замок. В трех верстах выше Азова на обоих берегах Дона турки возвели две каменные башни - 'каланчи' и конечно, установили на них пушки. На северном протоке Дона вообще располагается каменный замок с милым названием 'Лютик'. Неясно только - от цветочка - или от 'Лютого зверя'? То есть по Дону к Азову не подойдешь - разнесут.
Но ведь можно подойти до определенного места, а там ножками? А припасы, орудия и прочее - подвозить по Дону. И подкрепление тоже...
Тем более, что Разин набрал уже человек около тысячи и останавливаться на достигнутом не собирался.
Правда вот и гарнизон Азова был около шести тысяч человек...
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 26.03.2015, 10:49 | Сообщение # 36 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| Да и турки, хоть и воевали с Веной, но развернуться им было, как почесаться. И поляки тут же подключатся...
Нет уж.
А вот отправить казаков в Польшу грабить - в те области, которые отошли полякам - почему бы нет?
И им польза, и царю поменьше проблем.
Софья подумала - и согласилась. Да и царь это одобрил и обещал помочь деньгами и оружием.
Оружие. Вот испытания нового оружия пока полностью провалились. Софью очень тянуло испытать полученную взрывчатку, но лучше было не рисковать.
Против взрыва нет приема. Порох тут уже знали, но грамотную взрывчатку делать еще не научились. А вот Софья знала - как.
Большой ее заслуги тут не было. Просто девяностые - неспокойные года. Любой , кто выживал в это время, приобретал весьма специфические познания. Да и бог бы с ней, со спецификой, достаточно просто прочитать кое-какие места из Жюля Верна, чтобы узнать много интересного. Так что...
Вариантов было много. Но вот оформились они, когда Софья услышала о некоем аптекаре Глаубере, который умудрился получить кучу кислот, солей, а среди них и аммиак. Услышав эту фамилию, Софья запрыгала от радости и кинулась к Алексею.
Алексей помчался к отцу и кинулся тому в ноги, умоляя пригласить гения на Русь-матушку. Тишайший умилился, приказал одному из бояр - и делегация двинулась в Нидерланды, в маленький городок Китцингер. Алхимик оказался жив, но не слишком здоров. Зато одинок, склочен и слегка обижен на соотечественников. Узнав же о том, что его очень просят пожаловать на Русь, он поломался, но полный пансион, любовь, уважение, неограниченные средства на опыты, а главное - благодарные ученики подкупили сердце гения. Он согласился и выехали бы раньше, да мужчина приболел и решили ждать лета. Шестьдесят два года, вредное производство, что тут еще скажешь? А тем временем старый алхимик и восьмилетняя девчонка, по разуму бывшая чуть помладше него, списывались. Активно и с большим интересом.
К сожалению, все теории химика Софье были глубоко чужды, но вот получение аммиака в промышленных масштабах?
Аммиачной селитры?
А там еще и легкая, 'белая' нефть, которую таки нашли и доставили ей. Перегнать сейчас уже несложно, и использовать легкие фракции по назначению. А если перегонять в промышленных масштабах - это Софья отлично знала по строительному прошлому, можно получить мазут, гудрон, керосин... да радоваться надо! Даешь керосинки по теремам?!
Стабилизатором можно взять просто протертый в порошок сахар, тоже дело. Дорого, ну да ладно, чтоб соседа зарыть - на все изжоги пойдешь. Оставались корпус и детонатор, а то подобная взрывчатка легко набирала воду, да и окисляться ей было ни к чему. Но и этот вопрос решился. Нельзя запаять в металл?
Зато можно в стекло. Благо, нужное стекло тут уже выдувать умели. Вот тут Софья вообще ничего не знала, кроме старой истории о финикийцах - и единственное, что приходило ей в голову - промышленныйь шпионаж.
Потом Стеньке были даны еще указания - тащить на Русь всех ученых и все книги, которые они найдут. Мужчина не возражал. Это ж не серебро, да и что на Дону с книгами делать?
Лопухи там как-то привычнее...
Софья отлично понимала, что со взрывчаткой будет уйма проблем, но надеялась, что такое оружие окажется эффективнее огнестрела. Местного - так точно.
Увидев эти 'огнестрелы' Софья подавилась слюной и кашляла с полчаса. Ей-ей, этими ужастиками только врага по башке лупить до победного. А стрелять сложно. Вес - восемь кило, дальность - максимум двести метров, а точность - три-четыре. Метра, не сантиметра! Метра!
Попадешь, только если цель у тебя на стволе повиснет. Потому и стреляли-то залпом, чтобы скосить побольше. А перезарядка занимала до пяти минут - у обученного товарища! У необученного же - все десять!
И?
Стрелять невыгодно. А вот взрывать...
Софья всерьез задумалась о динамите. Нитроглицерин сделать было несложно. Ладно, сложно, но ей ведь не в промышленных масштабах, а только для внутреннего употребления. А вот кизельгур... хотя диатомиты вообще не редкость. Нобель-то все это творил на российской территории...
Одним словом - она пока проводила свои опыты. Медленно, осторожно... заодно и показывая ученикам. Не все, вовсе не все. Нитроглицерин она попробовала получить, с трудом добилась нескольких достаточно грязных капель и решила дальше не вязаться. Вот приедет Глаубер - тогда они вместе поработают.
Время пока еще терпело.
Да и Степан обещал поделить войско. Да, народу сбегалось много, но вот и беда-то, что большая часть для войны была просто непригодна. Надо было готовиться, это грозило занять несколько месяцев, а пока - работаем.
Время шло.
Приехал Глаубер - и был быстро взят в оборот.
Но получить взрывчатку - не проблема. А вот как сделать так, чтобы ее враги не получили? Софья задумалась всерьез и надолго. Уж что-что, а шпионаж - это искусство вечное и бесконечное. Как только узнают, за ней и ее секретами просто охота начнется, а Дьяково - не самый укрепленный пункт страны. И что?
В башне жить?
Не говоря уж о том, что отец может узнать - и тогда вообще станет нерадостно.
А тем временем на сцене появилась еще одна фигура в виде десятилетнего мальчишки с вихрами темных волос и настолько живым характером, что его можно было назвать энерговеником. Но уж никак не Григорием Андреевичем. Строгановым.
Софья, будучи абсолютно не в курсе о Строгановых, вот как-то не пересекались их интересы, вдруг с интересом узнала, что означенные товарищи сидят на Урале вот уж почти сто десять лет, причем первые земли им были пожалованы еще Иваном Грозным. А с тех пор... Урал - богатая кладовая. И золото, и серебро, и драгоценные камни, и меха... да много чего. А вот люди...
На данный момент глав-Строгановым был Дмитрий Андреевич Строганов из младшего поколения Строгановых. Старшими там до сих пор считали первопроходцев. Аникея, его сыновей, внуков...
Была у Строгановых такая привычка - вкладывать деньги в царские начинания - и получать за это бонусы для себя. Например, землю. Право именоваться с отчеством. А сейчас...
Сейчас Строганов хотел получить людей, а если удастся - приблизиться еще к царскому трону. Где можно пообщаться с царевичем? Да в школе, в его школе, которой оказывает покровительство государь, которая после устроенного представления прочно заняла место если и не элитного, то уж точно весьма полезного учебного заведения. Опять же, здесь и боярские дети, и стрелецкие... почему нет?
Дмитрий предложил простую сделку. Его сына берут в школу, а взамен он спонсирует поход Разина к Азову. Удастся его там взять, не удастся - пусть крымчаков по дороге пощиплют, почему нет? Но его сына берут и не выгоняют...
Разумеется, все это было изложено вовсе не так.
Прибыл он со всем почтением, преподнес царевнам дорогие изумрудные ожерелья, Алексею - саблю, долго кланялся, а кончилось все дело банальным торгом. Софья подумала - и решила отказаться.
Лёшка едва не взвыл, но потом прислушался к сестре и согласно закивал. У руководителя школы должно быть право и выгонять, и наказывать, иначе же... Да бардак начнется! И этим все сказано!
Сравнить только школы начала и конца двадцатого века! Пока образование было ценностью - люди ночами учились! Сутки не спали над книжками! На стульях учили - если засыпаешь, падаешь со стула и тут же просыпаешься.
И конец двадцатого? Когда учителя бегают за деточками и уговаривают их поучиться, а те еще и нос воротят, мол, это мне не надо, а вон то не пригодится! И что получается в итоге? Толпа 'быстрорастворимых' юристов-экономистов-менеджеров, к которым профи в этой области относятся с известной долей брезгливости?
Примерно так. Здесь Софья этого допускать не собиралась. Не хочешь учиться?
Пошел вон, тварь неблагодарная! На твое место сотня других найдется.
К тому же не стоило давать Строганову шанс почувствовать себя благотворителем. Так что Софья, со стонами и вздохами, задушила личную жабу и уселась за расчеты с карандашом в руках. Что и где она может еще выгадать?
Ладно еще - корабли. Самое время испытать их в деле, благо, реками родная страна богата, а если что - волок нам в помощь. Механизм отработан.
Впрочем, считать ей все это не пришлось. Строганов пожаловал снова, спустя пять дней и торговля развязалась с новой силой. Сошлись на том, что Гришу берут в школу и учат со всей ответственностью, а он не отлынивает и не бегает от учебы. В свою очередь, за ним приглядывает царевна Татьяна, чтобы никто деточку не обидел, а там уж как пойдет. Сам обособится - сам и дурак. А если решит засунуть фанаберии подальше и примется работать над собой и дружескими отношениями - тут возможны вариации.
А самое главное и важное...
Строганову тоже не помешали бы вооруженные силы. На Урал бежало много людей - и не все из них были преисполнены благости. Это и Аввакум подтвердил.
И пошаливали там оч-чень часто и весело. Софья подумала....
А ведь - решение?
Ей нужна кузница для обкатки своих кадров. Строганову нужны люди на рудники и заводы. Да и строить надо. А в школе ребята уж по четыре года обучаются, в том числе и оружием владеть.
Почему не отправлять их практиковаться именно туда? Где-то же надо нарабатывать реальный опыт?
Допустим, двое-трое ее ребят - и десяток казаков. И пусть поработают.***
Васька просто сидел и смотрел в окно. Это было так непривычно для живого и веселого мальчишки, что Михаил забеспокоился.
- Вась, ты чего?
Васька посмотрел на паренька, с которым тоже успел сдружиться за последние годы. И все равно, что тот - княжич, зато умница и человек хороший.
- Миш, нас на практику отправляют.
- Чего?
- На Урал едем. Почти на год.
- правда?! А почему?!
- Царевич собрал всю нашу группу и объявил, что учили нас на совесть, а теперь хотят, чтоб мы свои силы в поле попробовали.
- В поле?
- Ну, на Урале.
- Да какое ж там поле?
- Мы к Строганову едем. Места там лихие, а Дмитрий Строганов обещал следопытов нам дать, чтоб мы следы читать научились. Опять же, горы посмотреть, а если еще и чего интересного найти...
- А что интересного на Урале?
- Царевич баял, золото там есть и драгоценности. Надо только увидеть и взять...
- Что ж никто не увидел?
- Не знаю.
- Цельный год? А я как же?
- А вы на следующий год поедете по Руси-матушке. А еще знаешь что нам царевич сказал?
- Что?
- Что будет ждать от нас рассказов о каждом дне пути. По ним и решать будет, кто чего стоит. О людях, нами встреченных. А ежели ему наши рассказы пригодятся, награда большая будет...
Васька не знал, что идею подала Софья. Выпускники действительно поедут на практику. Но по дороге...
Слухи, сплетни, торговля, попутчики... пора составлять и политическую карту страны. Кто на каком месте сидит, с кем связан, сколько ворует - раньше она могла полагаться только на Ордина-Нащокина, сейчас она получала своих людей. И еще невесть сколько их будет потом. Второй выпуск поедет к родителям, третий, четвертый - и информация будет стекаться в школу. А здесь с ней будут работать аналитики.
Да-да, были среди детей и такие, которых отправлять куда-то было расточительством. Одна девушка и трое ребят, которые просто созданы были для этой работы.
Софья так не видела и не понимала взаимосвязи между людьми и событиями, как они. И неудивительно. Разный тип мышления...
Этих она оставляла в школе.
Васька об этом н знал, но приказ царевича исполнить собирался как можно лучше. Из кожи вывернется и назад завернется.
Кто он был пять лет назад? Васька-нищий, ни цифири, ни грамоту не разумел, не знал, удастся ли день прожить. А сейчас Василий, царевичев воспитанник, один из лучших учеников школы, первый ее выпуск. На него равняться и другие будут, а значит, ему себя ронять никак не след.
Царевич ему жизнь подарил - и Васька ему жизнью отслужит. А то как же иначе?***
Софья еще раз проверила списки.
Да, все едут на Урал, но надо помнить, что это - дети. И распределять их в группы по пять-шесть человек с учетом вкусов, пристрастий, знаний, умений, да, еще и дружбу учесть не худо бы...
И пусть учатся работать в командах. Уже сейчас она понимала, что план ее удастся - помощники будут на славу! Какой выпуск - и ни одного неблагодарного! В двадцать первом веке хоть из какого дерьма человека вынь, отмой, а потом начнется... рисование фигвамов!
Здесь же...
Из глаз этих мальчишек и девчонок смотрела суровая жизнь. Они понимали. Что погибли бы через год-два, они были благодарны царевичу за избавление их от страшной участи - и собирались отслужить.
И отработают вложенное в них по полной программе, когда Лёшка сядет на трон...
- Сонь а, Сонь? Ты занята?
- что случилось, братик?
Занята она могла быть для любого, но не для родных. Эту истину она уже усвоила, прогадив - себе можно не лгать - прежнюю семью. В этой жизни повторять такие ошибки не стоит.
- Сонь, придумай что-нибудь, а? Мне скучно!
- С чего бы вдруг? - искренне удивилась Соня. - День у Алексея был расписан до такой степени, что до ветру бегать приходилось по расписанию. Куча учителей, обязанности по школе, тренировки... и вдруг - скучно?
- Ребята на Урал уезжают...
Софья вздохнула.
- Алешенька, милый, так ведь мы - царские дети. Нас если и отпустят, то с таким зоопарком...
Что такое зоопарк мальчишка уже знал, но все равно фыркнул.
- Отец и в походы ходил...
- Лешенька, я что-нибудь придумаю... обещаю тебе.
И придумала.
Действительно, мальчишки начали скучать. Вот и пусть прогуляются до Архангельска. Сопровождение у них будет, дорога хорошая, тепло, а как приедут...
Корабли строили в Архангельске, матросов натаскивали там же, на верфях, на учебных кораблях - Софья понимала, что флот нужен, но хороший и большой.
Из огрызков исторических романов она помнила, что в океанах водятся пираты. Конечно, где потеплее, но ежели наймут...
А ведь наймут.
Когда Русь выйдет на моря, конкуренты взвоют и примутся ее давить. И корабли должны быть оснащены не только пушками, но и командой, которая способна справиться с любой ситуацией.
Кто может научить?
А вот именно, что беглые англичане, на которых старательно закрывал глаза царь, как бы ни наушничали ему бояре.
И иноверцы-де, и православные души развращают... царю было политически безразлично. Своих церквей они не строят, живут слободой, к тому же погонишь их из Архангельска, потом и из Москвы гнать придется...
Нет, лучше уж сделать вид, что он просто не знает. Денег у него не просят, делом полезным заняты - ну и чего еще?
Пусть царевич развлекается...
Боярыня Морозова только за голову схватилась, услышав от сына о предполагаемом маршруте, но потом успокоилась. Все ж таки с царевичем едет, не один. За последнее время эта сумрачная женщина просто расцвела. У нее был любимый и любящий сын, было интересное дело, ее никто не преследовал за веру, что еще надо благопристойной вдове?
Разве что нового мужа найти, но это вряд ли. Софья подозревала, что Феодосия сыта по горло браком со стариком - и просто не рискнет поверить, что бывает лучше. Тем более, не рискнет вверить кому-то свою жизнь и состояние, да и жизнь сына - тоже.
Одним словом, Феодосия посоветовалась с царевной Анной - и женщины принялись собирать ребят в дорогу.
Алексей Михайлович это решение одобрил. Софья чуть погрустила, но только чуть. Сюрпризы валились один за другим - и Аввакум вдруг заявил, что скоро Собор состоится, нового патриарха будут избирать взамен Никона. Вот он хотел бы съездить...
Софья только плечами пожала.
- Зачем, отче?
- Друзей надо знать, отроковица, - буркнул протопоп. - а врагов и еще лучше.
- Врагов ли?
- Кого бы ни выбрали, другом он нам не будет.
- а Никон не вернется?
- Нет, государыня царевна, Никону патриархом уже не бывать. Зело зол, да и мирское в нем слишком кипит... Гордыню он свою усмирить не мог, захотел власти и над телами и над душами человечьими, вот и поплатился.
Софья кивнула.
Ну да, Алексей Михайлович уже больше пяти лет вел переговоры, рассылал письма и даже собрал в Москве двоих патриархов, а уж более мелких духовных чинов - ситом просеивай.
- а стоит ли тогда туда ехать?
Аввакум решительно кивнул. За это время он отъелся, принял благообразный вид и был совершенно не похож ни на того, кто метал громы и молнии против никонианской ереси, ни на ссыльного, которому осталось только стиснуть зубы и держаться до конца. Новое появилось в нем за эти годы и Софья, глядя на мужчину, была довольна. Сейчас из его глаз светилась мудрость.
Так часто бывает. Когда пытаешься предать свой опыт детям, да еще рассказываешь как, и что, и зачем... поневоле начинаешь переосмысливать свой опыт. Передумывать, рассматривать со всех сторон - и так часто тебе не нравится отразившееся в детских глазенках.
Дети ведь невинны. Им не объяснишь про грязь, гордость, гордыню, упрямство... и Аввакум видел, что путь, который он выбрал, ведет в тупик.
А новый?
В том-то и разница, что когда пути не предлагают - стоишь на своем и дерешься до последнего. А вот когда есть он...
Когда и для тебя, и для твоих детей есть будущее - то, которое ты сам им построишь, человек способен на чудеса.
- Стоит. Смотреть, кто за нас, кто против, с кем союзы заключать, кому следующим патриархом быть...
- Следующим?
- Кого бы сейчас не назначили - долго ему не продержаться. Только чтоб успокоилось чуть. А вот кто потом будет...
Он не договорил, но Софья поняла. Царю нужен свой патриарх, который, в идеале, примирит две воинствующие группировки. Медленно, постепенно, лет так за сто... она конца этого процесса не увидит, да и пусть! Лишь бы получилось. И не было костров, на которых горят иноверцы. А того пуще - не выродилась бы церковь в продажных попов, которые за ключи от машины тебе и дворнягу окрестят - и сортир освятят...
Она помнила...
Бывало в девяностых и такое, и еще мерзопакостнее бывало... и единственный встретившийся ей приличный поп не искупал громадного количества продажных.
Одним словом - все разъехались. Наступили тишина и спокойствие.
Ненадолго.***
Аввакум не рассчитывал на многое, отправляясь в Москву. Но приехал, поселился в доме у Феодосии Морозовой, а наутро отправился в храм, как и всегда привык. Помолиться....
Тесен мир религиозный...
- Аввакум, да ты ли это!?
- Феогност! Тесен мир!
Отца Феогноста Аввакум знал давно и в свое время презирал за слишком мирную позицию. Как так! Не хочет человек ничего добиваться, ничего отстаивать, ни за что бороться, служит себе - и служит. Прихожанами уважаем, любим, начальство его ценит - дельные сотрудники без амбиций, даже если такие слова пока и не придуманы - в цене в любые века.
Зато вот прихожане своего батюшку ценили. Не ругается, никого не клеймит, просто служит и служит, теплом, заботой, пониманием людские души спасает...
- Ты надолго ли в Москву?
- Да...
- Ох, прости, друже. Служба сейчас начнется. Не задержишься ли? Чаек у меня хороший, да медок липовый есть...
Разумеется, Аввакум задержался. И на службе, и ради чая. И, прихлебывая ароматную жидкость, расспрашивал о делах житейских, делах церковных...
Вот дураком отец Феогност отродясь не был, но и беды в своем рассказе не видел. И обстоятельно повествовал Аввакуму, что Никон все равно надеется на свое восстановление. Привык он, что царь - друг его. А оно эвон как повернулось...
Он-де считал, что не может собор судить патриарха, а царь написал, что патриарх может быть царю подвластен, потому как царь - блюститель церкви, такое вот дело.
И продолжается это долго, и сколько еще будет - неизвестно...
Что в Москву сейчас съехались митрополиты - из Новгорода - Питирим, из Казани - Лаврентий, из Ростова - Иона, а к тому ж Феодосий, Павел Крутицкий, архиепископы Филарет Смоленский, Иларион Рязанский, Арсений Псковский, Иоасаф Тверской - а сколько к тому ж архимандритов, игуменов, епископов - и перечислить страшно. И для начала решать будут, что с книгами делать. А то как раскол пошел, так и идет, хорошо хоть не ширится...
Аввакум на это только улыбнулся. А потом зная, что Феогност не выдаст, признался то ли ему, то ли себе...
- Бог - он в душе быть должен. Самаритянин, вон, помог в свое время, а праведные мимо проезжали. И кто из них более богу угоден?
- Тебя ли я слышу, брат?
Аввакум только улыбнулся. Да, если б не царевичева школа - давно б он голову сложил в своем неистовстве. А сейчас вот смотрел и понимал, что плетью обуха не перешибешь, и пытаться не стоит. Зато есть у него возможность пойти в обход - и воспитать себе достойных преемников, которые, может быть, и смогут колесо повернуть.
- Так все мы... взрослеем.
Феогност усмехнулся в ответ.
- а знаешь ли ты, что соратники твои приехали?
Аввакум знал про то, что из Соловецкого монастыря привезли старцев, но про остальных...
- а что решать должны?
- Сначала порешали то, что царь-батюшка задал - о греческих патриархах - признаем ли мы их православными. Далее - правдивы ли книги их, и последнее, верно ли решили при Никоне священные тексты править.
- и какой же ответ был?
- а ты, чай, не догадываешься?
Аввакум привычно кулаки стиснул...
Ему-то понятно было, что тексты неверные, да и греки свои, чай, не раз правили - так что теперь под них подделываться? Но так же и ясно было, что царь сейчас стоит твердо, и сдвинуть его не удастся. А значит - нечего и стучаться, куда не пускают. Вот, подождать немного, царевич-от намного серьезнее к его словам относится и понимает, что и с греками ссориться не с руки, но и веру истинную ломать тоже не след. Не бывает так, чтобы либо черное, либо белое. И ответ они найдут...
Только вот искать надо будет вместе, а ежели друзья его старые сейчас в сибирские земли пойдут да под казни и муки - нет, это не дело...
Вместе б они куда как больше сделали! Только уговорить их надо...
- а далее что?
- Друзей твоих убеждают, дабы они веру новую приняли.
- и как?
- Кто на словах и согласился, душой все равно ее не принял. Великая беда от того быть может, да ты и сам знаешь...
Еще бы Аввакуму не знать.
- А...
- Патриарший иподьякон Федор, да еще священник Лазарь да дьяк Федор громко объявили, что они-де от веры своей не отрекутся.
- И?
- пока их словесно увещевают. А вот что потом будет...
Аввакум передернул плечами, на спине кольнули шрамы от плетей и кнутов. Да что там, клочка целого на ней не оставалось когда-то, как и выжил - не знает. Молился, бредил, опять молился...
- Мне бы с ними поговорить...
- Как бы они и тебя предателем не заклеймили...
Аввакум пожал плечами. Вот уж что его не волновало! Он-то правду знал, а слова - ветер. Но вот троих друзей терять не хотелось, а куда их и что с ними...
С Феогностом они еще долго сидели. Разговаривали, попивали чаек, обсуждали, кто новым патриархом станет взамен Никона, а наутро пошел Аввакум бросаться царю в ноги.***
Сильно стараться не пришлось, провели его к Алексею Михайловичу едва ли не сразу - и Аввакум ему в ноги бросился.
- Не губи, государь! Помилуй души грешные, неразумные!
Подействовало отлично. Алексей Михайлович протопопа своей царской дланью поднял и принялся расспрашивать о каких душах речь идет. Оказалось - о тех самых упертых старообрядцах. О Лазаре и двух Федорах.
Аввакум умолял, настаивал, просил, уверял в их дальнейшем раскаянии...
Царь сначала не соглашался, но потом задумался. Нужен ли ему раскол, да такой активный?
Отнюдь.
И слава Богу, Аввакум сидит тихо, ведь если бы он начал народ к бунту скликать да греческие книги обличать - волнений было бы намного больше. Но ведь не лезет никуда, сидит себе уж несколько лет у царевича в Дьяково, как и нет его. Любо-дорого поглядеть. А что за друзей своих просит... только вот куда их?
Ведь начнется смута...
Но и тут Аввакум знал - куда.
Да на Урал! Царевичевы воспитанники туда едут, вот с ними и...
Развращать и склонять к старой вере? Да к чему, государь? А и то - пусть попробуют. Известно же, что даже Христа дьявол искушал. Чего и стоит-то вера без искушений?
С этим царь согласился. И с Уралом, пожалуй, тоже. Пусть там воюют, если пожелают. Опять же, он выглядит милосердным и кротким. Да и народ мутить ни к чему лишний раз, и без того много бед на страну валится...
Когда поедут?
Вот, чуть дороги подсохнут - и Бог в помощь...
По результатам разговора довольными остались оба собеседника. Оба получали необходимое им. А уж кто останется в выигрыше?
Время покажет...
Старые друзья, Аввакума, конечно, сразу не приняли. Лаялись по-всякому, предателем называли, а он только знай свое повторяет.
Мол, подождите, братья, сами поймете да убедитесь.
Так оно и получилось, что на Урал в конце весны отправились не только четыре десятка детей из школы царевичевой, но и десяток монахов. Аввакум вызвался проводить их, сколь можно будет, проследить, как устроят на месте да и вернуться.
Нельзя сказать, что Софья отпускала его с радостью, но - куда деваться? Такой человек, как волна, в горсти не удержишь. И хорошо, что такие люди есть - и что он с ними.***
Васька сидел у речушки с удочкой. Нравилось ему это занятие, а пока было время и возможность...
На Урале они были уже третий месяц. Шел август, теплый и уютный, дождей было мало - и можно было ходить босиком без опаски.
В тайге ему нравилось. Их всех вместе отправили. Ваську, Митроху, Тришку, да еще двоих ребят из их группы - Мишку да Ероху. Петруху оставили при царевиче, поскольку он с бумагами был дока, а вот в чем другом, стрелять там, али саблей махать не давалось ему. Ровно не под то руки заточены. Зато любой пергамент в руки возьмет и все скоренько обскажет - про что там, от кого, чего ожидать можно... талант.
Потому царевич его при себе и оставил.
Васька этому не особо завидовал. Ему пергаментами шуршать не нравилось, куда как интереснее было новые места узнавать да разведывать.
А еще пробы брать, да в кулечки заворачивать, да надписывать, что и откуда... и называлось это чудным словом 'геологоразведка'. Так это царевич называл, сами-то ребята по-простому говорили - разведка. Ведь верно же!
Знать, что где в земле лежит надобно. Жаль только что многое они отличить не могут. Но на то есть кто поумнее их. А жаль, что его дальше тому не учили... эх, жаль.
Может, как вернется в школу, царевичу в ноги броситься?
По нутру ему это дело!
И Урал он полюбил всей душой.
Строганов свое слово сдержал. Поселили ребят в деревне у одинокого охотника Данилки, заплатил тому немного денег - ну мужчина и принялся таскать ребят по лесу.
Мишка с Митрохой тут же к охоте пристрастились и поди-ка, так ловко у них взялось, что спустя месяц бобыль Данила нахвалиться на них не мог. Любого зверя скрадывали, только что на медведя пока не ходили, но Данила все намекал, что и это надо устроить...
Тришка - тот заскучал быстро. Потом прибился к местному травнику и у него все время проводил. А вот Васька с Ерохой с радостью мотались по горам и лесам вслед за старателями. Сейчас их взял с собой пожилой старатель Дмитрий - и ребята с радостью познавали новую науку.
Какая руда, да где встречается, да как ее распознать, как кайлом работать, как песок промывать... науки было много, и Васька старательно запоминал все, а то и записывал на клочки бересты, чтобы потом рассказать в Школе.
Хорошо будет туда вернуться... а сюда, на Урал, вернуться будет еще лучше!
Нравилось ему здесь....
Нравились горы, вздымающиеся прямо в небо, нравились леса и поля, нравилось учиться, нравились даже истории про Великого Полоза, которые рассказывали им старатели... ей-ей, ежели есть Великий Полоз (а после полученных знаний Ванька в том сильно сомневался), вот бы с ним перевидеться! Порасспросить!
Сколько интересного он может открыть людям!
Замечтавшись, Васька едва не упустил удочку. Чертыхнулся, перехватил удилище поудобнее и поволок из воды здоровущего налима. Как бы не сорвался...
Ну же, иди сюда, иди ко мне.... Врешь, не уйдешь!!!
Наконец Васька выдернул рыбу из воды, придавил всем телом, бьющуюся на траве... есть! Здоровущий!
- Ероха!
Приятель ждать себя не заставил, примчался тут же - и присвистнул.
- Ишь ты! Какой красавец!
- Хватит нам?
- Хватит.
- Тогда бери, а я сейчас обмоюсь - да и приду.
Ероха послушно утащил рыбу - сегодня его черед был кашеварить, а Васька отложил в сторону самодельную удочку, наклонился к ручью, обмыл грудь, живот, руки, наклонился умыться - и вздрогнул.
Что-то блеснуло на дне.
Солнце?
Или....
Он осторожно зачерпнул горсть песка, одну, вторую, вытряхнул их прямо на свою рубаху... блазнится ему?
Он осторожно подхватил рубаху и потащил к месту привала. Вот придет Дмитрий - тогда и порешаем...
Но Ваське не мерещилось.
То ли Великий Полоз решил явить мальчишке свою милость, то ли молодые глаза больше увидели, но крупинки действительно оказались золотом.
Еще три дня Дмитрий и мальчишки потратили, чтобы разведать все досконально, а потом Дмитрий запретил им кому-либо говорить.
Золото - оно многих в соблазн вводило. Тут и кровь пойдет, и жадность, а Великий Полоз этого не любит. Придет ночью, да уведет золото.... Нет. Дан вам приказ от царевича - только царевичу и доложите. Не Строганову, ни кому другому, а ему и только ему.
Васька с Ерохой переглянулись - и согласились. И друзьям говорить не надо.
От греха...
Повидавшие и голод, и нищету и злость людскую, мальчишки повзрослели рано. И отлично знали цену людской доброте да жалости. Там, где кошелек с монетами замаячит - любого перешибут. А тут ведь золото....
Дмитрий и сам молчать собирался. Свой у него интерес был.
Пока царевичу сообщат, да пока тот соберется на Урал своих людей прислать - много времени пройдет. Чай, ему попользоваться хватит.
Но только ежели никто про это место не узнает. Бывалый старатель видел, что жила хорошая - и собирался чуток промыслить золото, пока погода стоит. Все равно мальчишек скоро увезут... но повезло мальцу.
Хотя давно известно, Полоз к детям благоволит, а этот, к тому же, не жадный вовсе.
На золото смотрел - и глаза у него горели, да вот только жадности в них не было. а восторг от удачно сполненного поручения - был. От того, что нашел!
Да и второй не хуже. Чуток Ваське завидовал, что есть - то есть, ну так зависть - она тоже разная бывает. Вот у него была добрая. Мол, свезло другу, мне бы так. Но не мрачное: лучше б ты, паскуда, утонул, чем такая удача мимо меня прошла. А то ведь всякое бывает....
Хорошие ребята...***
В столице тем временем свое разворачивалось.
От раскольников да старцев избавились, теперь надо было остальное порешить. Софья, конечно, не знала, что уже пошли расхождения с ее вариантом истории. Неоткуда. А тем не менее, если бы раскольников не убрали - было бы все куда острее. Они бы подчиняться отказались, предали бы их анафеме - и пошло-поехало.
А так - пока решили, что никого предавать не станут и осуждать тоже. Более того, что надобно священников обучать так же, как в царевичевой школе детей учат, а ежели священник не обученный, то и служить его не допускать. А то многие и читать-то не умеют, молитвы на память бормочут - не дело это. Ой, не дело. А там... одно поколение обучить правильно, второе, самые ярые противники умрут, опять же, дети вырастут, которые будут уже все по новому чину справлять... а пока - пускай их.
Аввакум был знаменем, а когда он не то, чтобы отказался от борьбы, а скорее, отошел в сторону - народ и растерялся. А вот царь времени не терял.
И собирал в Москву всех, кого надобно.
Александрийского да Антиохийского патриархов, архиереев из Константинополя и Палестины, Грузии, Сербии и Малороссии.
Мало было низложить Никона, важнее было найти ему подходящего преемника.***
Неспокойно было и на Дону. Степан Разин собирал войско, чтобы пошалить у ляхов. С ним же отпросился из царевичевой школы и Фролка - саблей помахать, кровь разогнать...
Отпустили, хоть и со вздохами.
Впрочем, Степан, узнав об этом, прислал в школу еще два десятка казаков - сам выбирал, кого поопытнее, кто в воинском деле дока. Пусть детей обучают.
Как бы вот так еще исхитриться, чтобы у них на Дону детей грамоте да счету обучали? А то ведь не все и имя свое написать могут, а от учености польза большая, это он сам видел.
Ладно. Вот ежели он большую добычу возьмет, тогда можно будет и поговорить о школе - но уже у них, на Дону. Чай, не откажет царевич в учителях?
К Алексею Алексеевичу у Степана отношение было сложное.
С одной стороны - мальчишка мальчишкой, Фролка рассказывал. С другой же...
И решения его, и слова, и дела, за которые отец его бы не помиловал, до сих пор о Долгоруком сожалея... Царю-то он в друзьях ходил, а только не замечал Алексей Михайлович своей слабости.
С Борисом Морозовым так было, опосля него с Никоном - была в нем некая слабинка, которую чуяли и на которую давили сильные люди.
Может, и верно, что Долгорукова убрали...
Только свято место пусто не бывает. И все чаще рядом с троном маячила тень боярина Матвеева....
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 02.04.2015, 20:15 | Сообщение # 37 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Время шло.
Для Софьи оно отмечалось своими вешками.
Приехал из Москвы Аввакум - вешка. Тем более, что он привез с собой потрясающего человека - батюшку Феогноста. И это было очень удачно. Священники спорили, ссорились - и вместе дружно накидывались на тех, кто смел чем-то задеть оппонента. А ведь вроде бы один - за старую веру, второй же новую принял, но могут вместе работать?
И это хорошо, потому как царь-батюшка уже не раз намекал, что Аввакум в школе, да рядом с царевичем... а теперь можно и возразить. Ан нет, у нас тут и другие есть...
Царица родила мальчика, названного Иваном - вторая вешка. И болеет, болеет...
Софья съездила на крестины ребенка и только головой покачала, придя к матери.
Лежит в постели... нет, к черноволосой красавице, которую она помнила, это никакого отношения не имело. Вся опухшая, вся... волосы словно посеклись, глаза запали... царь-то счастлив, у него еще один наследник, а вот Мария, бедная... еще одних родов ей не выдержать.
Софья смотрела на мать - и отчетливо понимала, что так оно и есть. Не выдержать.
А она не остановится. Мария всю жизнь прожила под гнетом памяти о Касимовской невесте, мужниной нелюбви и теремных гадюк. Ей самое важное доказать, что не зря! Что именно ее и только она, что она своего мужа достойна и должна ему детей рожать...
И объяснить ей ничего не получится.
Анна, неотлучно находящаяся при сестре, тоже смотрела тревожно. С ней-то Софья и попыталась поговорить. Куда там!
- Тетя Анечка, поздорову ли?
Анна Морозова только вздохнула, глядя на племянницу. Софью она не слишком любила за то, что та была далеко - и непонятна. А еще - дружна с Феодосией Морозовой, и частенько Анна от нее похвальбы в адрес Софьи слышала. И все чаще проскальзывало, что вот-де, попалась бы Ванечке такая жена - так о лучшем и не мечтать бы. Понятное дело, бабьи глупости, а только все равно по сердцу царапает. Почему у кого-то все впереди, а у нее жизнь уже прошла?
Почему эта соплюшка что-то меняет, с братом в Дьяково живет, а Анна сама и пискнуть не насмелилась, когда венчали ее с постылым стариком? Хотя кто б ее слушал тогда? Вожжами бы отец отходил - и всех разговоров, он-от счастлив был, что с царем да его воспитателем породнился.
Он и сейчас счастлив, а вот ее жизнь загублена, и Машенька болеет, ох, горе горькое...
- Поздорову. А ты, Софьюшка? Давненько мы тебя не видели...
Шляются тут всякие...
- так Алешенька в отъезде, вот и не могу я уехать свободно, - Софья улыбнулась, отбивая первый выпад. - Дел-то в любом дому полно, тебе ли не знать, тетушка?
Зато я полезная, а ты кто? Ни дома, ни детей...
Намек Анна отследила, губы в нитку сжала.
- и что ж тебя к бедной вдове привело, Софьюшка?
- Матушка, - без обиняков объявила Софья, присаживаясь на удобный стул. - Что лекари говорят, сколь серьезна ее болезнь? Кроме тебя никто и знать-то не может. Тятенька в эти дела вникать не будет, у теток спрашивать бестолку, а ты матушке ближе всего. Может, нужно чего? Так ты скажи, достанем!
Анна только головой покачала. То девчонка зубки показала, то тут же стала спокойной и рассудительной... да какая ж она на самом деле - Софья?
Девочка молчала и улыбалась. И анна вдруг решилась выплеснуть ей то, что и подушке своей не доверяла.
- Ох, боюсь я за Машеньку...
- За то, что еще одних родов ей не перенести. Чай, и Феденька слабеньким потому родился. Двенадцатый ребенок, шутка ли?
- Ей наследника подарить охота...
- Алёша есть. Федя, Семенушка, Ванечка, вот. Мало ли?
- Ей - мало.
Софья глазами сверкнула.
- Тетя, меня она не послушает, так хоть ты с ней поговори! Ведь сведет она себя в могилу, как есть сведет! Может, хоть травницу ей присоветовать? Отвары укрепляющие пусть попьет! Девки рассказали - три дня у нее кровотечение не останавливалось! Загубит она себя!
Насчет травницы Софья не зря говорила. У нее их было даже две. Сами прибились к школе, а там и остались. И Анна, и сама Софья с ними говорили - и пришли к выводу, что тетки грамотные. Просто не любили их попы, сильно не любили.
Бесовское искусство. Человеку страдать суждено, а они тела лечат, да души калечат...
Софье же такие и нужны были. Так что тетки обменивались опытом с Ибрагимом, совместно гоняли и девчонок и мальчишек - и все были довольны, кроме местного священника. Хотя кто его будет слушать, когда у них еще и Феогност появился?
Мысли у Софьи были в сторону крововосстанавливающего - ну, тут все понятно. Печенку в товарных дозах, гранатовый сок, список знаком любому донору. А еще... ей очень хотелось мамаше дать противозачаточные - да, были тут и такие, правда, в основном губками пользовались, но все-таки! Помогало иногда!
Только глядя на реакцию Анны, она отчетливо понимала - матушка откажется. Насильно такое с человеком не сделаешь, а просить ее - она откажется. Человек такой.
Так беседа ничем толковым и не обернулась. Ушла Софья с отчетливым ощущением беды - с ним же и домой вернулась. А ведь умри мать - отец и еще раз жениться может... Не стар еще, да и после избавления от свинцового отравления - здоровьем окреп. И куда это завести может?
Одни Милославские казне обходятся не дешевле войны с ляхами. Еще одну партию пиявок в казну запустить?
Тьфу!
Разговор с Марфушей тоже радости не добавил. Сестрица ныла и канючила, не желая учиться. Понятное дело, на попе-то оно сидеть удобнее. И головой думать не надо, и тело упражнять не надо и вообще - жрать и спать, вот наши радости! Пришлось надавить, сказав сестрице, что тетехой она может быть, сколько влезет. Но - Софья своих девушек отзовет обратно и пусть Марфушенька гниет в тереме до старости. Подействовало.
Чему царский терем не учит - это пробиваться. То есть учит, но не царских дочерей. Они-то и так на вершине. А вот отличить грязь от правды их и не учат. Печалька...
И работать над собой, и к чему-то стремиться, и... да сотня этих 'и'. Хорошо, когда характер есть! Или вот как она - попаданка. А обычной девочке что делать? Только и остается ждать напутственного пинка.
Алексей вернулся незадолго до осенних дождей, решительно испортивших дороги. Спрыгнул с коня, загоревший, веселый, крепко обнял тетку, потом сестру...
- Сонюшка, какая ж ты большая стала!
- на себя посмотри, - отшутилась Софья. - Ишь, вымахал!
- Соскучился я...
- Я тоже скучала, братик...
- что новенького у вас?
- Да покамест ничего. Дети - и те еще с практики не вернулись, так что все тихо-тихо.
- а меня не обнимут?
Ванечка Морозов еще больше вытянулся за это время, волосы на солнышке выгорели, улыбка широкая...
Софья повисла у него на шее, поцеловала в щеку, благо, дело в тереме было, только при своих.
- Ванечка, какой ты стал!
- какой?
- Красивый! Пара лет - и тетушка тебе жену искать начнет!
Софья так и не поняла, почему при этих словах Ваня нахмурился. Она пристально посмотрела на Алексея.
- Алешенька. А ведь и тебя отец приневолит, хошь не хошь... Надо бы нам заранее данные на девушек собирать, да приглядываться. А то окрутят с нелюбимой - всю жизнь маяться будем!
Алексей только головой покачал.
- Соня, не хочу я жениться слишком рано! Лучше давай придумаем, как отказаться?
- Обещаю подумать, - серьезно заверила Софья. - Но и ты обещай посмотреть. Да и Ванечке не мешало бы...
- Я сам себе невесту выберу, - Ваня Морозов сверкнул глазами и вышел из комнаты.
Софья пожала плечами.
- а что я такого сказала? Алешенька, а ты что-нибудь интересное привез?
- а то ж! Книг тебе накупил целый воз! Сейчас в терем принесут - глядеть будем, что детям давать, что оставить...
Софья радостно закивала.
Книги!!!
Царевичеву школу мучал жесточайший кадровый голод. Да и пособий катастрофически не хватало.
Можно было обходиться двумя-тремя учителями, когда детей была всего одна группа. Даже когда две, в конце концов, много времени занимала физическая подготовка. А вот когда их несколько?
Но и эту проблему решил Алексей, привезя из Архангельска нескольких иноземцев. Да и свои кадры подрастали. Было несколько человек в первой группе, которых грешно было отпускать на сторону. Вот как есть - прирожденные учителя. Оставь их при школе - и пусть детей чтению-письму учат, счету, опять же, сразу людей разгрузить можно будет...
Софья пока кое-как выворачивалась, перекраивала расписание и люто завидовала школам двадцатого века.
У них были учебники! А тут до кошмара доходило! Где сорок учебников взять?
А ведь надобно уже не сорок! Пусть бояр можно было заставить обеспечивать детей хотя бы необходимым книжным минимумом, пусть что-то удавалось вытрясти из казны, но мало, мало...
Софья дошла уже до того, что в качестве наказания провинившимся назначалось переписывать книги. По две, по три страницы - так и изворачивались.
Сейчас у нее появилось еще четверо учителей.
Франц Тольмер, молодой немец, или, как их здесь называли, немчин, бежавший из родной страны по причине нежелания становиться монахом и мотающийся по свету. Книжная ученость ценилась не очень, а на мечах он был не обучен. Младший сын захолустного барона, которому даже Дьяково показалось бы роскошным имением, он постранствовал по свету - и наконец судьба свела его в Архангельске с Федором Михайловичем Ртищевым, который, не долго думая, пригласил юношу в царевичеву школу.
Латынь и греческий Франц знал в совершенстве, вполне прилично разговаривал по-французски и по-итальянски, был обучен письму на всех этих языках и отлично считал. Даже немного баловался астрологией, а потому Алексей Алексеевич счел его подходящей кандидатурой. Двое англичан - пуритане, которых ничего не держало в родной стране после кончины Кромвеля, оба занимали когда-то мелкие чиновничьи должности, но кто бы их там оставил при Карле? В Архангельске они оказались не к месту, но письмо, чтение, счет - это все знали, а что еще надо детям для начала? Пусть и англицкий учат, в жизни все пригодится. Первая группа вон, на восьми языках болтает, пишут, правда, на них намного хуже, но это еще впереди.
А вот четвертый...
Софья что-то смутно припоминала, но откуда она его знала?! Откуда?!.
Четвертого звали Сильвестр Медведев.
Достаточно молодой парнишка желал учиться, учиться и еще раз учиться. Был он подьячим в Курске,, потом перебрался в Москву - и попался на глаза сначала Симеона Полоцкому. А потом Ордину-Нащокину. Вот от него мужчина - уж под тридцатник, и перешел к Софье в школу.
Впечатление он производил достаточно приятное. Темные волосы, темные глаза, ухоженная бородка, красивые руки, но самое главное - голос. Глубокий проникновенный, завораживающий - и недюжинное обаяние, прямо-таки аура, окружающая его...
Софья с радостью избавилась бы от него, но...
Было поздно. Его увидела тетка Татьяна.
Оставалось только чертыхнуться, принять его на должность учителя - и следить, следить, следить, чтобы сближение не зашло за все рамки.
А в октябре вернулись и дети с практики.***
- Золото!? Твою же ж мать, золото...
Алексей был счастлив. Софья же...
Простите, но с золотом ожидалось больше проблем, чем удовольствия.
Его надо добывать - то есть рудники, рабочие, охрана...
Золото надо как-то обрабатывать, придавать ему форму, его надо перевозить по стране, его надо куда-то сбывать... И как!?
Она бы не возражала попробовать самостоятельно, ей и финансирование не помешает, но допустит ли это отец? Вот где вопрос...
Вообще, Строгановым разрешалось добывать руды, торговать ими, но они в основном специализировались по галлиту. А золото - все ж не соль...
А еще, если они сами попробуют его разрабатывать... простите - это не передвижения по стране. Это серьезное самовольство.
Софья плюнула и решила, что надо падать царю в ноги. Просить разрешения и соизволения, ну а там - как получится. С тем и прибыли в Кремль.
В этот раз - только Алексей и Софья. Татьяна осталась на хозяйстве, Анна решила приглядывать за сестрой, очень уж ей симптомы были знакомы.
Медведев... медведь его покусай!
Алексей Михайлович детям был рад. Принял их радушно, обнял, даже Софью расцеловал. Возможно, потому что редко видел. Девочка иллюзий насчет отца не питала. Может, ее и любят, но Алексея всяко любят больше. А она - просто приложение к брату.
Она не обижается.
В конце концов, этот человек ей отец чисто биологически, а родительской любовью она и в двадцать первом веке сильно отягощена не была.
Сначала, как водится, выпили сбитня, закусили сладостями, поболтали о разном. Царь порадовался, какой у него наследник растет, царевич отцом восхитился, пожелал ему удачи с Собором, поблагодарил за все сделанное. И только потом перешли к делам.
- Тятенька, на земле нашей золото есть.
Вот тут Алексей Михайлович ушки торчком поставил.
- Золото?
- да, тятенька. На Урале его нашли, да пока только нам то и ведомо. А вот что дальше с тем знанием делать - тебе решать.
Алексей Михайлович прищурился на нарочито покорного сына.
- А ты что сделал бы, Алешенька?
Это Алексей уже во всех подробностях с сестрой обговорил.
- Я бы, тятенька, добывать его начал. Рудник бы там поставил, оборудовал его получше, да рабочим платил исправно. Опять же, деревеньки там поставил, а чтоб никто их жителей не обижал - охрану бы завел посерьезнее. Добывал бы золото, да на монетный двор его свозил, дабы монету свою чеканить.
- А охранять как?
- А казаки на что? Полк в такую глушь не пошлешь, да и не с кем там воевать, а разную нечисть гонять казаки как раз подошли бы. И голодными они на Урале не останутся. Сейчас на Дон много народу бежит, а прокормить сами себя не могут...
Вот ежели им посулить, что землицу дадут, да пшеницу сеять разрешат, да на обзаведение малую толику выделят...
- Нет в казне денег, сынок.
- чтобы золото добывать - и денег нет?
Алексей возмутился бы, но вовремя заметил хитрые искорки в синих отцовских глазах. И тоже улыбкой предложил:
- Тятенька, так, может, я малую денежку найду? Только я и людям тогда пообещать должен буду многое. Ведь рудник еще построить надо, деревеньку поставить, это не одного дня дело....
- А золото то не на Строгановской земле?
Алексей замотал головой.
- Нет, тятенька. Они о том даже и не знают.
- И как потаить удалось?
- Случайно получилось. Мальчишки нашли, а охотник, что с ними был, молчать им приказал, потому как за такие открытия кровью платят.
- Умный человек...
- А потому, тятенька, покамест только мы об этом знаем. А что далее - тебе решать.
- Подумать надо, сынок.
Алексей не возражал. Пусть отец думает, только...
- тятенька, просьба у меня. Покамест где рудник находится,, только я знаю. Пусть так и останется.
- А дети, что нашли его?
- Не было там детей, тятенька. Охотник нашел, да мне и принес. Помер он намедни, как есть - помер.
Алексей Михайлович кивнул.
-Своих защитить хочешь?
- Да, тятенька. Ведь ежели Строгановы узнают...
- Такой куш мимо них...
- Закон там размытый, тятенька. А медведи и вовсе законов не знают... неграмотные они.
- Ох, сынок...
Тишайший от души рассмеялся, представив себе неграмотного медведя.
- А ты, Сонюшка, что скажешь?
- Как ты, тятенька решишь, так и ладно будет. Недаром же ты государь всей земли православной...
Ответ явно понравился.
- Сонюшка, а ты ведь красавицей у меня растешь...
Софья пожала плечами. О красоте, с ее точки зрения, говорить было рано. Да и не было у нее ничего такого, что здесь красотой считалось. Ни стати, ни косы золотой, ни кожи белой...
Смугловатая, с родинками, волос темный, мягкий, глаза тоже темные, большие. Худая как щепка и подвижная, как ртуть. Нет, тут просто отец хочет ей что-то ласковое сказать, а как это сделать - и не знает.
Вот с обещанием царя подумать дети и отбыли.
А думать Алексею Михайловичу было некогда.
Второго ноября приехали Антиохийский и Александрийский патриархи. Седьмого же Алексей Михайлович обратился к ним с речью и передал подготовленные к Собору документы. Тоже время и силы...
Не говоря уж о том, что ожидали Никона, а уж сколько он нервов у царя истреплет... приятно ли это - видеть, как бывший друг ради выгоды своей тебя топит и грязью поливает?
В конце ноября Никон явился на Собор. Там его принялись обвинять в клевете на царя - а нечего благодетеля грязью поливать, да и вообще нечего на людей клеветать.
Обвиняли его и в том, что он незаконно изверг из сана Коломенского епископа Павла, что лез он на земли других областей, устраивая там монастыри, что оставил он своевольно Патриарший престол и паству - и, что больше всего порадовало Софью с Аввакумом - в следовании католическим обычаям!! А нечего перед собой крест носить!
Никон как мог отбрехивался, заявляя, что этим судьям вообще судить его невместно. Они-де сами в своих городах не живут. И вообще, пусть его Константинопольский патриарх судит. Но Собор все равно постановил на своей. Никон был лишен сана и сослан в Ферапонтов монастырь. А все монастыри, которые он незаконно подгреб, вернулись законным архиереям. Одобрили почти единогласно. Двое попов оказались против - один митрополит и один архиепископ. Но их просто придавили массой, до кучи наложили на них епитимью и дополнили законом. Вот если четыре Патриарха решение принимают - пересмотру оно не подлежит. Нечего!
Софья только руки потерла.
Главное - было произнесено. Следование католикам.
А под это дело мно-огое подогнать можно. И аккуратно переделать, когда Лёшка на престол взойдет. Медленно, осторожно, так, чтобы и от остального мира не закрыться, и щель между старой и новой верой замазать. Дайте время, а желание уже есть!
На Соборе и Патриарха Московского и всея Руси выбрали. Иоасафа Второго. Причем - с откровенной подачи Тишайшего. А уж сколько царю интриговать пришлось - Бог весть.
Софья, кстати, одобрила. Хоть и в возрасте мужчина и песок из него сыплется вместе с диагнозами, но голова ясная и намерения самые благие. Помирить всех, кого можно.
Аввакум вообще был в восторге. С Иоасафом он общий язык найти мог, в отличие от многих. С точки зрения девочки это что-то говорило о терпении и незлобливости Патриарха.
Кроме того, Собор принял пару решений, который Софье не понравились. Например, поделили светское и духовное. Но в то же время духовники оказались подсудны светским властям. Сначала их отлучали, а потом судили. Оставалось выяснить, не начнется ли тут то же, что и с депутатами. По принципу - с Дона выдачи нет?
Но что самое главное - было принято решение о массовом обучении грамоте всех священников. А то понтов много, а знаний мало. Что это за поп, который и Библию-то не читал, потому как читать не умеет?
Хуже было другое. Церковь решительно топала на сближение с греками. Но... время пока еще было, не за один же день это сделано будет?
Хотя с точки зрения Софьи, делать этого не стоило. Где Греция, там и Турция, а чего хорошего христиане от мусульман получали? По рогам?
Эххх... вломить бы тем, кто раскол на религиозной почве сеет - да так, чтобы лично у Бога осведомлялись о своей правоте!
Бог-то един, а уж как ему молиться - да хоть и головой вниз и на китайском языке - Ему-то какая разница!
Миллионы галактик, миллиарды звезд - и кто-то всерьез думает, что творцу есть дело именно до конкретной этой?
Ну-ну...
Остальные решения были скорее церковными, поэтому Софья пропустила их мимо ушей. Не царской это дочери дело, как там правильно иконы писать. Пусть иконописцы разбираются, им за это деньги платят.
А у нее и так дел хватало.
Время шло...***
После Рождества Алексей Михайлович таки принял решение по золоту.
Идеалом оказался вариант, при котором открывать месторождения было необходимо, но нужно было и сообщать о них государству. А вот кто чего потаит - того бить плетьми и вообще считать изменником родины.
Это первое.
А второе - после доклада, царь уже и будет решать, оставить разработку месторождения за человеком - или забрать месторождение в пользу государства, а товарищу выплатить нескромную сумму за пользу отечеству. Ежели человек хочет сам рудник разрабатывать - честь ему и хвала, но не все полезно в частных руках. Тут смотреть надобно.
Софья порадовалась - и уточнила, а что с их рудником-то будет?
И вот тут царь совершил этакий финт ушами.
Отлично понимая, что золото из казны начнут тащить лопатами, и пользы не добьешься, он решил отдать все права на разработку - сыну!
Царевичу Алексею Алексеевичу.
Пусть-де мальчик зубки пробует. Заодно и казне прибыток.
Софья подумала. Получалось, что даже потери по неопытности Алексея все равно оказывались меньше тех, что будут по излишней опытности того же Ильи Милославского. Или Матвеева. Или еще кого...
Грустно...
Но зато Алексей получал фактически карт-бланш на создание прииска. А это важно.
И Софья засела за бизнес-план.
А спустя пару недель в Дьяково прибыл ее двоюродный дядя. Иван Богданович Милославский.
Пришлось принять.****
Дядя не впечатлил. Видимо прохвост - это фамильное. Или половым путем передается. Иван Богданович был высок, осанист, симпатичен - и производил общее впечатление надежности и порядочности. Потому и не понравился. Софья впечатлениям никогда не доверяла, прекрасно зная, как легко казаться и как тяжко - быть. Да и остальное...
Полководец-то он хороший, и голова у него светлая, иначе бы его в Челобитный приказ не пустили, но - здесь он зачем?!
Оказалось - почуял выгоду.
Про золото почти никто и не знал, а вот этот - пронюхал. И пришел к царевичу с просьбой. Мол, ты, государь царевич, разреши мне помочь в освоении рудника. Людишками, деньгами, охраной, опять же... а я в долгу не останусь. Да и многого не попрошу... так, процентик с прибыли. А в знак моих самых честных намерений прошу принять вот эту сабельку драгоценную. И правда - ценная. Камней на рукояти столько, что на пару деревенек хватит.
Алексей только присвистнул.
Нет, вслух-то конечно, было сказано, что царевич думать изволит, за подарок благодарствует, но ответ даст ближе к весне. Когда сам поймет, что с рудником делать.
Где рудник-от?
Да недалече, я сам ездил, но это тайна, тссс.....
А золото есть, точно, я лично видел...
И ведь не лгал. Ездил? Да, в Архангельск. Но кто сказал, что нашел там золото? Не было такого!
Сам золото видел? Еще бы!
Васька в кисете привез почитай что цельную горсть.
Что-то подсказывало Софье, что скоро окрестности Архангельска испытают необычайный прилив народа. Она попросила Ордина-Нащокина навести справки - и получила вскоре ответ.
Клан, всегда клан и только клан. А место государства - сороковое.
Милославские решили подгрести под себя и царевича. Школа им была неинтересна, что с нее получишь! А вот золото...
Ну и кого подослать?
Да Ивана Милославского!
Умен, красив, о войне рассказать умеет, сам воевал - мальчишки на это падки! И Алексей свет Алексеевич заслушается. А уж ежели кто восхитился, да похвалил - ну, тут и дальше можно из него веревки вить.
Софья понимающе покивала.
Не по нраву Милославским, что часть царской семьи не под их контролем. Они ведь только на Марии и держатся, а ее состояние ни для кого не секрет. Умрет она - и пошатнутся Милославские. А ставку на них делать...
Можно бы, да нужно ли? Не те они слуги, ой, не те...
Где первоначально деньги взять для разработки золота?
А найдем. И полетели письма.
С деньгами обещала помочь боярыня Морозова, хоть и со своим условием. На Урал сослали друзей Аввакума - и она желала, чтобы те жили в деревнях рядом с рудником. Ну и чтоб заботились о них не за страх, а за совесть. Софья не возражала.
Процент с прибыли?
Окститесь, дети!
Деньга пойдет - вернете потраченное. А она и так за Иванушку благодарна. Какой молодец вырос!
Самое забавное, что Феодосии это и правда почти ничего не стоило.
Тащили из казны оба брата Морозовы, состояние у них было одно из крупнейших, столько даже Милославские пока не наворовали. А тратить - а куда? Феодосия жила скромно, насколько могла. Ванечка - в школе, Анна Морозова - при царице. И куда тратить?
На хорошее дело.
Оставалось найти людей, знакомых с горным делом - и обеспечить охрану. Ну и все самое необходимое....
Работы - непочатый край. И это пока еще Строгановы не знают. А как начнется дело?
Что они предпримут? Урал покамест их вотчиной был, а тут - пусти на шаг, пролезут на тридцать. Ох, сложно....
Но сдаваться Софья не собиралась. Покусаемся!
|
| |
| |
| Дата: Суббота, 04.04.2015, 15:15 | Сообщение # 38 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Автору спасибо.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 09.04.2015, 21:07 | Сообщение # 39 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Строганов также навестил царевича ближе к весне - и принялся жаловаться.
Несправедливость-то какая, царевич!
Я, на своей земле ваших людей принял, а вот они мне о таком - и не сказали! Ай-яй-яй, неблагодарность-то какая! Чернющая! Громаднющая!
Алексей Алексеевич покивал - и полностью согласился.
Неблагодарность. Только вот месторождение не на вашей земле. Его вообще в тайге открыли. Как делить будем, ежели там вся земля пока еще царская?
Строганов замялся.
Упускать деньгу ему явно не хотелось. Так-то, если б никто не знал, он бы расстарался и этот кусочек себе прирезать. А сейчас - поезд ушел. Но царевич явно был готов делиться.
Сторговались достаточно быстро.
Золото надо было не только добывать - его надо было еще и обрабатывать. Перевозить, хранить, а с учетом геополитической обстановки это превращалось в ту еще задачу.
А потому - охрану собирались делать комплексную. Стрельцы, казаки, люди Строганова... конечно, рано или поздно кто-то договорится воровать, но скорее поздно, чем рано. Да и тасовать их можно по мере надобности.
Все равно прежде, чем разработки дадут результат - пара лет точно пройдет. Все успеют и прикинуть свою выгоду, и смириться...
Перевезти людей, обустроить их на новом месте, определить месторождение, выкопать шахту, рядом же устроить заводик для выплавки из руды чего поприличнее, хотя бы и слитков - работа не на год. Минимум - два-три.
Тут и разинские сборы пригодились.
Пока людей охранять, пока добро, а кое-кто из тех, что на Дон бежал, и порадовался возможности на Урал переехать. Так уж получилось, что ежели царевич этим делом занимается - то они получаются царевичевы люди и спрос с них другой, и подати другие.
Да и люди нужны. Не в шахте работать, так землю пахать, охотится, рыбу ловить, дома ставить, заводик класть... тем, кто работать хочет, дело завсегда найдется.
И даже тем, кому сабля в руках милее лопаты. Места небезопасные, охрана завсегда нужна, вот там и пригодятся...
И побежали годы.1669 год
- Михайла, воды подай!
- да, дядь Федот!
Мишка опрометью бросился за водой.
А то ж!
Это в школе он царевичев ученик, а в кузнице тульского мастера Федота - Мишка! В крайнем случае, как сейчас, когда тяжелый день за плечами - Михайла.
Как его в кузницу занесло?
А вот так вот.
Первый выпуск царевичевой школы - он особенный. Детей с улицы взяли, от голода-холода спасли и родни у них никакой, окромя царевича. Вот он, батюшка, здоровья ему да лет долгих, и озаботился устройством судеб выпускников своих.
Незадолго до выпуска принялся приглашать к себе то одного, то другого, расспрашивал, у кого к чему душа лежит, а там...
Называлось это - распределение.
Царевич договорился с мастерами, учеными, приказами по всей Руси-матушке - и разослал всюду своих ребят.
Где подмастерьями, где писцами, а где и вот так, как его, Мишку.
- Понимаешь, Миша, с железками возиться - дело доброе, - Мишка как наяву видел перед собой царевича, его улыбку, синие теплые глаза. - Только ведь добро надо для всех делать. И знание - оно всем доступно должно быть. Вот вы читать-писать умеете, наукам обучены, бою, опять же... но у тебя к военной службе душа не лежит. А у кого из мастеров дети есть - глядишь, у них душа к отцовскому делу не готова. А родители их силой гнут, мол, отцы-деды занимались, а ты не желаешь, неблагодарный? Бывает такое...
Мишка закивал. Да, конечно, бывает.
Царевича он не боялся. Давно по школе всем известно было, что Алексей Алексеевич не чинится и кого угодно выслушает. А уж если чего дельного услышит - рад будет. И наградит соответственно.
А что дельное?
Царевич это объяснил так.
- Все, что необычным, но важным покажется. Люди могут и не увидеть, а вот у тебя глаза свежие, голова светлая...
- а потом куда, государь царевич?
- а ты сначала кузнечное дело как следует освой, а там и поглядим. Будут и у тебя ученики, будет и кузня. Только сперва сам умельцем стань.
Вот Мишка и старался - аж искры из глаз летели. Ради такого-то... да он из кожи вывернется и назад завернется! Был - босяк, грязь придорожная, никому не нужная, а таперича эвон что делается! Да ежели государь ему говорит, что надобно мастером стать, а кузня будет... верил ему Мишка, как Богу. Точно будет. Токмо работай.
Мишка подал ковш с водой дядьке Федоту, и отступил в сторону.
- А чем опосля займемся, мастер?
- Эвон, погляди...
Федот кивнул на сверток на скамейке.
- Принес купец Ванька. Ствол у него, вишь ты, погнулся.
- а можно...
- Ну, погляди.
Мастер Федот мог себе позволить быть добрым. Платил ему царевич достаточно щедро - и регулярно. А мальчишку взять на пару лет, подучить - да разве ж это в тягость? Мальчишка, по всему видать, умный, глазастый, на работу сметливый и не лентяй. Такого учить в удовольствие.
Мишка тем временем развернул, посмотрел...
- Дядька Федот, а как это? Тут что же, пулю внутрь загонять не надо?
Удивление мальчишки было непритворным. Огненному бою они все учились - и помнили, как тяжко было отмерять порох, загонять пулю в ствол, да еще проверь, не осталось ли там заряда, да и тяжело, и долго, и точности никакой - а тут картина явно другая.
- а это гишпанцы придумали. Тут посмотри что есть...
Федот, решив сделать крохотный перерыв, опустился на лавку рядом с Мишкой.
Отчего б и не рассказать мальцу, что к чему? Ведь добрый кузнец из него может вырасти...***
- Сонь, ты только посмотри!
- Да, Алешенька?
- Это Мишка из Тулы прислал! Красота-то какая!
Софья осмотрела здоровущую пищаль. Подумала, прислонила тяжеленую дуру к шкафу.
- И в чем разница?
- Сонь, ты понимаешь...
Софья не понимала, но старалась.
Как оказалось, оружие могло заряжаться по-разному. Оно было дульнозарядное - и казнозарядное. В первом случае все - патрон, порох и прочее, запихивалось именно что в дуло, туда же засыпался порох, все это утрамбовывалось - долго, муторно, неудобно, да к тому же, иногда (читай - часто), по жизненному разгильдяйству, стрелок заряжал ружье дважды. И при выстреле оно уходило в минус за разрывом ствола.
Во втором случае все было аккуратнее и удобнее. Не требовалось все запихивать, клалась пуля, а вот порох располагался отдельно.
Мишка же, увидев где-то казнозарядное оружие, переделал под него здоровущую пищаль. Уж скольких ему усилий это стоило - Бог весть, но оружие стояло сейчас рядом и радовало глаз.
А что можно еще?
Почему оружие называют нарезным? Что-то в стволе внутри...
Софья задумалась. Что-то такое вспоминалось, хотя и смутно. Но это она будет лежать перед сном и вспоминать мельчайшие детали из той жизни. А пока ясно одно - такое оружие упускать нельзя.
- Напиши Мишке. Пусть знает, что это дело важное и все что может - про такое оружие разузнает. А почему мы его не применяем? Вроде как воюем, а оно ж удобнее?
Алексей пожал плечами.
- Сонь, так денег нет на новые пушки, а старые вполне к делу гожи...
- Гожи, ни кожи, ни рожи...
- не ворчи. Пошли лучше, погуляем на улице...
- Пойдем...
Софья тряхнула головой, выбралась из-за стола, с любовью взглянула на братика. М-да, куда и делся пухлячок Алешенька из царского терема? Высокий, широкоплечий подросток с ломающимся баском и выгоревшими до светлой соломы волосами.
Да и она сама изменилась. Уже не девочка по местным меркам - подросток. Тощая, голенастая, с прыщами на лбу и пристальным взглядом темных глаз. Пока еще гадкий утенок. Ничего, это дело наживное. Зато умная и квашней не расплылась, как сестры. И под платьем не жирок нагулян, а мышцы. Восточные танцы - штука завсегда полезная, а Лейла всегда готова поучить девочек чему-нибудь новому. Ну еще бы, ее-то всю жизнь учили...
Софья довольно прижмурилась, осознавая, что у нее сейчас в 'женском батальоне' - пятьдесят две девицы. Ну, не все так радужно, конечно. Первый набор частично уж и замуж вышел, но не за самых худших мужчин. Одной так даже боярский сынок достался - младший, конечно, но это пустяки. Софья пропасть своим девчонкам с голоде не даст. Да и остальные - у кого стрельцы, у кого - мастера, за крестьянина ни одна замуж не вышла. Не из снобизма, нет. Софья и не возражала бы, если бы это был хороший, крепкий хозяин. Ну вот любовь случилась... ан нет!
Вырвавшись со дна жизни, девочки костьми готовы лечь были, лишь бы их туда не вернули. А это значит - место неподалеку от царевны.
Софья помнила всех.
Те двадцать семь, которые вышли замуж, пара так и вовсе за иноземцев и сейчас писали царевне грамотки из Архангельска. И те двадцать пять, которые сейчас были при ней. Четырнадцать - на обучении. Еще тринадцать - то здесь, то там... То у сестры в Кремле, то у боярыни Морозовой, то еще где... пользы от девушек было немеряно.
Нет такого секрета, который не выложит мужчина красивой девушке. Им прогуляться, поулыбаться, в храме на службе постоять, на рынке стакан орешков али медовый пряник купить... а Софье потом читать и думать.
Неспокойно в стране, ой, неспокойно.
Османы опять силы набирают, отец, опять же, здоровьем сдал, а какие его годы?
Жить и жить!
Мать опять в тягости, как ни уговаривали - хоть кол на голове теши. Софья сначала хотела кого-нибудь из девчонок послать, чтобы травки позаваривали, массажи поделали, хоть бы отеки сняли, а потом съездила сама, поглядела на мать - и передумала. Это папаше сорока еще нет, так скоро будет. А матушке-то сорок пять! И в двадцать первом веке таких в роддомах не любят, потому как бывают осложнения. Не у всех, нет. Но - бывают.
Эта беременность давалась Марии Милославской с таким трудом, что без слез смотреть нельзя было. Кожа пожелтела, волосы поредели, пятна пигментные высыпали, отеки - токсикоз во всей красе. Хорошо, если все пройдет нормально. А ежели нет?
Она за это время столько врагов в тереме приобрела, что хоть соли да заспиртовывай! Начиная с недоброй памяти Лобановой-Ростовской, которая никуда не делась - и кончая Анной Морозовой. Стоит только крикнуть, что Сонька-де, нарочно девок своих прислала, чтобы они царицу спортили - и оправдывайся потом пред отцом. Он, конечно, поверит ей, а не кликушам, но у нее ведь и возраст такой... не дай Бог, решит, что ее в терем надо забрать, ой-ой-ой...
Софья уже с ужасом представляла себе, как жить в тереме. Здесь-то она куда как свободнее, вот и сейчас вышли с Алешкой на двор, она плотнее завернулась в соболью шубку, вдохнула морозный воздух.
- Алешенька, как душевно-то!
- Да, у нас тут уютно, в Дьяково. Сонь, я тут в Москву хочу съездить, ты со мной прокатишься?
- А стоит ли?
Февральский морозец ощутимо пощипывал щечки, добавляя румянца.
- Маменьку повидаешь, сестриц... не хочется? Почитай, уж два месяца там не была?
Ну, не была. С Рождества и не была, а сейчас уж конец февраля. И не тянуло. Сплетни ей исправно девочки доставляли, а все остальное - к лешему!
- а ты хочешь, чтобы я с тобой поехала?
- Хочу. Неуютно мне как-то...
Софья поглядела на брата. Внимательно так, пристально...
- Почему? Сказать можешь?
- Нет. Но словно давит что-то...
И как тут не поехать?***
В Кремле Алексей первым делом отправился к отцу, а Софья - к матери. Увидела - и едва не выругалась, забыв про все.
А ведь она этих родов не перенесет, - холодно подсказал голосок из глубины души. - возраст, здоровье, антисанитария...
Но дочь Мария рада была видеть. Кивнула на стульчик рядом с кроватью.
- Присядь, поговори со мной, Сонюшка... а вы все оставьте нас.
Софья послушалась. Взглянула такими глазами на девок и боярынь, что те втрое быстрее к дверям кинулись. Оно и неудивительно - злоба была на некрасивом личике. Бешенство и холодная ярость. В таком состоянии сначала бьют, а уж потом говорят за что. Единственная, кто замешкалась - Анна Морозова, но и на нее Софья смотрела в упор, глаза в глаза, пока та взгляд не отвела и дверью за собой не хлопнула.
Мария на дочь смотрела пристально.
- Взрослая ты стала, Сонюшка.
- Пришлось. Матушка, ты о чем со мной поговорить хотела?
- Ты ведь с Алешей время проводишь...
- не без того.
- Батюшка уж говорил намедни, что тебя стоит обратно в Кремль позвать. Пади ему в ноги, умоляй не делать этого.
Софья чуть не подавилась.
- Почему?
- Гиблое это место, Сонюшка. Мою жизнь съело, твою сожрет, коли позволишь. Завидовала я тебе. Хоть и ребенок ты, а вот ведь как повернуть сумела. Вырвалась!
- Матушка, я и тебя бы забрала к нам в Дьяково, ежели ты позволишь. У нас там тихо, спокойно, соловьи поют...
- Соловьи... послушать бы еще раз. Да уж не доведется...
- Маменька...
- Помолчи, Сонюшка, и послушай. Я за свою глупость заплатила полной мерой. Царицей стать восхотела, дура... Пара годков пройдет - царь Алешеньке супругу подыскивать станет. Ты при нем тогда быть должна. Как хочешь, но должна.
- Для чего?
- Соня, прошу тебя, не дай с другими сделать то же, что со мной сделали. Ежели найдет себе Алешенька невесту по сердцу... я ведь не слепая. Вижу, как твои девушки вокруг Марфуши вьются, вижу, как они ходят, как слушают... ты рядом с собой людей собираешь, - голос женщины понизился до хриплого шепота. - Никто другой пока это не приметил, окромя меня. А я молчала, потому что ничего во вред брату ты не сделаешь. А на пользу... сделай так, чтобы он счастлив был.
- Сказать легче, - буркнула Софья, не обрадованная материнскими откровениями. Это Мария может полагать, что она тут самая умная, а на поверку как бы еще десятка не оказалось. Интересно, на чем девчонки спалились?
- Обещай мне, Сонюшка. И когда у Алеши жена появится - ты ей другом станешь. Не дашь невинную душу губить этими теремами проклятыми!
Темные, как у самой Софьи глаза, горели лихорадочным огнем. Почти прозрачные пальцы сомкнулись на запястье железной хваткой. Софью, впрочем, этим впечатлить было сложно.
- Постараюсь.
- Пообещай.
- Я же сказала - постараюсь.
Две взгляда скрестились, и Мария поняла, что Софья и так сделает больше сказанного. Чуть ослабила хватку.
- Соня, если возможно будет - помоги сестрам.
- Кому? Дуньке? Или Катьке с Машкой, которым против меня в уши поют? То в правое, то в левое...
- с Марфушей у тебя же получилось...
- Так теперь и остальных на меня повесить?
Мария отпустила руку дочери, чуть улыбнулась. Она уже поняла, что ворчит Софья больше от осознания предстоящей ей работы. Оно и правильно.
- Ежели я умру - не верю я, что у вас мачехи не будет. Погорюет батюшка твой, да опять женится. Кто тогда за тебя и сестер встанет?
Софья мрачно подумала, что за нее и до сих пор никто не вставал, но промолчала. В чем-то Мария была права, семья - главная ценность. Марфу, вон, хоть сейчас замуж выдавай, только вот за кого? Ладно, придумаем...
- Не брошу я их. Обещаю.
- И последняя моя просьба.
- Еще одна? - не удержалась от ехидства Софья.
- слушай! - Мария так сверкнула глазами, что стало ясно - царица. Беременная, больная, умирающая, а все ж таки царица.
Софья сверкнула в ответ, но ломаться не стала. Мать все-таки...
- Анна.
- и что с Анной?
- как меня не станет - и ей тут жизни не будет. Сожрут ее, а то и в монастырь уйти заставят.
- И что?
- Сонюшка, нельзя ей в монастырь. Она живая, искренняя, не место ей там...
Софья мрачно подумала, что мамаша с Аввакумом не общалась. Вот у кого и живости, и искренности на шестерых хватит и еще на десяток останется.
- Мне ее к себе забрать?
- Забери, ежели Алёша дозволит.
Софья кивнула.
- Ты с ней сама поговори, матушка. И объясни, что не враг я ей. Сама знаешь. Не любит меня Анна.
А в темных глазах отчетливо читалось: 'и ты не любишь...'. Мария тоже решила не кривить душой.
- и в кого ты такая выросла - Бог весть.
- Чем удобряли, то и выросло, - буркнула тихо Софья. И уже громко. - Моей вины в том нет, что не плачу да не молюсь. Та молитва хороша, к которой дело приложено.
- Женщине тихой и скромной быть надобно...
- и выдадут ее замуж за боярина Морозова, на сорок лет старше.
Мария опустила глаза. Ну да, не в бровь, а в глаз. И посмотрела на дочь. Раз уж такой разговор.
- Ты и про Ефимию знаешь...
- Знаю. Вертели другие, платить тебе пришлось...
- Виновата я пред тобой. И перед другими детьми. За свое горе, за нелюбовь в глазах мужа, за шепотки за спиной вас виноватила, так и жизнь пролетела. Ты меня прости, ежели сможешь. А нет - так я тебя не виню. Но что я прошу - хоть постарайся сделать.
Софья кивнула. Да, любви между нами не будет. Но понимание есть. Сделаю я то, что ты попросила, матушка. Постараюсь. А уж что дальше будет - один Бог знает. Только не говорит...***
Алексей в это время отчитывался перед отцом.
Золото... месторождение, случайно найденное в тайге, оказалось богатым. Сейчас там спешно строились четыре деревеньки. Точнее уже почти построились и параллельно - строилось все необходимое для золотодобычи. Шурфы, драги, у нас тут, чай, не Африка, где вручную намывать можно. Помой-ка песочек при минус двадцати... ледком из речки!
Ну и по мелочи.
Золото надо было везти желательно не в самородках, а в чем-то еще. Поэтому на месте же строился маленький заводик. Чтобы на месте делать слитки, а уж в Москве из них начеканят монету.
Разбойники?
Да нет, покамест все тихо.
Но пока еще и настоящая добыча не началась. Пока люди добрались, пока отстроились, пока то да се...
Степан, конечно, неугомонный, башкир и татар гоняет так, что только пыль из-под копыт, опять же, лихие людишки там шалят часто, но покамест вроде тихо.
А и то - воровать-то пока нечего. Разве что людей да скот. Ну, попытались, тут же получили - и отступились. Это ведь не войско, это волки. Овец рвать могут, а как на кого позубастее наткнутся...
Алексей Михайлович слушал со странным выражением. Потом кивнул.
- Взрослый ты, Алешенька. Я чай, в Москву тебе пора возвращаться.
- Зачем?
Вот уж чего Алеше решительно не хотелось - это обратно в Кремль. Да лучше сразу головой в змеиную яму - гадюки такие милые и добрые существа... - Пора уж тебя женить. Смотрины устраивать, невесту присматривать...
Алексей собрался. Вот на этот случай была у него заготовка, которую они с Софьей и придумали.
- Тятенька, ты ведь по Руси смотрины устроить хочешь? Как тебе устроили?
Алексей Михайлович кивнул. И наткнулся на взгляд сына. Серьезный, внимательный.
- Тятенька, не хочу я еще одних воров у казны. Кого ни выбери - за ней боярский род будет, а значит - клянчить подачки примутся, жена ныть будет, что недовольна, да мало ли способов в доверие да в казну влезть. Не хочу.
Непроизнесенным повисло 'Ты уже нарвался, теперь и меня хочешь в ту же петлю?!'. Но некоторые слова лучше и не произносить, ни к чему. Алексей Михайлович кивнул.
- а что ты предлагаешь?
- Жениться надо на принцессе иноземной, так, чтобы союз крепить с другими странами.
- Так она не православная...
- Так и мы, чай, устои меняем. И вообще - жена да спасется мужем своим, - прищурился в ответ Алексей. - тятенька, что мы - худородные, что ли? У Фердинанда - две дочери, одна вроде как за поляка сговорена, да вторая пока еще свободна. У Филиппа Испанского дочь Мария, ей всего-то четырнадцать лет, поговорить можно. А ежели что - и подождать пару лет, пока еще у кого дочь не родится или не подрастет. Нам куда спешить?
Алексей Михайлович задумался.
- Опять же. Ты меня королем польским сделать хочешь, я знаю. Так когда они меня лучше примут - с нашей боярышней - али с европейской принцессой?
Романов-старший кивнул.
- Да, пожалуй.
- Тятенька, а кто тебе сказал, что женить меня пора? Уж не Милославские ли напели?
- Не любы тебе Милославские.
- Они не монетки золотые и не девушки красные, чтобы я их любил.
Алексей мысленно пометил себе - попросить Ордина-Нащокина, чтобы тот поглядел внимательнее. С кем государь советуется чаще, кто к нему в ближники вошел... ох, не к добру это. Точно, еще один Морозов нашелся на его голову. Через жену-то им вертеть всяко легче будет.
А вот не дадим себя женить!
Алексей вспомнил упрямый взгляд Софьи - и приготовился к дальнейшим гадостям. Они и не замедлили.
- И все же, пора б тебе в Кремль перебираться.
- Приневолить ты меня всегда можешь, тятенька, на то твое право, - Алексей выглядел так расстроенно, что прослезился бы и африканский крокодил. А в ушах звучал голос Софьи.
Не спорь, никогда не спорь с отцом. Он сильнее. Но он тебя любит - и на этом можно играть. Не дай ему сломать твою жизнь, как сломали его.
- Да разве плохо тебе здесь будет, сынок? Рядом со мной...
- Ох, тятенька. Там у меня спокойнее, свободнее, из окна выглянешь - соловьи поют, на коне промчаться можно, а тут что? Ни воли, ни воздуха... сидеть за этими стенами, как зверю в клетке! Только выть и останется.
- Что-то я не вою...
- нет, тятенька, - Алексей скользнул на пол, прижался щекой к отцовскому колену. - и тебе здесь плохо. Просто ты сильный, а я пока еще маленький. Меня здесь сломают и в дугу согнут, ты же для меня такого не хочешь?
- Такого - не хочу. Кстати, и еще одного ребенка хорошо бы в твою школу взять. Найдется местечко?
- Кого, тятенька?
- Петю Апраксина. Возьмешь?
- Как не взять. Пусть к следующему набору и готовится...
- Набору... завел ты, Алешка...
Но ворчал царь больше по привычке, по-доброму. Алексей это почувствовал - и решил поделиться, чтобы разговор закончился на хорошей ноте.
- Тятенька, так и еще дело у меня.
- Какое, сынок?
- Тятя, а почему мы такое оружие не делаем?
Казнозарядный пистолет Алексея Михайловича не привлек. Так, повертел его в руках пару минут и отложил.
- Дорого, сынок. Денег в казне нет.
Алексей едва не зашипел.
Конечно, денег нет! Ежели тучу дармоедов-бояр подкармливать ежели воруют на всех местах - выпускники ему регулярно грамотки шлют, ежели храмы строить вместо того, чтобы деньги в дело употребить...
Алексей и сам не замечал, как менялось его мировоззрение под влиянием Софьи. Храмы строить? Зачем? Ах, душу свою спасать? Ну-ну...
А чью-нибудь еще ты спасти не пытался? Там, из нищеты вытащить, от беды спасти, помочь... нет? Ну, тогда хоть всю Русь храмами застрой - дела не будет. Кому ты нужен, гроб повапленный...
Царь, конечно, милосерден и помочь готов, но ведь как много тех, кто о помощи не просит, а нуждается в ней и очень сильно?
Вслух, понятно Алексей этого не сказал. Но умильную мордяху состроил.
- Тятенька, а можно мне таких для ребят своих понаделать? Деньги я найду...
- Ну, наделай...
Алексей кивнул и дальше разговор перешел в более безопасную плоскость. Матушка, сестрицы, прибавление в семействе...
Мальчишка поддерживал беседу, а в голове крутилась одна и та же мысль.
Кто, кто, КТО?!***
Софья глазами сверкала не хуже тигрицы.
- Женить?! В Кремль забрать!? Этого нам только не хватало!!!
Алексей смотрел на нее с улыбкой, царевна Анна - с легкой тревогой.
- Сонюшка, да что ж тут плохого...
- Анюша, милая, - Софья чуть успокоилась и принялась объяснять тетке, как маленькой. Вот ведь... тоже! Как детей от своего Воина прятать - это она сразу умная, а как про племянника сообразить - глупеет. Или это просто гормоны по мозгам бьют? Как-никак, третьего ждут... Ну да, за эти годы Ордин-Нащокин еще и внучку признал. Аграфену, Грушеньку... - Нельзя нам в Кремль сейчас, ну никак нельзя. Тут слишком много дел... ведь не просто так Алеша бьется. Он себе помощников готовит, людей, которые везде по стране будут, а кого другого сюда сейчас пусти - все дело нам загубит. Так кого просили пристроить?
- Петрушу Апраксина.
- Та-ак... Анюша, ты что про него знаешь?
Анна покачала головой. Ничего не знала и Татьяна. А вот Ордин-Нащокин порадовал. Софья только головой покачала, слушая биографию семьи Апраксиных.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 16.04.2015, 18:42 | Сообщение # 40 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| Матвей Васильевич Апраксин ничем особым не отличался. Женился, детей родил... казалось бы - все чисто?
Ан нет.
Семейка оказалась не просто так, а под Матвеевым, который благоволил им настолько, что стал крестным отцом Марфы Апраксиной. Так-то.
К тому же - царский стольник, ездил в сорок пятом году в Данию... Семейка заслуженная, но служит она больше себе. Особыми талантами мужчина не отличался.
Вывод?
Могли и сами попросить царя, а мог и Матвеев. Пока особых подозрений не было, но Софья уже отложила в уме заметочку.
Петруше Апраксину доверия не будет.
Время шло своим чередом. На Урале спешно строились деревеньки, в школе учили детей, Алексей с Софьей собирали сведения о принцессах и прикидывали, как бы уговорить отца, чтобы он понял - выгодную невесту и подождать можно... годков так десять.
Софья параллельно прикидывала, кого бы из своих девушек подсунуть брату и Ванечке Морозову.
А что?
Парни здоровые, у обоих уже усы под носом, да и созревают здесь пораньше. Лучше пусть она подсуетится, чем найдется какая умница с улицы - и примется вертеть мальчишками по своему усмотрению.
Время шло, проекты наращивали мощность...
Все было вполне замечательно до конца февраля.***
- Соня, нам в Москву срочно надо.
- что случилось?
Не было у братца такой привычки - в девичью светелку врываться. Но вот поди ж ты, влетел - и сверкал глазами не хуже кота лесного.
- Матушка родами плоха...
- подробности?
Одеяло полетело в сторону, Софья принялась натягивать платье, не особо стесняясь ни брата, ни Вани Морозова, который верным оруженосцем маячил за царевичевым плечом.
- Сам не знаю. Отец гонца прислал, чтоб мы хоть попрощались. А то боится, не успеем...
Софья кивнула.
- Пять минут мне дай - косу переплести... а, пес с ней! В возке разберу! Кто едет?
- Анюша тут решила остаться. Да и Татьяна себя не слишком хорошо чувствует.
- одним словом - тетки не едут. Ну и ладно...
Софья натягивала сапожки, а сама лихорадочно размышляла.
Да, скорее всего, они останутся без матери. Так - и не слишком бы жалко, не так уж они и близки были, но свято место пусто не бывает. Погорюет батюшка пару-тройку лет - да и женится на другой. А вот кто это будет, какая она будет... ой, Ё! Шире вселенной горе моё.
Одним словом - надо теперь многое менять в своих планах.
- Царевна...
Одна из девочек протянула Софье дорожный сундучок с самым необходимым. Служанок Софья не терпела. Положено - вот и положите где-нибудь в уголочке, а раздеться-одеться она и сама сможет. Да и косу заплести... ладно! Пусть останется одна служанка, а на остальном - девочек будем тренировать. Как за платьем следить, как шить-вышивать, волосы заплетать, за лицами следить, за фигурой... пусть учатся. Кто лучше оценит их усилия, чем подопытный кролик?***
В Кремле было... молитвенно.
Все молились и мельтешили.
То есть молился царь, не выходя из собора. Молились все Милославские, не отходя от царя и предчувствуя свое скорое отдаление от него. И так-то царь их терпел ради жены, а сейчас вовсе погонит.
А мельтешили бабы по царскому терему.
Алексей под руку с Софьей пролетели по нему вихрем, распугивая боярынь и боярышень, как куриное царство. Кто-то попытался их остановить, задержать - легче было ловить молнию.
Царевич так рявкнул, что остальные ему дорогу заступать и не осмелились... а в покоях царицы было...
Пожар в бардаке во время потопа. И даже дым был - от ладана, которым курили вокруг несчастной.
Едва увидев ее, Софья поняла, что дело плохо.
Так люди, которые собираются жить долго и счастливо - не выглядят. Заострившийся нос, запавшие глаза, щеки, с которых в единый миг словно стесали всю плоть, пожелтевшая пергаментная кожа...
Тетка Анна - Морозова - плакала в углу, под кроватью тихо скулила старуха служанка. Причитали хором какие-то женщины - Софья бы их сейчас одну от другой не отличила. Развелось тут...
Алексей опустился на колени у материнского ложа. Взял руку, больше похожую на птичью лапку, коснулся губами.
- Мамочка...
Бесполезно.
Это только в бдразильских сериалах героини могли очнуться от горячки. Здесь же...
- Что с матушкой?
От толпы причитающих отделился невысокий человечек - личный царский лекарь, Лаврентий Блюментрост.
- Антонов огонь, ваше высочество.
Софья прищурилась. Вообще, в медицине она была не специалист, но...
- Давно ли?
- Как родила, так и...
Ага. Значит - родильная горячка, скорее всего - с осложнениями, плюс инфекция - по нынешним временам - смертельно.
- Сколько она уже так лежит?
Софью Блюментрост ответом не удостоил, продолжая глядеть на царевича. Тот, уловив непочтение к сестре, прищурился и с расстановкой произнес.
- Ты вопрос царевны слышал?
- Два дня, ваше высочество...
Лекарь даже чуть поклонился.
- а что с ребенком?
- Царевна Евдокия Алексеевна вечор скончалась.
Софья кивнула. Плохо.
- Сонечка, ты тут останешься?
- Да, я пока тут побуду. А ты к батюшке?
- Да... молиться буду. Мы... останемся.
Непроизнесенное поняли оба. Пока царица или не оправится, или не преставится. За второе голосов определенно больше.
Впрочем, стоило Алексею выйти за дверь, как Софью просто оттерли в сторону, а вокруг царицы опять закружился хоровод из матушек - нянюшек - бабок - боярынь... Софья плюнула - и решительно оттеснила Блюментроста в дальний угол.
- Герр Блюментрост, уделите мне толику внимания?
- ваше высочество, но царица...
- доктор, а вы можете излечить от Антонова огня?
Сказано было с такой едкой иронией, что Блюментрост невольно пригляделся к девочке. Худая, с необычно серьезными глазами, темные волосы падают на некрасивое лицо - пока еще гадкий утенок. Что вырастет Бог весть, но разум там уже достойный лебедя.
- Ваше высочество, наука...
- Не знает таких случаев, не считая чуда Божия. Я поняла. Доктор, вы к нам надолго?
- Ваше высочество, я надеюсь...
- я бы хотела, чтобы вы посетили царевичеву школу. Хотя бы ненадолго.
- Ваше высочество, позволено ли мне будет узнать - зачем?
За суматохой на них пока не обращали внимания, но Софья понимала - это ненадолго.
- Разумеется. О вас идет хорошая молва, а нам нужен специалист. Не волнуйтесь, насильно удерживать вас там не будут. Я попрошу брата пригласить вас?
- Я буду весьма благодарен, ваше высочество.
Софья кивнула и выскользнула из угла, пока никто не заметил, что она спокойно и свободно разговаривает с мужчиной по-латыни. Блюментрост проводил ее удивленными глазами, попытался вспомнить, что говорили о царевне Софье - и не смог!
Говорили о ней в тереме ну очень мало.
Да, есть такая. Да, живет с тетками в Дьяково по слабости здоровья - ей свежий воздух нужен. Но - и только. Хотя слабости здоровья он у ребенка не заметил, наоборот. В тонких пальцах, на мгновение стиснувших его руку, чувствовалась сила и уверенность, да и в том, как царевна управляла своим телом - не движется так слабый и болезненный человек. Ой, не движется...
Кого бы расспросить?
Вот про царевича Алексея... а ведь говорила девочка вполне уверенно. О царевиче сплетничали намного больше. Что к сиротам он милостив, что создал специальную школу, чтобы не скитались они по дорогам, что учат там детей письму-счету... но к чему там лекарь?
Босяков лечить?
Ну так что же, Лаврентий не собирался чиниться. Приблизиться к нынешнему царю ему удалось. А вот к следующему... удастся ли?
Надо попробовать.
Долго ему размышлять не дали. Царице опять стало хуже.***
Алексей Алексеевич обвел взглядом свои покои. Хоть и не занимал их никто, хоть и наезжал он сюда наездами, а все одно - тесно, душно...
Отец в храме остался, за матушку молится, а Алексея отослал. Не по детским силам несколько дней в храме отстоять. Алексей и не возражал. Да, батюшка, конечно, не по детским, как скажешь...
Софья уже приучила братца к тому, что лучшая молитва - делом. Да и Аввакум, уж на что бунтарь по натуре, а что-то не на коленях стоит в церкви, вот уж нет!
Детей учит, по домам крестьянским ходит, старается помочь... да, за его, Алексея, счет, но у него не отломится, работы в школе на всех хватит, а для крестьянской семьи приработок - это возможность выжить, а то и прикупить скотинку, птицу...
Так что молится надо иначе. От молитв в церкви матушке ни жарко, ни холодно. А вот ежели б батюшка ей сказал - не надо тебе более рожать, я и тому рад, что уже есть! Двенадцать детей! Пусть даже и не все живы, но ведь все равно много, а она надорвалась!
Впрочем, отца виноватить тоже не стоит. Просто самому такой ошибки не совершить. Соня уже успела разъяснить, насколько вредны для женщины частые непрерывные роды... и откуда только сестренка столько знает?
Хотя это-то вопрос смешной. Сколь он сестру помнит - она и читает с легкостью, и все прочитанное запоминает, память у нее идеальная, ему бы такую. Нет, он тоже не жалуется, но... иногда ему мало кажется. Соня - та уже на шести языках говорит бегло, а он все еще путается...
Хорошая у него сестренка. А когда время придет - надо будет сестер замуж повыдавать, хватит монашек в царской семье плодить. Только вот за кого бы Соню выдать, чтобы она рядом оставалась?
Легкий стук в дверь оборвал его размышления. Софья как чуяла. Пришла, на ложе уселась, горсть орехов из блюда утащила.
- Что там, братик?
- Тятенька молится, бояре тоже туда же... матушка как?
- Тебе честно?
Алексей мрачно кивнул. Так Софья спрашивала только когда ожидались неприятные новости. Как-то раз он даже покачал головой в ответ на ее вопрос - и получил радужный ответ, который и не оправдался. Потом он попытался поругаться на Софью, но куда там?
Девочка только плечами пожала. Мол, могло так случиться, но вот не вышло. Не обошлось. Если б ты правду хотел знать - я бы тебе все рассказала, и этот вариант не потаила, ты же сам не восхотел. И чего ты от меня требуешь?
Сейчас же девочка была мрачна и тосклива.
- Она не выживет, Алеша. Можешь начинать готовиться.
- Сонь...
Брат и сестра смотрели друг на друга внимательно и спокойно. Он - копия отца, только чуть поменьше. Она - так похожая на мать... или на бабку? Великую старицу Марфу? Кто знает...
- Алеша, я тебе лгать никогда не лгала и сейчас не стану. Ежели чуда не случится - матушка не поднимется. Сгорит дней за пять - десять.
Алексей только головой покачал.
- а потом?
- А потом будет плохо. Ты - царевич, наследник, к тому же по крови Милославский. Отец, скорее всего, еще раз женится. Кого он выберет - бог весть...
- Отец женится?
- Алешенька, так ему сорок только вот исполнится! Чего б и не жениться?
- Так...
- В любом случае, Милославской его невеста не будет. С ней придет ее клан, Милославских начнут затирать и они прибегут к тебе. Дадут копейку, попросят рубль...
- Гнать будем?
- Там посмотрим...
В дверь постучали.
- Царевич-государь, к тебе друг твой, Иван Морозов...
- Впустить немедля!
Ваня почти вбежал в комнату.
- Как вы тут?
Уселся с другой стороны от Софьи, так же, не спрашивая, запустил руку в миску с орехами.
- Молимся, - коротко ответил Алексей.
- Матушка просила передать, что она так же молиться будет. Когда я уходил - лестовку перебирала.
- Передашь ей мою благодарность.
Алексей смотрел хмуро. А что толку в тех молитвах, ежели матери не будет? Его-то Мария любила, в отличие от Софьи, как-никак наследник, смышлёный, красивый, веселый, весь в отца - как оправдание перед той, чье место она заняла.
Ванька протянул руки и обнял обоих царских детей, не умея иначе выразить свои чувства. Обладая от природы нежным сердцем, он глубоко сочувствовал и Алексею, и Сонечке, которых судьба лишала родительской любви, тем паче - материнской. Софья на миг коснулась любом его плеча. Алексей глубоко вздохнул.
- Не могу себе представить...
Стук в дверь разорвал и тишину и объятия.
- Царевич-государь, к вам дедушка ваш просит, Илья Милославский... дозволите ли войти?
Софья взлетела с ложа, как ракета.
- Лёшка, ни на что не соглашайся!
И мгновенно оказалась с другой стороны ложа. Стянула на себя покрывало, замерла. Иван подумал - и полез туда же.
Выглядело это достаточно забавно, не иди речь о вещах столь серьезных. Соне надо было послушать, чем будет соблазнять ее брата дед - почему бы и не так? Ивану тоже было любопытно, так зачем объявлять себя, чтобы его вежливо выставили? Того паче, пришли вдругорядь, когда его рядом не будет?
Илья вошел усталый, но жалко его Алексею не было. Он-то родную дочь не пожалел и оплакивать не ее будет, ой, нет. О своем благополучии только что печалится...
- Горе у нас, Алешенька, горе, внук мой родимый...
Илья бы прижал мальчика к своей груди, но мальчишка решительно увернулся.
- Да, я согласен, что у всей Руси горе. Но, может быть, оправится еще матушка...
- А если нет? Ох, тошно мне, сиротинушке убогому, любимую дочку у мня господь забирает...
Ага, любимую!
Софья едва из-под кровати не выскочила. А что ж Анна Морозова? Родила б она чадушко, да получил бы ты доступ к Морозовским денежкам - чай, не меньше Марии б любил ее. Видимо, о том же и Алексей подумал, потому что насмешливо утешил тестя.
- так у вас еще Аннушка остается, тоже дочка любимая...
Илья сбился с настроя, но опыта у него было больше, а потому вывернулся он быстро.
- Так ведь Аннушка-то со мной, а Машенька... ох, горе-то какое...
- Горе, - согласился Алексей, понимая, что от этого гостя отделаться можно только выкинув его в окно. Ежели пролезет. Хотя... если там деньгу положить - еще как пролезет! И в дырку нужника ввинтится! Порода такая... деньголюбивая! А значит - придется терпеть и слушать...
Пришлось. Порядка получаса Илья плакался на свою убогость (с чем царевич полностью соглашался), на одиночество (вот тут - простите) и на то, что теперь и заступиться-то за него, сиротинушку, перед царем-батюшкой некому будет. И плавно перешел к тому, что они все-таки родственники, так что не желает ли внучок исполнить свой долг перед дедом?
Внучок не желал и не собирался, но и разуверять Илью было рановато, а потому Алексей покивал головой и сказал, что всенепременно, дедушка может на него рассчитывать, хотя для него, как для наследника первее интересы Руси-матушки.
Илья тоже покивал и успокоился. Наследник явно был к нему расположен, а остальное... прогнемся - и выдавим что хотим! И не таких, как этот мальчишка ломали!
Алексей выпроводил гостя и посмотрел на друга и сестру, выбирающихся из-под покрывала.
- Хорошо устроились? А меня этот старый гад чуть не до смерти заговорил!
- Ничего, ты ему добром отплатишь, - утешила Софья.
Иван фыркнул.
А буквально через минут десять им пришлось опять нырять в укрытие. Потому как к царевичу явился недоброй памяти Симеон Полоцкий.
Поклонился, пособолезновал, выслушал ответные слова благодарности от Алексея, чуть-чуть еще поразливался соловьем, на тему ужасной потери, которая все ж таки не напрасна ибо дала такого невероятных достоинств юношу, как Алексей Алексеевич...
Лёшка знал, что Симеон остался в Москве, при особе царя, что его допускали и к братцу Симеону, и к братцу Федору, даже и к царевнам, хотя те и не проявляли желания учиться. Знал он и что Симеон желает основать в Москве Академию для детей и юношества, но царь пока этой идее хода не дает. Тут Симеону очень лихо перешел дорогу царевич. А зачем нам на Москве две академии? Пусть хоть одна себя окупит...
Пришлось старцу смириться и удовольствоваться скромным местом наставника царских детей. Хотя уже и не всех. Марфа последнее время его до себя не допускала - мол, невместно уже, девица, чай, не ребенок...
Да, монах.
Но мужчина ведь? И монах-то не особо православный, стал-то он таким лет пятнадцать назад... нет, никак нельзя. У нее благочиние взыграло! Справедливости ради, ход был подсказан Софьей и царевны подозревали, что Симеон в курсе, кто автор идеи. Но и сделать он ничего не мог. Действительно ведь - взрослая девица уже, ей не учиться надо, а молиться и по садику с цветочками расхаживать. Жениха б еще приглядеть...
Но пока никто не сватался и оставалось только молиться.
Симеон же пришел с идеей. Поскольку его из Дьяково выставили, туда он и не рвался. И правильно. Уж на что Софья не хотела убивать людей, но Симеону она бы устроила падение на что-нибудь твердое с чего-нибудь высокого.
Вот ведь... пролаза!
Товарищ предложил тех из детей, кто имеет дальнейшую склонность к учению, направлять в его Академию. А чего нет?
Дети выходят из царевичевой школы еще юными, лет пятнадцать-шестнадцать, но это все равно еще дети. Сейчас приходится крутиться и их пристраивать, а так они напрвавят свои стопы на дальнейшую учебу и принесут много пользы Руси-матушке.
Софья едва не кипела под покрывалом, Иван заметил это и стиснул ее руку, призывая успокоиться. И вовремя, а то ведь вылезла бы - и услышал бы монах о себе много интересного и невежливого. Алексей, следуя старинной мудрости, вежливо покивал, выслушал все предложения - и сказал, что подумает. Обязательно обдумает все плюсы и минусы, примет наилучшее для детей решение, ну и для государства тоже, вы ведь понимаете, все на благо отечества...
Симеон также лицемерно покивал - и свалил.
Софья выбралась - и со злостью сплюнула застрявшее в зубах перышко.
- Сукин сын!
- Сонечка?
- Сестренка, такие выражения!
Софья сверкнула глазами.
- Лешенька, милый, а ты не понял, чего добивается товарищ? Детей он не получил - уже. Но ведь и подростков тоже обработать можно. Слова - такие хорошие, когда ими играешь, как тебе нравится. А он в этом преуспел. Иезуиты - они вообще многому обучены, где б пакость ни случилась - их уши торчать будут...
- Ты уверена?
- Нет, - призналась Софья. - но вот в том, что добра от этого человека ждать не стоит - определенно. Не с чего ему Русь любить, не с чего в православие переходить, а он перешел. Зачем? Где его выгода?
- Зато сейчас он при дворе у царя...
- Ванечка, так возле власти - возле смерти...
- Да я вроде жив пока?
- Так сколько у нас и власти той!
Софья фыркнула.
Как же ей хотелось свободы - и права делать, что ей вздумается! А то ведь ее даже всерьез не принимают! Все переговоры с посторонними - через Алёшку, даже и с давними знакомыми - все равно он подтверждает все его слова!
А у нее - ничего!
Так Феодосии Морозовой завидовать начнешь! Как-никак неглупая, самостоятельная, свободная и состоятельная. Пусть она и не распоряжается этим на полную катушку, но ведь и взаперти не сидит! А ежели Софья куда покажется - тут же визг поднимется, царская дочь в люди вышла, вай мэ! Постоянно как по жердочке идешь! Отца боишься, людей стережешься... иногда Софья была благодарна за новую жизнь тем колдунам, а иногда - гвоздями бы их прибить к забору! Жизнь, да в клетке!
- Симеон мне книгу свою оставил...
- Жезл правления?
Софья сморщила нос. Писанину сию мужчина написал не так давно, по окончании Собора, но старообрядцам она уже не понравилась, так, что люди прозвали ее 'Жезлом кривления'. А что до самой Софьи - прочитать она прочитала. И серьезно задумалась.
Нельзя ли как-нибудь эту книжечку развернуть так... короче, чтобы Симеона в ереси обвинили и обратно в Полоцк отправили?
В конце концов, там и интересных мест хватает. Вон, Аввакум взвился, прочитав о непорочном зачатии Девы Марии... ересь?
Как подать, а еще кому и когда...
Еретические тенденции Софья отложила, чтобы намекнуть кому надо в нужный момент. Они посидели вместе еще около часа. А потом Софья прокралась к себе в комнату, а Алексей и Иван решили заночевать вместе - не впервые.***
Следующий день для Алексея прошел под знаком молитвы, беседы и размышления.
Молитвы - ну тут понятно, за мать.
Беседы?
К нему шли.
Бояре и дворяне, словно призраки появлялись - и заводили мудрые речи.
О державе, о том, как счастлив царь наследником, как им горестно за царицу, как они молятся за ее здоровье...
Алексей слушал, кивал и думал, что отец развел совершенно безбожное количество дармоедов, нахлебников и воришек. И о том, что разогнать их можно, а вот заменить - некем.
А еще...
Романовы - не Рюриковичи. И связь их с прошлой династией более чем эфемерна. Что могли позволить они - не сможет позволить он. Пока не сможет, а вот потом...
Главное, чтобы были свои люди. Кадры решают все, а у него кадры уже есть.
Школа выпускает не так много, человек по тридцать-сорок в год, ну так это - пока! Надо поговорить с отцом - и попробовать открыть еще одну школу. Найти учителей, вон, Соня от его имени переписывается с какими-то заграничными учеными, и те, вроде как, довольны и счастливы. Хвалят 'царевича' за ученость и незаурядные дарования. Вот и приглашать их...
Пусть едут, пусть учат, пусть работают и что-нибудь изобретают... нужен ли нам Симеон Полоцкий?
Да к лешему!
Свою Академию создадим, лучше прочих!
Алексей так задумался, что и боярина Матвеева не заметил. Впрочем, не тот человек был Артамон Сергеевич, чтобы его долго не замечали. Кашлянул, привлекая внимание, поклонился, поприветствовал царевича и заговорил.
Вроде бы ничего конкретного не сказал но... Алексей понял, почему отец приблизил этого человека. Шла от Матвеева та самая внутренняя сила, от которой млеют женщины и которой подчиняются животные, угадав хозяина.
Только вот и Алексея согнуть было уже не так просто. Он - царевич, а это - кто? Да слуга его, по большому счету! Не говоря уж о том, что слуга достаточно худородный. Так что взирал Алексей на боярина без всякого почтения, смотря, как Софья научила - в точку между бровями собеседника. И в лицо, и не в глаза, и на нервы действует. И поделом.
Матвеева, конечно, этим было не пронять, так по броне пощекотать, но неприязненное отношение к себе царевича он чувствовал. Но - опытен был и умен. Не давил, не подлизывался, разговаривал как со взрослым - любой мальчишка бы потек от счастья, хоть на хлеб намазывай. Сочувствовал, вздыхал, надеялся еще побеседовать с таким умным отроком, а то и сына пристроить к нему в школу, когда мальчик чуть подрастет....
Алексей тоже кивал, слушал, про школу рассказывать не рвался, планами не делился, так что отошел Артамон Сергеевич не шибко довольный.
Подходил и Ордин-Нащокин. Этому Алексей уделил и время, и внимание, выслушал соболезнования - действительно искренние, спросил, как там внуки, выслушал похвалы малышам - такие уж смышлёные, такие красавцы, умники какие... в матушку, не иначе!
Алексей Михайлович так из церкви и не выходил, моля не забирать у него жену. Время меняет многое.
Когда-то он не любил Марию, винил ее за несложившееся счастье с Ефимией, но потом привык, сжился, врос... только вот жене об этом не говорил, а может, и зря. Глядишь, она бы себя так не изводила.
Нет, не нужна ему женитьба по любви.
Алексей и сам не знал, но Софья постепенно, исподволь, вкладывала ему в голову простую истину, что правители не могут жениться на ком попало. Им надлежит выбрать себе жену для блага страны, а любовь...
Любовь это важно, только вот будет она на стороне. И никак иначе.
А чего сейчас об этом думать? Надо помолиться еще за матушку...
Впрочем, все было бесполезно.
Софья угадала абсолютно точно.
Через три дня после смерти новорожденной дочери, скончалась и сама Мария Ильинична Милославская.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 23.04.2015, 19:52 | Сообщение # 41 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| - Наташа, дружок мой, присядь поближе. Надобно тебе волосья получше убрать. Да мой жемчуг сегодня наденешь...
- Благодарю вас, тетушка.
Евдокия Матвеева оглядела девушку и кивнула.
Ну разве не хороша, разве не блестяще красива Наталья во всей своей юности?
Волосы черные, словно ночь, глаза крупные, черные, чуть навыкате, но ее это не портит, светлое платье ладно сидит на полной статной фигурке, соблазнительно показывая округлые плечи...
Хороша!
Не просто так прихорашивала бесприданницу Евдокия, ой, не просто так...
Дело происходило в доме Артамона Матвеева, а женщины были его близкими родственницами. Евдокия, в девичестве - Мэри Гамильтон - супругой. Наталья же Кирилловна Нарышкина - воспитанницей.
Как дальновидный и умелый политик, Матвеев собирал людей впрок - и давненько покровительствовал Кириллу Нарышкину. Но - не просто так.
Дочь Кирилла, Наталья, одна из всех его чад, воспитывалась у него в доме и достаточно давно - еще с той минуты, как заметил Артамон Сергеевич в юной девушке, почти девочке, недюжинный характер и холодную расчетливость.
Казалось, Наталью не интересует мирское, она любила ходить на кладбище, молиться об усопших, но в то же время... обладая внутренней силой сам - Матвеев нутром чувствовал то же и в других людях. И будучи в гостях у Кириллы Нарышкина, приглядывался к его детям.
Наталья, старшая. Иван, Афанасий, Лев, Мартемьян... юноши были копиями своих родителей - Кириллы, которому и не надо было ничего, кроме его стрельцов, да вкусно покушать, да сладко выспаться. Но Наталья...
В том, как она отстраненно держала себя, как наклоняла голову, как пристально смотрела на собеседника - в самую его душу, чувствовалось в ней нечто расчетливое, жесткое...
Тогда и попросил он жену побеседовать с юной 'черничкой'.
Наталья была юна, но таиться от Мэри не стала. И тетушка с изумлением услышала, что семья Кирилла небогата, к царю-батюшке не приближена, а стало быть, на достойный брак Наталья рассчитывать не может. Нет, если бы эти слова произнесла ее мать! Мэри не удивилась бы, ибо это была чистая правда. Но - дочь?!
Дитя, которому и пятнадцати лет не сравнялось?
Наталья не скрывала своих намерений. Ей не хотелось выходить замуж за бедняка и всю жизнь рожать ему детей и высчитывать копейки. Юная девушка собиралась спокойно и расчетливо уйти в монастырь. Она была грамотна, хозяйственна, сознательно создавала себе лаву богомолки - и хотела всем этим воспользоваться, чтобы стать Игуменьей и обрести самостоятельность - и власть.
Не то, чтобы ее не манило замужество, но с достойным - и никак иначе!
Мэри задумалась - и предала эти слова своему мужу, после чего побеседовать с девушкой пожелал уже сам боярин.
И услышал те же самые речи.
Решения Артамон Сергеевич принимал быстро и назавтра же говорил с Кириллой Нарышкиным о том, что дочь его надо забирать в столицу. В деревне сей дивный цветок зачахнет без ухода. В Москве же!
О, в доме у Артамона Сергеевича бывает много людей - и в том числе даже бояре. Несомненно, юная Наталья составит достойную партию!
Возражал ли Кирилл?
Да он был счастлив, что с его шеи снимают лишний рот, и что через дочь он еще более приближается к такому великому человеку, как боярин Матвеев!
Возражала ли Наталья?
Отнюдь. Девушка была полна решимости распорядиться неожиданной удачей как можно лучше - себе на пользу. И да - она умела быть благодарной. Она отлично понимала, что Матвеев потребует с нее плату за свои милости - ее ли делами, делами ли ее супруга, но собиралась отдать этот долг. А для начала...
Наталья училась.
Она бегло читала на нескольких языках и достаточно сносно говорила. Она ловко научилась носить европейское платье и танцевать. Она пела и музицировала. И разумеется, не забывала молиться, поскольку Матвеев был образован - и в его доме бывали самые новейшие книги и пьесы из Европы. В том числе - и из Франции, где на сцене безраздельно царил господин де Мольер.
Его комедии Наталья готова была перечитывать сотню раз - и восхищалась. Особенно Тартюфом.
Не бойся грешным быть, но бойся грешным слыть!
Если бы у юной Натальи был щит - она бы начертала на нем эти строки. И была благочестива, скромна и подчеркнуто невинна.
А через пару лет Артамон Матвеев принялся подыскивать ей жениха.
Впрочем, Наталья охотилась на крупную дичь. А если быть точной - на царевича Кахети Ираклия. Сей достойный юноша с детства проживал при царском дворе под именем царевича Николая Давыдовича. Был он на тринадцать лет старше Натальи и что приятно - был умен, красив, богат, пользовался поддержкой народа Кахети,... Наталья даже была в него чуть влюблена.
А какими горячими черными глазами он глядел! Какие слова говорил!
Увидев юную Наталью в доме Артамона Матвеева - он сначала восхитился красотой юной девы. Потом оценил ее ум. А под конец, когда ему безумно хотелось поймать в свои сети эту лакомую добычу - то и ее скромность, с которой она отвергала все его домогательства.
Нет-нет, ни в коем разе! Честь моя - это все, что есть у меня...
Ираклий получил жесткий отпор - и воспылал еще больше, но покамест не до брака.
Прелестница все-таки была не самого знатного роду, бедна, к тому же, Артамон Матвеев, тоже не торопился с обещаниями помощи возможному родственнику. А помощь Ираклию была нужна, очень нужна...
Пока на троне в Кахетии сидел сын царя Картли - Арчил, пока его поддерживал отец...
Нужны были войска, деньги...
О, если бы на то пошло, с большей радостью Ираклий породнился бы с русским царем, а прелестную Наталью забрал с собой в горы, но...
Царю такой 'родственничек' тоже был особо не нужен. Алексей Михайлович предпочитал кормить кахетинца обещаниями, которые не шли дальше его двора.
Ираклий находился в подвешенном состоянии - ну и какая ж тут жена?
Наталья, впрочем, рассчитывала добиться своего, ибо слаще запретного плода - только два запретных плода. Но ей требовалось время.
- У нас гости сегодня, тетушка?
- Да. Его величество и его высочество - на иностранный манер назвала царя и царевича Мэри. - И я попрошу тебя подать им легкую закуску.
- Как прикажете, тетушка.
- Ираклий покамест еще молчит?
- Да, тетушка.
- Ничего страшного. Подождем чуть...
- Мне ведь осьмнадцать лет, тетушка...
- в монастырь ты всегда успеешь, - безжалостно отрезала Мэри, зная, что такой тон с Натальей действовал лучше всего. И верно, девица чуть надула малиновые губки и принялась осторожно укладывать в сложную прическу черные пряди.
Царь... ну что же, что царь. Старый он уже, да и по жене горюет, вот дядюшка и пригласил его - выступления домашнего театра посмотреть, побеседовать.
А что до царевича - Наталья и не видела его ни разу. Не дружен был молодой Алексей Алексеевич с боярином Матвеевым - вот и не бывал у того в доме, как ни приглашал его боярин как уж не улещивал. Разве что сегодня...
- Тетушка, так дядюшка с царевичем замирился?
- Не твоего ума дело, - отрезала Мэри. Наталья пожала плечами.
О неприязни Алексея Алексеевича... даже не так - неблаговолении его боярину Матвеву разве что вороны на деревьях не знали. Атак вся Москва шепталась, что как царевич на троне окажется, так Матвееву и ехать в ссылку в поместье дальнее.
Мэри вспомнила, как муж сжимал кулаки.
- Щенок! Сопливый!
- Успокойся, любовь моя. Что случилось?
- да царя я к себе пригласил... хотел Алексея Михайловича развеять, чай, после смерти жены он весь горюет. И на тот момент сынок его рядом оказался, старшенький.
- И?
- так Алексей Михайлович и сына с собой позвал, мол, пойдешь, сынок? Душой развеяться... А этот недоросль смотрит на меня, как на вошь и издевательски так отвечает - ради батюшкиной воли он и в огонь пойдет, не то, что комедии смотреть, когда матушки всего пару месяцев как не стало.
- Ох ты, господи!
Мэри была умна и отлично понимала, что это значит. Это уже было не просто неприятие. Мальчишка показывал зубки. А учитывая, что обаяние Артамона на щенка не подействовало, да и согнуть царевича не удавалось - все становилось весьма опасно...
Придет он к власти - и все попомнит.
Фактически, царевич предлагал Артамону Матвееву не зарываться и придержать свои усилия по пролезанию в царские ближники, а не то ведь... сочтемся.
- Хоть и не комедия это вовсе, а библейские сцены, о трех юношах в печи огненной. Старец Симеон написал...*
Мэри это не утешило. О том, как Старец Симеон из Дьяково вылетел тоже вся Москва знала. Увы...
* в реальной истории он так же писал сию пьесу, но представляла ее царевна Софья. Т.к. в данном случае это невозможно, вполне естественно для Симеона было договориться с Матвеевым. Прим. авт.***
- Сонюшка, ну что за... свинство! На матушкиной могиле земля осесть не успела, а Матвеев... гнида!
- Блюдолиз он - и властолюбец, - Софья пожала плечами, глядя на братца Алешеньку. - что ты хочешь, ему при царе быть охота, а следующим царем ты быть должен. Вот и подлизывается старый лис...
- Ничего, я его хорошенько осадил сегодня...
- а отец не прогневался?
- Смутился батюшка, но пойти решил.
- ну и ты сходи. Только помни, что в доме Матвеева тебя опутывать по рукам и ногам будут.
- порвем любые путы!
Алексей Алексеевич рассмеялся, передернул плечами - и Софья залюбовалась братом.
И когда успел вырасти?
Как сейчас помнила - шестилетнего рыхлого мальчишку со щеками, из-за которых ушей видно не было! Зато сейчас!
Стоит этакий юноша, высокий, подтянутый, стройный, сильный. Вон плечи какие широкие, глаза синие, волосы золотые кольцами на плечах - погибель девичья! И с саблей ловок, и с лошадьми - казаки натаскали.
Да и с девками...
Софья мыслей на ветер не бросала. Были у нее несколько девушек, которые слабы были на это дело. Да настолько, что замуж их выдать возможным не представлялось - прибьет же любой мужчина такую гулящую.
Софья сильно подозревала, что это не бешенство матки, а юная дурь. Да и гуляли они ради удовольствия, накотуются - успокоятся. А пока...
Не гнать же их от себя?
Конечно, нет! Использовать!
Только за здоровьем следить - и тщательно. С каждой из четырех девушек Софья провела личную беседу - и каждая понимала, что благополучие ее зависит от царевны. Софья будет и терпеть, и прикрывать, и с детьми поможет, буде те появятся, и лекаря даст, опять же, но...!
Ежели царевна попросит с кем-то специально закрутить, уж не откажи в любезности!
Ни одна из девушек не отказалась. Тем более, было оговорено, что все подарки, все деньги, все, чем сочтет нужным одарить полюбовник - все при них и останется. Софье ни гроша медного не надобно. И где можно еще такие райские условия найти?
Девушки молиться готовы были на свою благодетельницу. И ежели ради нее потребуется поиграть в перстенек да сваечку с парой бояр... ну так что же?
Невеликая цена за благополучие.
Так что пару недель назад, когда они оказались в Дьяково - Софья переговорила с одной из девушек, Ефросиньей. Было сделано честное предложение, проведен осмотр у лекаря - и Алексей Алексеевич проснулся от нежного поцелуя, на который и ответил раньше, чем успел включиться мозг. А потом и включаться было незачем.
Фрося была умна и отлично понимала, что замуж за царевича ей не выйти, а потому и привязывать его к себе ни к чему. Научить всему, что мужчина должен уметь, да и уйти, оставив по себе добрую память. Тогда и ей приданое большое будет, и царевна клялась, что всегда ей поможет, а то и ее детям, да и царевич...
Первую женщину обычно не забывают. А если все провести правильно - Алексей Алексеевич ее долго добрым словом вспоминать будет.
Кто бы сказал Фроське-карманнице, что она в постели с царевичем окажется...
Ведь на улице жила, воровала, потом попалась в руки страже, а те ее привели на двор к боярину Стрешневу. Оттуда она и к царевне в услужение попала. По первости думала она сгрести побольше золотишка в карманы да сбежать, даже и приглядывать начала, что бы взять, а потом, как разобралась, куда попала, да чему ее учат...
Да она каждое утро молилась и за царевича Алексея, и за сестру его Софью, и за добрую тетку Анну!
Так что за брата Софья была более-менее спокойна.
На чем ломаются мужчины?
Деньги? Есть.
Власть? Куда уж больше, второе лицо в государстве!
Женщины...
Теперь и тут соломки подстелили.
- все равно поберегись. Матвеев та еще гадина.
- Зато народ его хвалит.
- а это главный показатель, - усмехнулась Софья. Из своего опыта она отлично знала, что больше всего хвалят как раз негодяев, а уж кто... народ ли, СМИ ли... да какая разница?
Грамотно организованная пиар-компания - это практически философский камень. Превращает любое дерьмо в золото!
Алексей уселся на край стола и взъерошил волосы сестренке.
- Сонька, ты у меня чудо!
- я рада, что ты это осознаешь, - ухмыльнулась Софья, выдергивая из-под братского седалища очередной документ. - Расскажешь, как вернешься?
- Ты спать уже будешь...
- Растолкаешь ради такого дела. Или вообще спать пока не лягу, с Марфушей пообщаюсь. Лешка, у нас девка на выданье простаивает!
- и не абы какая! Царевна, умница, красавица...
Что было - то было. Внешностью Марфа пошла в мать - Марию Милославскую, только глаза взяла отцовские, синие. Но все равно, белокожая синеглазая брюнетка с королевской осанкой и плавными движениями, производила сокрушительное впечатление. Красавица - и все тут. Даже чуть неправильный прикус не портил девушку, а наоборот, придавал ей дополнительное очарование.
- приглядываем царевича?
- И из заморских. Сам понимаешь...
Алексей понимал. Пока бояре сильней царя, пока стрельцы себе бунтовать позволяют - лучше внутри страны не родниться и кровь не смешивать. Чтобы не было лишних наследников по женской линии.
А вот в другие страны...
- Грузия? Картлин? Кахетия?
Софья чуть сморщила нос.
- Алексей Алексеевич, летайте выше! Как насчет Прусского курфюста?
- Фридрих Вильгельм? Он женат.
- Зато у него есть сыновья. Карл Эмиль - четырнадцать лет. Опять же Фридрих - тот чуть помоложе, ему сейчас двенадцать лет.
- Так Марфе-то...
- Семнадцать лет. У батюшки с матушкой как раз такая разница и была.
- Они ж лютеране!
- нам ли плеваться - сами на грани раскола ходим...
- Отец не одобрит.
Софья сверкнула глазами.
- а ты сам напиши ему. Вместе напишем о добрососедских отношениях, о дружбе народов, о понимании, ну и намек сделай, что у вас сыновья, у нас дочери, не хотите ли хотите?
- а ежели не восхочет?
- Так намек же не предложение, нам урону не будет. А ежели он его поймет да подхватит, там и подробности вписать можно.
- Сонь, а ты в Пруссию не хочешь? Ты там быстро всех научишь строем ходить?
Софья рассмеялась. От души потянулась.
- Алешенька, братик милый, чем перед тобой Пруссия провинилась, что ты меня туда заслать хочешь?
Алексей от души рассмеялся. Конечно, это было больше шуткой. Мысль о том, чтобы расстаться с Софьей его даже и не посещала. Более того, будучи умным парнем, он понимал, что большую часть его царевичевой ноши тащит именно Софья. Она разбирается со всеми школьными делами, рассказывая ему краткие выжимки и давая советы. Она знает сколько, кому и чего нужно. Она разбирается с золотодобычей на Урале, зная чуть ли не поименно даже всех крестьян, не то, что казаков. И это она читает всю царскую почту, фильтруя ее на полезную и ненужную, а потом и рассказывая ему все, что стоило внимания. Когда-то Алексей еще проверял сестренку, но потом понял, что для Софьи их интересы неразделимы и успокоился. Ничего во вред ему Сонюшка не сделает, этого довольно. Вот за кого бы так сестренку замуж выдать, чтобы она навсегда рядом осталась?
Хоть самому женись, право слово!
- Батюшка мне намекнул, что я могу немецкое платье себе заказать. Сонь, ты себе не хочешь?
Софья замотала головой.
- Нет уж. Ни к чему нам немчуре всякой подражать! Это пусть они себе кафтаны заказывают!
- Дай время - будут.
- как же, дам я им время! Со мной бы им кто поделился!
Софья тряхнула головой и улыбнулась. Время, время... сделано много, а сколько еще предстоит сделать?
Но у нее теперь есть кузница кадров, и есть первые подготовленные кадры. А через пару-тройку лет к ней будет стекаться информация со всей страны...
Развернемся!
- ладно, пойду я к отцу, вскорости уж выезжать надо...
- Будь осторожнее, - Софья поцеловала брата в щеку, с грустью отметив, что если не подрастет - скоро придется стремянку подставлять, вытянулся, что твой тополь.
- Обещаю.
Софья вернулась за бумаги, но на сердце было неспокойно. Поехать, что ли, к Феодосии Морозовой? Там Ванька должен быть, с ним поболтать... или лучше не провоцировать?
Нет уж. Лучше сходить к Марфе.
Поговорить с ней, направить на изучение Пруссии... а чем черт не шутит? Отец не разрешит, так ведь царская свадьба не в один миг устраивается, Фридрих умница, каких поискать, намек подхватит, а невеста-перестарок... да это у вас, в 'Явропах' перестарок, а у нас - девка класс, кровь с молоком!
Да и незачем девчонку до двадцати лет замуж отдавать. Заодно будет время ей мозг проветрить, чтобы не рожала, как мать, каждый год по ребенку.
Дед, сволочь старая, Марию наставлял еще до брака, рожай чаще, этим ты мужа к себе и привяжешь, тетка Анна проговорилась.
Вот ведь еще... назола!
Обещание Софья дала, но что делать с разочарованной девкой более чем сорока лет от роду, причем крупно разочарованной в жизни - пока не представляла. Особых талантов у тетки не было, замуж ее выдать тоже не светило - кому такое счастье нужно, да и сама она не пошла бы. Так что Анна обосновалась в Дьяково, где сидела в Софьиных покоях, плакала и жаловалась на судьбу. Одна надежда была у Софьи на протопопа Аввакума. Вот уж кто мозги любому промоет и на просушку выставит! Но время опять же, требуется.
Так. Ладно. Пойдем-ка мы к Марфе...***
Попав к Матвееву, Алексей Алексеевич только мысленно присвистнул.
Вот как есть - 'Явропа'. Причем с тем оттенком, который придавала этому слову Софья. Язвительно-издевательским.
Ничего русского и нету. Зато стены обтянуты голубой с золотом тканью. Мебель же напротив, обтянута красным бархатом. Позолоченные ножки, резные ручки, гнутые стулья, модные 'шкапы', картины по стенам. Правда, в красном углу есть икона, но одна и такая скромная, что сразу и не разглядишь.
Матвеев ужом вился вокруг царя, громко восхваляя его мудрость и рассказывая о своем счастье принимать у себя такого великого человека. А на долю Алексея досталась Евдокия Матвеева.
Да-да, Артамон Сергеевич не держал жену во внутренних покоях. Но при одном взгляде на нее, у Алексея заломило зубы. Было что-то такое, сухое, расчетливое и в ее улыбке, и в ее движениях, хотя и была сия дама достаточно полнотела и безжалостно затянута в корсет. И даже в реверансе, который она исполнила так, чтобы юноша полюбовался на ее грудь в глубоком вырезе. Впрочем, грудь впечатления как раз и не произвела. Алексей вспомнил свою полюбовницу, у которой те же прелести были куда как свежее и приятнее для взгляда - и едва не фыркнул.
- ваше высочество, для нас честь принимать вас.
Алексей вежливо покивал. Спорить он не собирался. Счастье?
Да, оно и есть. И вряд ли вы его часто испытаете.
- Мы надеемся, что вам понравится наше скромное представление.
Которое? - едва не спросил Алексей. Если речь идет о представлении обнаженного тела в глубоком вырезе, так это зря. Его таким не впечатлишь.
- Батюшка пожелал развеяться, а мне предложил сопровождать его, - коротко ответил он.
- О, я буду надеяться, что вам понравится в нашем доме, ваше высочество, и вы придете к нам еще не раз.
Алексей усмехнулся. А потом с издевкой смерил взглядом всю госпожу Гамильтон-Матвееву. От туфелек, выглядывающих из-под подола, до довольно-таки полных плеч в глубоком вырезе. И усмехнулся. Так, что женщина поняла - ее приравняли к обычной девке, выставляющей напоказ свои прелести в надежде завлечь клиента. Вспыхнула краской, но было поздно.
Парень кивнул.
- Безусловно. В вашем доме множестве вещей, вызывающих интерес. Скажите, это амур?
И демонстративно принялся разглядывать статуэтку.
Алексей и не ошибался, Евдокия Григорьевна отлично понимала, какое впечатление производит на гостей. Не привыкшие к европейскому платью, а более того, к дамам в откровенном наряде по последней французской моде, гости смущались. Опять же, ее молодость и красота служили добрую службу, а более того умение поддержать беседу. И тут - такой афронт.
Ну откуда ж бедной женщине было знать, что откровенными нарядами Алексея не удивить. Лейла по просьбе Софьи, показывалась и в более откровенных нарядах. Более того, нечто подобное было сшито всем девушкам - и они прекрасно умели их носить.
К тому же - культура движения.
Как умеют показать себя гаремные красавицы... ну, тут Мэри Гамильтон тоже было далеко до них. Одним словом - на безрыбье она была королевой, а при удачной рыбалке - не боле чем камбалой.
- Д-да... - после недолгого молчания прозаикалась женщина. Алексей чуть скосил взгляд и довольно отметил красные пятна гнева на щеках и плечах. Вот и ладненько. Выведенный из себя противник прекрасно поддается допросу.
- И откуда выписали сие чудо?
- Венеция, ваше высочество.
- Зеркала, я так полагаю, тоже венецианские?
- да, ваше высочество.
К такому отношению дама не привыкла. Алексей не собирался с ней любезничать, он вообще воспринимал ее, как живой справочник. А привлекательность... кто-то другой посчитал бы ее привлекательной. Алексей же... Ну, так себе. Сойдет для сельской местности.
И менять свое мнение он не собирался.
- пойдем, сынок. Посмотрим представление.
Домашний театр боярина Матвеева вместо скамеек был оборудован мягчайшими креслами - и Алексей удобно устроился в одном из них, позаботившись, чтобы оказаться соседом отца. Да, конечно, рядом уселась рыжая Матвеевская супруга, но всегда можно было изобразить внимание к представлению - и не общаться с дамочкой.
Само же представление на Алексея впечатления не произвело. Тяжеловесные вирши, библейский сюжет... скоморохи ему понравились куда как больше.
Да, по настоянию Никона, из городов их гнали, а вот в деревнях те работали. И в Дьяково тоже. Алексей несколько раз ездил посмотреть на представления, с удовольствием рассказывал о них Софье - и та сожалела, что не сможет прийти сама. Был у них и задел на дальнейшее. Алексей, по настоянию сестры, щедро платил за представления, но после оставался - и расспрашивал скоморохов. Сам.
Узнавая, где какие порядки, кто сколько ворует, какая о ком слава идет...
Молва по стране пошла быстро, теперь многие скоморохи знали, что ежели есть какие сведения, то государь царевич за них может и монетой пожаловать. А уж что их из Дьяково не погонят - так это точно.
Аввакум ворчал, но недолго и не сильно. Алексей подозревал, что это благодаря его собственным детям, которые также воспитывались при школе. Да и вообще, априори, все, что делал Никон - для Аввакума было неприятно. Хорошо хоть сейчас поостыл, перестал на все собакой бросаться. Но зубы остались.
Ничего, придумаем что-нибудь.
Грех между собой грызться, когда столько внешних врагов!
А вот царю понравилось. Он смотрел с воодушевлением, благодарил Матвеева, да и потом, в уютных креслах, у камина - еще одно англицкое изобретение, был доволен и многословен. Алексей же...
С отцом он соглашался. А вот самого Матвеева разглядывал, как жука на булавочке. Нет, надо, надо будет его давить. Рано или поздно, но надо. Не потому, что Матвеев силен, нет. Это слабые люди боятся тех, кто сильнее. Но потому, что Матвеев преследует только свои интересы и уже пытается подмять под себя царя. Он и Алексея не воспримет никогда, как государя, для него царевич - мальчишка. А значит - ибо ломать жестко, либо просто убрать.
Скрипнула дверь и в комнату вошла девушка. Поклонилась - то есть присела на иноземный манер, прошуршало по полу белое платье.
- Не побрезгуйте, государь...
Голос был неплох. Низкий, грудной, чистый. Алексей вскинул глаза.
Ну... ничего себе так.
Полновата, бледновата, но вполне ничего девушка. Разве что глаза слишком навыкате, она из-за этого лягушку напоминает. А вот отец смотрит с удовольствием.
А девушка замерла и слова сказать не может... да что с ней такое?
Алексей недовольно фыркнул (про себя), поднялся, забрал у нее из рук поднос, мимоходом коснувшись ледяных девичьих пальчиков, и поставил на стол. А то еще грохнет... развели неумех! Вот Лейле такой и на голове носила, еще и девушкам показывала, как в танце его не сронить, на колени опуститься, подать красиво... скорее бы в Дьяково!***
Наталья ждала знака от тетушки, поглядывая в глазок. Вот сложила Евдокия веер, подхватила она поднос с винами и заедками разными - и лебедушкой поплыла в комнату.
Присела в реверансе, произнесла, как учили... а потом подняла глаза - и пропала.
Потому что не осталось в комнате никого.
Ни дядюшки с тетушкой, ни пожилого полноватого человека с русыми волосами - никого.
Потому что сидел в кресле самый прекрасный мужчина из всех, что Наталье видеть довелось. Золотоволосый, синеглазый, с такой улыбкой на устах, что сердце зашлось. Прижаться бы к нему, целовать, что сил есть... а пока она ни жива ни мертва стояла, красавец у нее поднос забрал.
- а это племянница моя, Наташенька, - услышала она голос дядюшки, только вот опамятовать так и не смогла.
Кажется, что-то говорил пожилой человек, а Наталья отвечала, только вот что - она бы и не вспомнила, потому что сияли перед ней синие очи - и ничего другого значения не имело.
На подгибающихся ногах вышла - да и сползла за углом по стеночке. Слуги подхватили, в комнату унесли... и только там Наталья поняла - кого она видела.
Ведь в гостях у дядюшки сегодня были государь Алексей Михайлович и царевич Алексей Алексеевич.
Ой, горюшко девичье...
|
| |
| |
| Дата: Воскресенье, 26.04.2015, 15:06 | Сообщение # 42 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Хм... Будущая мать Петра...
|
| |
| |
| Дата: Воскресенье, 03.05.2015, 11:59 | Сообщение # 43 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Алексей и не понял, какое впечатление произвел на юную Наталью.
Ну, девушка. И что?
Таких в базарный день на пятачок - пучок. А потому он вернулся домой и улегся спать. И назавтра уже и не вспоминал об этой мелочи.
Наталье, конечно, досталось от Мэри Гамильтон за все хорошее, но сильно ее и не ругали.
Девица ведь!
А тут - царь! Еще бы она не сомлела! Посчитали, что это от впечатлений - и на том успокоились. Беспокойны были двое.
Сама Наталья, которая горела, то смеялась, то рыдала, дрожала - и сама не заметила, как по уши влюбилась в царевича.
И ничего удивительного в этом не было.
У любой, даже самой сильной и властной, жестокой и решительной женщины есть в глубине души воспоминания. И заглянув в них, она тихо скажет - вот тут я могла сломаться. Вот на этом парне...
Наталья не стала исключением. Любовь вспыхнула ярко и живо, пожирая все доводы рассудка, как деревянные здания столицы. Нет сомнений, если бы ей дали время, она бы перегорела, передумала, успокоилась - и спустя десять лет, став женой какого-либо какого-нибудь боярина, вспоминала бы этот день с усмешкой.
Но жизнь славится своими злыми шуточками.
На третий день Алексей Алексеевич уехал обратно в Дьяково.
На пятый - царь пришел в гости к Матвееву и завел разговор.
Сначала - ни о чем. Потом - о Наталье.
- а кто, боярин, та милая девушка, которая нам прошлый раз вино подавала?
- То Наташа, Кириллы Нарышкина дочь. Взял к себе да воспитываю помаленьку.
- отчего ж ты, боярин? Я чай, и отец ее не беден?
- Да у него еще семеро, мал мала меньше, жена от них и никуда, а что девочке в деревне делать? Е жениха присматривать нужно, государь. Не век же ей вековать! И так уж шестнадцать было, когда забрал!
- Неужто такая красивая девушка - и не сговорена? Быть не может!
- Ох, государь, красивая она, это есть, да приданного у девочки нет. а без денег... сам знаешь.
- а любовь? Неужто никто не люб ей? Быть такого не может!
- откуда бы, государь? Да и какое у девки соображение? Это мне надо партию искать, а ее дело принять, что скажут. Но девочка она разумная, добрая, хорошей женой кому-то станет.
- Кому-то... Знаешь, боярин, сватом у тебя выступить хочу.
- Государь?
- Есть у меня на примете человек один. Богатый, не старый, правда, вдовец, да и дети у него есть, зато добрый он и Наташу твою любит.
- Ох, государь! Ежели есть у тебя такой на примете - век благодарен буду за девку...
- Есть. Да только согласится ли невеста?
- Ее дело...
- Ему нужно, чтобы и она любила.
- Поговорю я с ней, государь. Скажи мне только, о ком ты речь ведешь? Кто счастливец тот?
- Сам я жениться хочу, Артамон.
Выражение 'дубиной по головушке огрели' сюда подходило как нельзя более.
Именно как дубиной, именно по головушке... Матвеев просто сидел и глазами хлопал минут пять. Зато потом не сплоховал.
Упал на колени, взвыл от радости и принялся царю руки целовать - чуть все камни в перстнях не обгрыз, а уж обслюнявил... с чувством лобызал, от всей широкой души!
Еще бы, такие перспективы!
Да боярин за них голым бы разделся, медом обмазался и на столб влез, а тут все просто так предлагают! Просто потому что Наташка царю приглянулась!
Но это у государя всякие доводы вроде люблю, ценю, жениться хочу, а у Артамона другие колесики прощелкивают.
Он окажется еще более приближен к трону.
Наталья ему благодарна будет.
Лет пять, а то и поболее, его власть будет не меньше царской.
А еще?
А если Наталья сына царю родит? Может так быть, что тот его наследником сделает? А дума боярская утвердит?
Есть, конечно, Алексей Алексеевич, но для того государь вроде как Польшу приглядел, да и мутный он. А еще...
Кирпичи - они в любом времени падают одинаково качественно. Или там ворона нагадит со смертельным исходом. Или стрельцы взбунтуются... кого им Алексей Алексеевич противопоставит? Писаришек своих?
Смешно!
Но это потом, все потом, а пока...
- государь, такая честь! Такое счастье!!!
Минут двадцать ушло только на заверения, расшаркивания, раскланивания и умиления. И только потом мужчины перешли к делу.
Алексей Михайлович готов был хоть завтра. Вот только траур по царице выждет, хотя бы с полгодика - и сразу честным пирком да за свадебку. А чего тянуть?
Не мальчик уже!
Хотя Матвеев и уверял, что Наташу это ничуть не смутит. У них, вот, с женой разница и того больше - и счастливы! Дочка, сын... чего еще надо? Вот на слове 'сын' мечты и грохнулись с размаху о жестокую реальность жизни, как разогнавшийся бегун о стеклянную стену.
В кровь и в осколки.
Поскольку подумали оба - о царевиче Алексее Алексеевиче.
М-да....
А ведь не одобрит. И высказать все в лицо не постесняется.
Да не в том бы дело, как-никак он - сын, а Алексей Михайлович - отец, поругались да и помирились. Но ведь действительно...
Так-то все звучит прекрасно.
Полюбил, женился, вдовец...
А в реальности?
Любить тебе никто и не мешает, но жениться когда на могиле царицы еще земля не осела (понятное дело, в переносном смысле, кто б дал царицу в землю закопать, в Соборе схоронили) - некрасиво. Неуважение.
А хочется.
Еще как хочется...
Пусть даже верный Артамошка и уверяет, что ежели девка так государю приглянулась, то ни за кого другого она теперича точно не пойдет, но ведь...
Хочется. А стыдно.
И оба собеседника это понимали, только не говорили. Но про себя Артамон Матвеев клял последними словами наглого мальчишку, из-за которого могла сорваться такая удача. Царь ведь...
А ежели перегорит?
Уж как Касимовскую невесту любил, да забыл, утешился с Марией Милославской. Глядишь, и эту забудет, мало ли кто там еще подвернется?
Нет, это дело надо срочно проворачивать, но - как?!
Не уговаривать же царевича? Матвеев отчетливо понимал, что нарвется на такую насмешку, что дальше некуда. И то спасибо, ежели насмешку...
А еще...
- Государь, уж ежели ты решил, так не стоит об этом кому третьему знать. Отравят ведь девку! Или еще как попортят!
Вот тут Алексей Михайлович был полностью согласен. Могли и отравить, и что угодно, но любовь же! Так что ему предстояло сражение со своим семейством.
Матвеев же, проводив государя, заспешил к жене. Обрадовать.***
Мэри была в диком восторге. Просто пищала и прыгала. Это ж такие перспективы!
Хоть и на дикой Руси, но тетка царицы - это много! Очень много! Это - власть! Ведь умная женщина всегда может так управлять мужем, что тот и не поймет, как повинуется ее словам. Тут нахмуриться, там рассмеяться, здесь в спаленку поманить - вот и готовы нужные решения.
А ей эти решения ой как были нужны...
Клан Гамильтонов был достаточно знаменитым и роднился даже со Стюартами. Но еще при Иване Грозном Томас Гамильтон, паршивая овечка, решил уехать на Русь. Обжился, устроился, Евдокия, вот, боярыней стала, но связей с родной землей не утратила. И отстаивала ее интересы.
Да и Артамон Сергеевич, в бытность свою в Англии, полюбил туманный Альбион.
А теперь у них был шанс приблизиться к трону. Казалось бы... радоваться надо?
Радость опекунам подпортила Наталья.
Артамон Матвеев хотел обрадовать девушку, но эффект получился совершенно противоположным. Наталья побелела... и с плачем кинулась опекунам в ноги.
- Дядюшка! Тетушка! Не отдавайте! Последней служанкой стану, что пожелаете сделаю, у порога спать буду... не отдавайте!!!
И что тут было делать?
Артамон Матвеев только головой покачал - рехнулась девка от нечаянной радости. Евдокия же осталась рядом с девушкой, но толку было чуть. Вытащить из девчонки удалось не так и много - больше было слез, соплей и воплей.
Вот не люб ей царь, она другого любит, а этот - старый, противный и вообще - жуть!
Естественно аргументами это признано не было. Наталья получила пару оплеух и хлебо-водную диету пока не поумнеет - и осталась одна в своей комнате.
И задумалась.
Царь желает на ней жениться. А она-то любит его сына! Что можно предпринять в этой ситуации?
Можно броситься царю в ноги с мольбами. Поможет?
Вряд ли. Скорее наоборот, если царевича и простят - он-то ни сном, ни духом то ее, Наталью, или в монастырь запрут - или срочно замуж выдадут да за такого человека, что собственный отец ангелом небесным покажется. И царевича она в жизни не увидит.
Значит, так действовать не стоит. А как?
Наталья была далеко не глупа, но все же мир ее был ограничен. И в том числе читала она и романы, где прекрасный юноша и юная девушка любят друг друга без памяти, только вот все против. Но она обязательно находят друг друга и женятся, а все их еще и благословляют. Господин де Мольер обеспечил подобными чувствительными историями не одно поколение мечтательных девиц, да и г-н Шекспир расстарался. А то ж!
Одни его Ромео и Джульетта чего стоили! А в доме известного англофила Матвеева Наталья могла ознакомиться со множеством книг.
Поэтому вывод был прост.
Надо сообщить царевичу о своих чувствах! А уж он, увидев ее еще раз, или просто узнав... ведь он помог ей, и даже ее руки коснулся - разве это не признак чувств?!
Наталье и в голову не приходило, что ее просто пожалели, как любую глупую девчонку - и только-то. Привыкнув к Софьиным девочкам, Алексей Алексеевич абсолютно спокойно общался с любой девицей, которая оказывалась рядом, не испытывая ни смущения, ни возбуждения. Люди, как люди, только с косой.
Но поди, убеди влюбленную девицу?
Наталья приняла решение переговорить с царевичем, а уж как это было сложно...
Что для этого надо сделать?
Для начала - смириться. Потом сообщить, что она все-таки была влюблена в Кахетинского царевича и настаивать на встрече с ним, чтобы объяснить ему свою жестокость - не она это! Ее заставляют!
А вот потом, когда ее чуть выпустят из поля зрения - не завтра ж ее замуж выдавать будут? Траур по царице год должен продолжаться, самое малое!
А вот потом, когда ее чуть выпустят из поля зрения - тогда и ударить!
Передать записку царевичу, объясниться и сбежать с ним!
А потом все будет просто чудесно.
Они поженятся, бросятся в ноги царю, тот растрогается и обязательно простит их. А как же иначе?
Нет, если бы Наталья подумала здраво... но слишком многое тут соединилось! Любовный угар! Ненавистное теперь замужество! Попытка давления со стороны Матвеевых.
И женщина, будучи сильной и решительной, начала сопротивляться. Да, по-глупому. Но ведь и жизненного опыта у Натальи было не так много. Не тот возраст, не тот образ жизни.
Были расчетливость, решительность, ум, характер... но когда женщина влюбляется - все это попадает на службу к сердцу... а в данном органе мозг обнаружен не был. Глупое оно...
Так что план был разработан и Наталья начала претворять его в жизнь.
Впрочем, для начала седьмицу пришлось посидеть на хлебе и воде. Для убедительности.
В жизни б ее опекуны не поверили, что она так легко сдалась. Поняли бы, что она что-то задумала - и вот тогда попалась бы Наташа, как птица в силки.
А так...
Наталья мужественно жевала черный хлеб, пила воду и надеялась, что голод ее красоты не попортит. Впрочем, царевич все равно пока уехал в свое Дьяково, так что планы предстояло осуществлять по его возвращении, а покамест узнавать подробнее. Где, что, как, куда он ходит, чем занимается...
Вряд ли судьба будет так любезна, что вновь приведет ее возлюбленного в ненавистный ему дом Матвеева.***
Алексей же, уехав в свое обожаемое Дьяково, о Наталье и не вспоминал. Больше его раздражало то, что отец повадился вызывать его в Москву чуть ли не каждую неделю, отрывая от важных дел. И ведь не откажешься! И не отболтаешься, и просто в болото отца не пошлешь!
Сыновняя непочтительность - штука такая, нехорошая, никогда не узнаешь, кто, как и когда ей воспользуется. А при том гадюшнике в Кремле, который называется Боярской думой...
Единственное, чего не мог понять Алексей - это когда они думают.
Орут - да! Склочничают, заслугами считаются, ладно бы своими, а то еще и всех предков, родовитостью, богатствами... и?!
Польза-то где от этой говорильни?
Конечно, ежели внимательно слушать да примечать, можно выделить, кто с кем, кто кого поддержит, кто из кожи вылезет, чтобы противника утопить, но... сил нет это все слушать!
Хорошо хоть Софья, которой он все эти заседания пересказывал в лицах, потом все перетолковывала на свой лад. Но будь воля Алексея - разогнал бы он всех этих негодяев к такой-то матери... а нельзя.
Пока никак нельзя.
Стрельцы ненадежны, у бояр свои полки есть, опять же иноземцы пес их знает кого поддержат - один Медный бунт вспомнить! Что-то тогда войско царю на помощь не помчалось, теряя по дороге лапти! Пока собрались, да пока договорились - их шесть раз убить могли!
Ну ничего, погодите, умники боярские, на каждую хитрую морду найдется свой кирпич... вы у меня научитесь с вечера сапоги чистить, а утром надевать на свежую голову. Что это значит, Алексей не знал, но Софья так часто приговаривала, со злостью глядя на какую-нибудь бумажку. И ведь помогало...
Так что царевич был готов каждому боярину свежевычищенные сапоги на макушку натянуть. Лично!
Вот езди, сиди рядом с отцом на этих заседаниях, еще и речи о его женитьбе заводят, невест потихоньку подсовывать начинают...
Сталина на них нету.
Кто это - Софья объяснять отказывалась, но пару раз упомянула, что данный человек правителем был и с казнокрадством и разгильдяйством боролся радикально - направляя таких товарищей или лес валить - или к Богу на отчет.
Алексей одобрил. Так вот. И даже сам готов был на те же меры.
Отца Алексей любил, но отчетливо видел его... одиночество.
Да-да. Мечтал мужчина о друге, на которого можно бы положиться в трудную минуту, а судьба такового не дала. То Морозов, то Никон, теперь вот Матвеев... а опереться не на кого, и чувствует это отец, и понимает, что вокруг трясина и сделать ничего не может.
Жалко его до слез.
Как же Алексей был благодарен сестрице. Софья - была. Она была - у него. Она все понимала, ни за что не осуждала и помогала справиться с любыми трудностями. И если он слышал от нее: 'Лешка, ты... герой!' - он даже не обижался. Может, и правда где-то косяк случился. Бывает ведь! Это ж не пустой лай! Это объяснение и помощь!
А еще у него были Ванька Морозов, на которого можно положиться, тетушки, опять же, Аввакум, Ордин-Нащокин со всем семейством, Морозовы - всем родом, была куча выпускников царевичевой школы, который за него в огонь и в воду, казаки, опять же, которые теперь кормились с его руки... царь-то им хлеб сеять запрещал на Дону, чтобы не стали слишком самостоятельными. Вот они и зависели от набегов. А Алексею-то деревни принадлежали. И зерно ему привозили. Да и не только зерно... Вот и отправлялась большая его часть на Дон, в качестве оплаты труда казаков. Сами и охраняли - и горе было тем разбойникам, которые налетали на казачий караван.
Алексей Михайлович это видел, но предпочитал оставлять заигрывания сына с казаками вне своего внимания. А куда их приспособить?
Они ведь тоже не дураки, на смерть не пойдут, а войны пока нет. Отдохнуть стране надо.
Приставил их царевич к делу?
Вот и ладненько. Заодно (политика) есть за что его взгреть, коли понадобится.
А с чего царь повадился таскать наследника в столицу?
Да подход к нему искал. Пытался (лучше поздно, чем никогда) понять, что выросло из сыночка. Вроде бы послушен, покорен, но так ожечь словом умеет, что лучше бы плетью вытянул. Матвеев, вон, сутки с красными ушами ходит, ежели на царевича наткнется. Ни на возраст сопляк не смотрит, ни на заслуги. Отца, правда, мальчишка чтит, но...
Приручать его надо. Приручать и ставить под свое крыло окончательно. А то и впрямь женить. Но действительно - лучше ведь на иноземной принцессе, а не на своей какой... тогда и отцовская свадьба легче пройдет?
Может и так быть.
Но развернуться в этом направлении Алексею Михайловичу не дали.
Заболел царевич Симеон.
В обед мальчик пожаловался, что животик болит, лекари сбежались, но никто ничего умного сказать так и не смог.
Болит, прикоснуться нельзя. Настойка опия боль утишает, но и только-то. А потом все опять возобновляется, мальчишка криком кричит. Царь молится, а сделать-то никто ничего и не может.
Будь Софья рядом - она бы сообщила народу об остром аппендиците. А заодно прибавила, что лечение бесполезно. Операция?
Ты ее еще проведи в этих условиях!
Впрочем, ее и так вызвали. Алексей, в первый же день, вместе с Ибрагимом. Зачем? Да потому, что лекции грека о ядах он слушал внимательно - и сейчас надеялся. Что это просто отрава, что малыша можно будет вылечить...
Господи, ну ведь только четыре года ребенку!
Всего четыре года!
Помилуй его!
Софья примчалась во дворец на третий день болезни, и осмотреть ребенка ей даже не дали. Всем и так было ясно, что царевич Симеон уже не жилец. Уже потом, расспросив о симптомах, Софья заподозрила острый аппендицит, перешедший в перитонит. Но потом.
Восемнадцатого июня замечательного четырехлетнего мальчишки Симеона, которого Софья про себя называла Семушкой, и к которому начинала приглядываться - не стало.
Спустя же пару дней царевна Софья стояла в церкви, смотрела на маленький гробик и грустила.
Ведь от такого никто не застрахован. Медицину надо развивать! Медицину! И одного Глаубера, который на ладан дышит, мало для научной базы! Так что она уже поговорила с алхимиком, он уже написал многим своим знакомым в странах Европы, обещая проезд, проживание и достойную оплату из труда на Руси. Кто согласен - пусть отпишет, царевич ему письмо пришлет со своей печатью.
А сама Софья думала сейчас о другом.
У нас осталось три царевича. Алексей, Федор, Иван. Пять царевен, не считая ее самой. Евдокия, Марфа, Екатерина, Мария и Феодосия. Это хорошо.
Если воспитывать детей в нужном ключе - тут хватит и на престол, и на соседние, да и породниться с кем... но надо и девчонок воспитывать в нужном духе, и мальчишек... пусть Лёшка намекнет отцу, что хорошо бы мелочь постепенно в царевичеву школу на обучение?
Федьку - так точно! Десять лет мальчишке скоро стукнет, а он все вялый да квелый, мамки-няньки с рук его не спускают, а вот воспитатели хвалят за светлую головушку. Надо, надо забрать с собой мальчишку.
Алексей согласился и решил переговорить с отцом спустя три дня после похорон. Но разговор пошел совсем не в ту сторону, в которую хотелось.
Нет, против отправки Федора под крыло старшего брата, Алексей Михайлович ничего не имел! Пусть едет.
А вот по поводу достаточного количества наследников...
Алексей Михайлович отчетливо намекнул, что ему бы надо еще раз жениться, потому как все под богом ходят, а Алексей Алексеевич так ошалел, что даже и не подумал возразить. Царь же, видя, что его идея не встречает сопротивления, порадовался и решил, что сын его сможет понять.
Сын не смог.
И позднее, оставшись наедине с сестрой, ругался и плевался так, что от крика стены дрожали. Но - тут ведь главное знать, что у царя возникла такая идея. А вот объект...
Кто?!
Софья дала бы себе косу остричь, лишь бы узнать заранее - на кого повелся ее папаша! И... а что делать с этой девицей?
А посмотреть пристальнее. Может, ее и можно потерпеть в качестве мачехи. Хотя лучше не надо!
Вот так и пожалеешь о французских нравах, где Людовики гребли под себя всех баб, а женились только на принцессах. Лучше б и папаша понравившуюся дамочку пригреб в фаворитки. Но... Это вечное но.
Кто?!
Софья дала задание всем своим людям - выяснить, у кого из бояр бывал Алексей Михайлович, и какие там есть молодые девушки. Но - время.
А с другой стороны, раньше, чем через год - батюшка и не дернется жениться, иначе позор! Клятый человеческий фактор! Засвербело! Знала бы - ртутные ванны бы прописала, чтобы настали для царя вечные стрелки на полшестого! Называется убрали свинцовое отравление.
Тьфу!***
Все разрешилось раньше, чем думала Софья.
В один прекрасный день - они пока еще пребывали в Кремле - Алексей вошел к ней и протянул записку. Маленький листочек был обильно полит духами, и в нем затейливой латинской вязью сообщалось, что подательница сего будет ждать государя царевича каждый день на заутрене в Казанском соборе. И жизнь и счастие ее зависит от того, придет ли царевич на встречу.
Софья задумалась.
Мало ли влюбленных баб по Руси?
Много. И все же, Алексею стоило сходить. Много-то их, много, но ни одна до сих пор на такое не решалась. Эта либо умнее, либо смелее, либо...
Одним словом - недостаточно информации для полноценного вывода.
С другой стороны - а если это покушение?
Думали долго, но в конце концов, решили, что Алексею стоит сходить. Только не одному, а вместе с Ванечкой Морозовым. И кольчугу надеть. А еще - не давать к себе приближаться.
Так и порешили.
Алексей остался ночевать у боярыни Морозовой, а с утра направился вместе с верным другом в собор. Встал в углу и принялся разглядывать входящих.
И - увидел знакомое лицо.
Да-да, та самая девица, которая у Матвеева чуть поднос не опрокинула... как же ее звали?
Наталья, да...
Она тоже увидела царевича и так засияла, что храм освещать можно было вместо свечек. Даже шагнула к нему, но потом передумала и пошла чуть вперед и левее. Алексей поклясться был готов, что во время службы она чуть сместится так, чтобы они смогли поговорить в одном из сумрачных храмовых углов.
- Я с тобой, - непреклонно заявил Иван Морозов.
- Я и не спорю, - Алексей кивнул другу.
Наталья усердно крестилась, но мысли ее были далеки от благочестия.
Действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ей бы Алексея Алексеевича не застать, но на похороны брата он остался - и она смогла передать через верную служанку, которую еще из дома прихватила с собой, маленькую записочку.
А до того месяц вела себя ангелом небесным.
Неделю она поупрямилась, что было, то было. Потом со слезами сообщила Мэри, что любит своего Ираклия, просто жить без него не может. Матвеева взвилась и изругала Наташу по-всякому, говоря, что девка дура, раз оценить своего счастья не может. Да царицей став, она не то, что Ираклия - она кого хочешь получить сможет. А коли сына царю родит, там еще поглядеть надобно будет, кто на престол потом взойдет. Вон, Симеон преставился, так, может, и Алексей...
Чего стоило Наташе не вцепиться Мэри Гамильтон в бесстыжие глазоньки - знала только она сама. Но промолчала, поклявшись себе, что ежели она узнает - сама опекунов своих отравит и рука не дрогнет.
Ираклия вызвал к себе Матвеев и вежливо отказал мужчине от дома, сообщив, что царевич слишком вскружил голову его воспитаннице. Так что - извините, сударь, приятно было вас видеть, но еще приятнее будет вас не видеть. Примите уверения в совершеннейшем моем благорасположении - и проваливайте.
Наталья поплакала и согласилась на свидание с Алексеем Михайловичем.
Надо сказать, при второй встрече, она хотя бы на Царя всея Руси посмотрела. И все равно не впечатлилась. Мужчина, росту среднего, полный, борода окладистая, глаза голубые... снять с него кафтан драгоценный - никто и не отличит от купчины московского.
А с другой стороны, говорил он ласково, Наталья отвечала разумно, беседовали о Москве, о пьесе, у Матвеева тогда представленной, о театре - Наталья и начала понемногу оттаивать. Вроде как и не такой уж Алексей Михайлович тиран? Ежели она с любимым сбежит - не осудят же ее за это!
Царь-то явно доволен остался, потому как на следующий день дядюшка навестил Наташу, подарил дорогие подвески с лалами и сказал, что судьба ее обязательно будет в следующем году устроена. Наталья же воспользовалась случаем и попросила, чтобы милейший и добрейший дядюшка Артамон разрешил ей ходить хоть к вечерне, хоть к заутрене куда-нибудь в храм. А то ведь ежели она царицей станет...
Не гулять ей тогда по Москве более.
Артамон Матвеев разрешать сначала не собирался, но Наташа начала худеть и дурнеть, а потому он приставил к ней охрану и соглядатаев - и разрешил.
За месяц охранникам это надоело хуже горькой редьки.
Приходит, молится, кланяется, свечки ставит, после службы еще задерживается - черничка, да и только. Ее б не замуж, а в монастырь.
О чем Матвееву и донесли. И постепенно, через месяц, полтора, он и перестал опасаться подвоха. По-прежнему Наталья ходила с охраной, но уже не с тремя служанками, а с одной. И та - доверенная. Так что переглянуться с Алексеем Алексеевичем и потихоньку скользнуть в сторонку, где народу было поменьше, Наталье было несложно.
А вот с чего разговор начать - она и не знала. Начал Алексей.
- я помню вас. Вы - воспитанница боярина Матвеева.
- Да. Я написала вам письмо.
Голос у Натальи был приятным. Густым, звучным, завораживающим - и она отлично об этом знала. И пользовалась. Только вот царевич смотрел по-прежнему настороженно.
- И что вы хотите мне поведать красавица?
Много ли надо влюбленной девушке?
- дядюшка решил выдать меня замуж за государя...
Алексей едва рот шире ворот не распахнул, хорошо вовремя спохватился.
- Артамон Матвеев. Решил выдать вас замуж. За моего отца.
Наталья кивнула. Алексей принялся рассуждать дальше.
- Вам это неприятно. Вы хотите замуж за другого, иначе с радостью согласились бы. Так?
Опять кивок.
- Чем я могу помочь вам?
- В своем положении я не могу сопротивляться дядюшке. Он властен в моей судьбе.
- вы хотите, чтобы свадьба расстроилась.
- и меня с моим избранником связал священный Гименей.
Алексей задумался.
- Наталья, я не смогу дать вам ответ сразу. Это все слишком неожиданно. Но хочу заверить вас в своем искреннем расположении.
Наталья улыбнулась. Действительно, если бы царевич согласился на ее слова - она бы в нем разочаровалась. Ему же надо обдумать узнать, навести справки...
- Государь, как я смогу увидеться с вами вновь?
- вы часто ходите в этот храм, Наташа?
- Д-да...
- я постараюсь прийти сюда. Либо я, либо... посмотрите на моего друга. Он может прийти сюда - и вы можете передать ему все, что хотите сказать мне. Я верю Ивану, как самому себе.
Наталья чуть опустила ресницы, бросила взгляд на царевича...
Алексей смотрел спокойно и серьезно, а у бедной девушки сердце заходилось от радости.
Он здесь! Он рядом!
Но не бросаться же ему на шею!
И бросилась бы, и повисла, если была бы надежда, но пока ее нет - блюсти себя надобно. Честь девичья дороже золота! А значит - приближаться постепенно надо.
Вот что было непривычно Наташе. Самой на мужчину охотиться. Раньше-то ее внимания добивались, а Алексей Алексеевич смотрит спокойно, серьезно...
Когда-нибудь он станет великим государем. Но дядюшке лучше об этом не знать.
Отравят. И возможно - вместе с ней.
Слишком сильна Русь, чтобы на ее престоле еще и сильный государь воцарился.
|
| |
| |
| Дата: Воскресенье, 03.05.2015, 17:46 | Сообщение # 44 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Треугольник, однако...
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 07.05.2015, 17:59 | Сообщение # 45 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Софья в ответ на такие новости зашипела гадюкой.
Информацию требовалось проверить, а Алексея - расспросить.
- а что ты скажешь об этой Наталье?
- может, она и не лгала. Она неглупа.
- но почему тогда отказывается? Любовь? Только к кому?
Для Софьи любовь была 'terra incognita', земля неизведанная. Теоретически она могла понять, что это и для чего надобно, а практически... идеальный инструмент для шантажа и нервотрепки ваша любовь! Но в то же время... какова вероятность того, что Матвеев не лжет?
Кто может знать о происходящем в доме?
Слуги и только они!
Вот так и получилось, что Филимон, молодой слуга боярина Матвеева, которого Мэри Гамильтон упорно называла Филиппом, случайно столкнулся на улице с прелестной девушкой.
Более того, столкнулся он так неудачно, что та упала, ногу подвернула, корзинку выронила и даже расплакалась. И что должен был сделать в этой ситуации настоящий мужчина?
Разумеется, довести бедняжку до дома!
А по дороге и чуток посплетничать! Ну кто ж откажется?
Жила девушка в доме боярыни Морозовой, работала там служанкой и говорила много и охотно. И о том, какая боярыня благочестивая, и какая она разумница, и как у них часто царевич бывает. Ну и как тут не прихвастнуть?
Как тут не похвастаться красавице что у них-де сам царь бывает! Да часто так! Да подолгу с боярином беседует!
И даже ходят слухи, только тссссссс... Говорят, что царь-то на Наташку Нарышкину, Матвеевскую воспитанницу глаз положил! Хотя там и глянуть не на что!
Чернява, лупоглаза, а характером - гадина! Вот как есть - змеюка чешуйчатая! Вечно всем недовольна, вечно перед хозяевами заискивает, а перед теми, кто ниже ее царицей ходит. Хотя вот как есть - приживалка деревенская. Из милости взятая.
Ой, да что там говорить!
Девку дворовую по щекам отхлестала только за то, что ты с ведром упала, да чуток воды на Наташкино платье попало. Кто другой и не заметил бы, а эта - всюду лезет!
Другой раз лакею досталось, что дверь не притворил да поклон неправильно отвесил.
Третий...
Девушка слушала, ахала, охала, поддакивала - и Филимон сам не заметил, как выболтал ей все подряд. Он и не знал, что вечером та же девушка будет стоять перед царевной Софьей, а девочка будет задумчиво крутить в руках карандаш, слушая пересказ сплетен из дома Матвеевых.
- Так, Татьяна, придется тебе еще у Феодосии пожить. Филимон, говоришь, глазами ел?
- Царевна, да ежели прикажу - он у меня с руки есть будет
- вот и ладненько. Иди и работай над этим вопросом.
Крупицы информации сыпались от слуг, от Ордина-Нащокина, даже от Морозовых, и все яснее складывался портрет умной и хищной девицы, которая ничем не побрезгует ради своей цели. Собственно, даже влюбленность в Алексея отлично сюда вписывалась.
Наталья считает себя привлекательной, да она наверняка такая и есть. Царь уже у нее в кармане, но - между нами, девочками, сколько там ему осталось?
Год?
Десять лет?
А что потом ждет Наталью?
Тот же монастырь. Однозначно. Вдовые царицы у нас туда и определяются. А ведь ей не хочется. После царского-то престола, в монастыре куда как солоней покажется. Это если б она из деревни своей убогой туда ушла - тогда да. Что там репу жевать, что здесь киселем запивать. А после царских палат неуютно там, ой, неуютно.
Зато Алексей молодой, холостой, симпатичный, да и править должен следующим. И народ его любит, и отзываются о нем уважительно - ну и? Почему бы не побороться за ценный приз?
Софья скрипнула зубами, сожалея, что не может сама поговорить с Натальей - уж она бы разобралась, что это за птица. А впрочем.... не может?!
Это она не может пойти к Наталье!
Но кто сказал, что Наталья не может прийти к царевне!
Надо только как-нибудь так это обставить...
И для начала Алексей при отце похвалил Матвеевскую постановку. Алексей Михайлович, которому все похвальбы Матвееву - а значит, и его Наташеньке, были медом по сердцу, разулыбался - и тут встряла Софья.
И принялась на пару с подученной Марфой жалеть, что им-де ничего и никогда такого не покажут. Алексей принялся утешать сестренку - и умоляюще посмотрел на отца.
- Тятенька, нельзя ли Матвеева попросить - пусть его люди один вечер для сестренок сыграют?
Надо ли говорить, что идея нашла у царя горячий отклик?
Еще более горячий отклик она нашла у Натальи, которую предупредил Иван Морозов. Мол, царевна отца упросила, хочет с тобой повидаться, так что ты, девка, ничему не удивляйся...
Какая она - царевна, с которой царевич не расстается?
Умная. Так что вы наверняка друг друга поймете.
Наталья не сомневалась в своей способности обвести кого угодно. И после получения приглашения успокаивала дядюшку.
Да что там может быть такого?
Ну, захотелось царевнам представление поглядеть! Да разве плохо? Пусть и ко мне приглядятся. Да, пока никто и ни о чем и не знает - неоткуда. Но и мне присмотреться надо. Ведь кто-то из детей меня точно в штыки примет!
С этим Матвеев был полностью согласен. И все же чувствовал опасность, ощущал ее всем телом, но откуда?
Откуда?!
Ответа не было.***
Сама пьеса Софью не заинтересовала совершенно. Что словесные кружева Симеона Полоцкого, похожие на геометрически подстриженный парк (красиво, правильно, безжизненно), что сюжет (оставьте еврейские народные сказки евреям!). Важно было другое. Царевны должны были прятаться за специальной ширмой, чтобы не увидел их никто посторонний - они там и прятались. И что, если за ширмой оказалось на одну царевну меньше? Остальные-то визжали от восторга и внимания не обратили. А если что - Марфа скажет, что у сестренки животик прихватило. Бывает...
А Софья в это время изучающе глядела на Наталью.
С ее точки зрения - так себе. Девица была неплоха, высокая, статная, полноватая, но сейчас это модно, глаза навыкате - щитовидка? - черные, умные. Волосы гладкие черные. Мелкие белые зубки, румяные щеки, но смотрит как на ребенка. Ну да чего и ждать от девчонки.
- Ты и есть Наталья, которую за моего отца Матвеев прочит, - первой начала беседу Софья. Раскрыться она не боялась, наоборот. Ей надо было за небольшое - минут пятнадцать время, сломать защиту Натальи и понять, что внутри. А как?
А только пробить ее, чтобы наружу все тайное полезло. Иначе никак...
- Я, государыня.
- так почему бы и не выйти? Богат, стар, на руках тебя носить будет.
Наталья сверкнула глазами, но ответила пока еще кротко.
- Не люб он мне, государыня.
- так ведь тебе и другой никто не люб. Ни царевич Ираклий, ни сын боярский, ни купец... сватались к тебе уже, не проще ли в монастырь, да не морочить людям голову?
Наталья вспыхнула красными пятнами. Софья усмехнулась.
- По моей просьбе все о тебе разузнали. Бегала ты в деревне, сопли подолом вытирала, ни дать, ни взять, девка-лапотница. Но Матвеева ты не упустила - и верно. За кого б ты замуж не вышла - ему верна будешь. А мужа в спину бить станешь?
- Не стану.
- Так ведь не люб тебе никто, а ежели мужа немилого обвести - это и не предательство?
- Плохо вы обо мне думаете, государыня!
- Я пока о тебе вообще не думала. Мой отец заблуждается - его и беда. Мне ты ничего сделать не сможешь. Поцарствуешь десять лет, да и в монастырь.
- государыня!
- Неуж не знаешь, как у нас вдовые царицы заканчивают? У тятеньки моего сыновей хватает, все не перемрут, так что власти тебе не видать. Да и эти десять лет - думаешь. Легко царицей быть? Это кубло змеиное мать мою в могилу свело, оно и тебя зажалит. Мамки, тетки, боярыни, сударыни.... Сама в монастырь сбежишь. Еще и умолять будешь, чтобы отпустили.
Наталья давно бы сбежала, но двери были снаружи заперты, и ждал там Ванечка Морозов, проводивший девушку к Софье. Оставалось только огрызаться, потому что девчонка за столом была серьезным противником. Она говорила чудовищные вещи и пристально смотрела на Наталью, ожидая реакции. И что ужаснее всего - ведь не лгала. Могло так и случиться, что по ее слову сбудется. И тогда - только в петлю.
Что может быть хуже для женщины,, чем любить одного, а попасть в руки к нелюбимому?
- Матвеев зря боится, за моего отца тебе никто бы замуж выйти не препятствовал. Поменялись бы Милославские на Нарцшкиных - только и дела.
- Матушка ваша была из Милославских...
Софья фыркнула. Тема была болезненной - род Милославских уже начинал искать подходы к ней к Алексею на предмет материальной выгоды - по рукам бить не успевали.
- Это сейчас неважно. Важно другое. Алексей на тебе жениться не может.
- почему!?
- потому что ты - никто. Просто ничтожество с большими титьками, которые были удачно выставлены под носом у моего отца.
И вот теперь Софья действительно пробила броню женщины.
- Да как ты смеешь!
- Не нашлось бы тебя - Матвеев бы любую другую девку подобрал.
- да я... да ты!!!
Какое там уважение! Наталья задохнулась от гнева - и боли.
- Брак с тобой - пустышка. Мой отец уже совершил эту ошибку, поэтому может ее и повторить. Брат так поступать не должен. Принцесса датская, или французская, возможно, мы поищем в Италии или Испании - но не ты. И никто другой из местных девок.
Наталья в гневе сделала шаг. Теперь они с Софьей были совсем рядом.
- а вот это не тебе решать!
- А что? Будешь добиваться своего?
Софья не боялась - и это бесило. На губах девочки играла насмешливая улыбочка - и Наталья, протянув руку, схватила ее за запястье, мечтая раздавить наглую соплячку, которая посмела...
Она посмела...
- Я! Алексея! Люблю! Ты... дрянь малолетняя!!!
- и тебе плевать, что своим замужеством ты ему перекроешь многие ходы?
- я его сделаю счастливым!
Наталья и не задумалась.
- Ага, - Софья словно не чувствовала впившихся в руку пальцев. Хотя синяки останутся... ну да ладно. Не умеет эта девица кости ломать. Или как в гареме - уязвимые места находить. Там-то это искусство, а здесь... - Значит, Лёшка в тебя влюбляется, вы сбегаете - и он навлекает на себя гнев отца.
- погневается - да простит! В ноги кинемся...
- а если не дадут? Прочь погонят!
И вот тут Наталья заколебалась. Но потом...
- Алексей законный наследник. Да и в Польше его коронуют...
- а потом!? Огневается отец, Федьку наследником назначит - войной на свою страну пойдете?
Софья нарочно подпускала в голос истеричные нотки. Давно известно, что истерика штука заразная, но Соня, еще в бытность свою в двадцатом веке, заметила одну особенность. Пронзительные крики что-то отключают в мозгу у человека, даже если орет не он, а на него. Становится сложнее критически воспринимать действительность, человек начинает дергаться... почему так?
Черт его знает! Она не читатель, она писатель!
- не понадобится воевать! Все хорошо будет! Поддержат нас - наверняка!
Да уж кто бы спорил. И вас поддержат, и Федора направят...
Софья пристально смотрела на девицу.
И - последний удар. Уже нарочито спокойно и насмешливо.
- а ведь ты себе врешь, девка. Не будь Алексей царевичем - ты бы в его сторону второй раз и не взглянула.
- Гадина ядовитая!
Наталья отскочила, как ошпаренная.
Софья пожала плечами.
- Гадина. Только ты учти - я правду сказала. Жениться на тебе Алёшка может, да вот что ты дашь-то ему?
Наталья задумалась. А ведь и верно. Что?
Три огурца да пять поросят? И родственников полчище?
- Мой род древний...
- да и что с того? И древнее есть.
- Да только не Романовы.
- Зато корона на отцовской голове, а не на чужой, - Софья усмехнулась. - Нас скоро хватятся. Иди, подумай над моими словами. Ежели чего хорошего надумаешь - через Алексея передашь.
- Ч...то?!
Если бы под ногами Натальи разверзлась пропасть - она и то не была бы так удивлена. Софья усмехнулась.
- Ему тот храм понравился. Так что... молитесь. И не серчай. Ты себя старалась с лучшей стороны показать, а мне хотелось со всех посмотреть. Ваня!
Дверь распахнулась.
- Ванечка, ты не проводишь девушку?
Иван Морозов кивнул, и сделал приглашающий взмах рукой Наталье. Та развернулась - и кораблем поплыла по коридору, кипя от возмущения. Но надолго ее не хватило.
- Ну и ...! Господи, прости меня, грешную!
- Довела? - Иван чуть улыбнулся. - Она это умеет.
Наталья развернулась, поглядела возмущенно.
- И все это терпят! Да ее в монастырь надо! Как ведьму! На хлеб и воду!
Синие глаза холодно сверкнули, но парень промолчал. Развернулся, пошел по коридору. Наталья последовала за ним, вся кипя от ярости. Она все еще была в бешенстве, когда за ней пришел Матвеев - и эта злость сделала ее особенно хорошенькой. Окрасила румянцем щеки, заставила сверкать глаза, сделала голос особенно звонким.
Царь был очарован.
А Наталья все искала глазами царевича, но он так и не появился.***
Оно и неудивительно. Троица сидела там же, где получасом раньше Софья беседовала с Натальей. Парни слушали отчет девочки, которая задумчиво вертела в пальцах гусиное перо.
- Девка умная. Очень. Но и очень горячая. Для нее края нет - или любовь, или ненависть. Сейчас она тебя любит, сделает все, чтобы ты на ней женился. А вот что будет потом... она на тебя обязательно начнет давить.
- Именно давить? - Иван Морозов смотрел спокойно.
Софья чуть поморщилась, потерла запястье.
- Больно?
Синяки уже видели оба. И Алексея едва удержали - Софья просто дверь собой загородила, чтобы тот не вылетел и не помчался отрывать Наталье голову.
- Неприятно, но жить буду. Лёшка, я не знаю, честно тебе скажу. Она сильная, серьезная, но...
- Но?
Софья помолчала, вспоминая свои впечатления от Натальи...
Все бы в ней хорошо, кроме одного. Она не командный человек. Софья готова была работать в команде, а Наталья - только командовать. Она не потерпит, если будет второй или третьей, она хочет быть и первой и единственной. И рано или поздно на Алешку начнется давление, она будет отрывать его от друзей, постарается оттеснить их... но она-то не знает, куда идти!
Она не знает, к чему может привести ее руководство!
И объяснить ей это не получится.
Сломать ее?
Можно.
Но зачем она нужна - сломанная? И так бесхребетных девиц хватает!
Зачем тогда тратить время, силы, нервы... проще сразу отсечь ее от Алексея. Хотя это уже и произошло. Рукоприкладство по отношению к маленькой сестренке, любимой Сонюшке, Алексей никому не простит. Даже если она сама виновата.
- для нее многое значат ее желания. И она захочет не только царствовать, но и править. В семье, в государстве, в твоем разуме - соперниц и соперников она не потерпит.
- то есть - вас с Иваном.
- Где-то так. Но жаль. Ужасно жаль. Она могла бы горы с нами свернуть.
- Но скорее увлечется сворачиванием вам шей?
Софья пожала плечами.
- я вывела ее из себя, но второй раз она этого уже не допустит. Будет готова. Лёша, я не знаю, насколько верно мое суждение, но Наталья... она во многом - тиран.
- и Матвеев - тоже.
- и давить он на нас будет.
- одним словом - Иван решил подвести черту, - Алёша, если хочешь вечных сражений дома - женись.
Сражений не хотелось. Да и любви особой не было, так что Алексей фыркнул.
- Нет уж. Мы лучше с Европой породнимся. А эта - пусть ее...
- Пусть станет нашей мачехой?
Алексе замотал головой.
- Соня! С ума сошла?!
Царевна фыркнула, показывая свое отношение.
- понимаешь, Алёша, она готова была с тобой сбежать. И войной на свою родину пойти - ее бы это не остановило. Так или иначе, ее бы не остановили ни потоки крови, ни беды Руси-матушки. Но это сейчас все ради тебя. А потом, когда страсть утихнет? Ты учти - к отцу у нее страсти нет, им она с самого начала управлять сможет. И на тебя его натравить, и поссорить вас, и наследником Федора сделать...
- и захочет. Страшнее отвергнутой женщины... м-да. Отравить ее, что ли?
Софья пожала плечами, глядя на брата.
- с одной стороны - нет человека, нет и проблемы. Это несложно. С другой - Матвеев начнет искать виновного. И отец тоже. И могут ведь доискаться. Кто-то что-то увидит... нет, Алёша. Тебе в немилость попадать никак нельзя.
- так что? 'Матушкой' обзаводиться?
- тоже нет... Лёша, ты сможешь потянуть время?
- Смогу.
- Вот и смоги. Сходи, извинись за меня...
- Соня!
- Скажи, что я от любви к тебе голову теряю, вот меня и сорвало. Ну, навешай девушке лапшу на уши! Ты же можешь!
- а тем временем...?
- информация - наше все. Надо сделать так, чтобы отец не просто не женился - чтобы ему и ни на ком другом жениться не захотелось бы.
- у тебя есть чудотворная икона, и ты ей будешь молиться?
Софья фыркнула на Ванечку, который решил поехидствовать не ко времени.
- О, нет. Я что-нибудь придумаю. Все равно, ранее, чем через полгода батюшка жениться никак не изволит. Так что Алёша - на тебя вся надежда. Нужно, чтобы она оставалась в тебя влюблена, но пока никуда не сбегала. И отца не отшивала резко. Сможешь?
- я все смогу. Сонь, ты точно что-нибудь придумаешь?
Софья крепко обняла брата - и Алексей на миг приник к ее плечу. Смешно сказать - иногда он ее воспринимал не как сестру, нет. Как матушку, которой и не знал толком.
- Алёшенька, братик мой родной, все для тебя сделаю, чтобы ты счастлив был...
- Сонюшка...
Софья думала, что судьба - дико ироничная штука. Переместиться в тело ребенка, чтобы воспитывать своего брата, как не воспитывала сына...?
Алексей попрощался и исчез за дверью. Ваня Морозов ненадолго задержался. Вспыхнула теплая улыбка.
- Завидую я Алешке. Мне бы такую сестру.
Софья крепко обняла друга за шею. Не положено?
Плевать! Никто не видит - и не донесет. А тепло человеческое - оно любому нужно, будь ты хоть царь, хоть нищий.
- Ванечка, я и так у тебя есть. И я, и Алеша - ты только позови. И есть, и будем...
На миг девочку стиснули крепко-крепко, а потом Ваня выпустил ее, взял за руку.
- убил бы эту дрянь лупоглазую.
Теплые губы коснулись синяков на запястье прямо через шитый золотом рукав - и юноша ушел вслед за другом. Софья хлопнула глазами и постановила себе - заняться приятелем. Еще не хватало, чтобы он зверем на Наталью смотрел, а та заметила раньше времени.
Нет, все хорошо в свой момент.
Итак, как же мы можем заставить царя отказаться от брака и заодно разбить ему сердце? Вариант должен быть идеальным - второй попытки не будет.
Жалко ли Софье было отца?
Честно говоря - не очень. Это не жизнь, не здоровье, не власть - это просто операция по извлечению межреберного беса. Кому-то и похуже приходилось.
Мысль о том, что на старости лет Алексей Михайлович заслужил капельку счастья, Софье тоже в голову не приходила. Ну, заслужил. И что?
Теперь всю страну похоронить из-за его влюбленности?
Перебьется.***
Следующий месяц все шло, как по нотам.
Алексей Михайлович еще пару раз встретился с Натальей - и все больше очаровывался умной и скромной девушкой.
Алексей Алексеевич также встретился пару раз с Натальей. Но вот очароваться у него не получалось. Он оценил по достоинству и ум, и целеустремленность, но вот получить это сочетание в качестве жены - увольте.
Жена должна быть тылом, а не генералом, определенно.
Софья собирала сведения - и выяснила, что Матвеев отказал от дома царевичу Кахети - Ираклию. Мол, нечего на его воспитанницу пялиться бесстыже. Хотя по уверениям Филимона - там еще кто на кого пялился. Ну не любили, не любили Наталью Нарышкину.
Софья решила собрать сведения и об Ираклии - и полученное весьма ее порадовало. Но пока рано было форсировать события, требовалось время.
И время шло.
Переехал в Дьяково царевич Федор - и тут же попал под крылышко царевны Анны, у которой вовсю проснулся материнский инстинкт. Своих они больше с Воином не заводили, ограничившись двумя детьми, воспитывать малышей Анна сама не могла, Софья с Алексеем были почти взрослыми, а вот Феденька...
И то сказать, хоть и болезненный, ребенок отличался живым умом и любознательностью. И сильно прикипел к... Исааку Ньютону!
Да, когда Софья услышала от Глаубера эти имя и фамилию - она своим ушам не поверила. Но тем не менее уточнила - и пришла в восторг. Да, Ньютон. Похоже - тот самый. И что особенно приятно - неуживчивый и не слишком богатый. Не долго думая, в Англию полетело письмо с предложением крупной суммы и всяческих радостей, ежели достопочтенный сэр согласится переехать на Русь и жить при царевичевой школе. А также любые материалы и финансирование любых исследований. На сколько фантазии хватит.
Конечно, сначала Исаак не поверил. Но после переписки с Глаубером - а научный мир штука тесная, все локтями толкаются и больно - все-таки решился попробовать. Сильно он ничего не терял, по Англии гуляла Великая Чума, в Тринити-колледже к нему относились, как к серой посредственности - ну и кто ж выдержит? И в конце зимы 1669-го года сэр Исаак вступил на православную землю в Архангельске, с багажом из трех сундуков и одной собаки.
Надо сказать, его не обманули ни в чем. Первое, что сделал представитель царевича - это вручил Исааку деньги на обратную дорогу, ежели тот пожелает, а так же деньги на проезд, прокорм и прочее. А потом нанял возки - и дал в сопровождение трех усердных и смышлёных слуг. Так и получилось, что в конце весны Исаак Ньютон предстал пред царевичем Алексеем, а тот мгновенно препоручил ученого заботам тетушек - и опять сбежал в Москву.
Тетушки же, с подачи Софьи, поселили двоих ученых рядом и заказали Ордину-Нащокину все по списку. Ньютон, получив впервые в жизни в свое распоряжение целую лабораторию, да еще и учеников, которые, в отличие от нагловатых студентов, смотрели ему в рот и воспринимали все его слова, как высшую мудрость, даже чуть растерялся. Но потом принялся заниматься любимой наукой, вовлекая учеников в свои опыты.
С царевичем он познакомился совершенно случайно. Все-таки, как царский сын, Федор пока обучался отдельно - нельзя ж, чтобы он оказался хуже какого-либо плотника?
Ньютон как раз отдыхал в саду под цветущим деревом, Федор гулял там же - и неудивительно, что они встретились. А там...
Слово за слово, разговор, хоть и велся по-латыни, оказался интересен обоим - и на следующий день мужчина и мальчик опять разговорились. Софья, узнав об этом, пожала плечами и приказала не мешать. Да и что плохого в том, что мальчику интересна наука? Ежели - даст Бог, с Алексеем все в порядке будет, то царствовать Федору не доведется. Стало быть, надо чем-то его занять, а чем?
В церковь?
Ну вот не срослось уже у мальчишки. В этом умоленном гадюшнике разбираться - тоже талант нужен. А вот в ученые - дело хорошее...
Саму Софью намного больше занимала Нарышкина.
Царь влюблялся все больше - и пару раз в кругу семьи уже заводил разговор, что он мужчина еще молодой, а счастья каждому хочется. Алексей, которому уже основательно настучали по лбу и Софья и Иван, поддакивал отцу и даже как-то раз пошутил, что ежели батюшка сам женится, стало быть, ему невесту можно и не искать? Царь явно таял - ведь ему не придется преодолевать противодействие семьи!
Может, Марию он до конца и не любил, но с детьми-то привязанность так легко не разорвешь! Тем более - Алексей. Старшенький. Наследник!
Радость и гордость!
Царю и в голову не приходила мысль о предательстве Натальи. А сама Наталья...
Угар начинал проходить, но прекращать игру девушка и не думала. Царевич выглядел куда как более завидной добычей. Достаточно мягкий, чтобы им крутила сестра, а значит, и она сможет. И моложе, симпатичнее... определенно, им надо было заняться! Только вот бежать и венчаться он отказывался. Говорил, что обязательно должен получить отцовское благословение, так что пусть уж Наташенька старается в царских глазах не упасть, а он-де свой случай не упустит. Наталья и рада была стараться. Откажется царевич - остается царь. А он выглядел вполне очарованным.
Так прошло лето.
И в школу приехал дорогой гость - удалой казак Степан Разин. Софья ему обрадовалась, как родному. Были вещи, для которых годился только он. Но обрадовалась ему не только Софья - и девочка это подметила. Еще загорелись глаза у тетки Татьяны.
И еще бы им не загореться!
Степан казак в самом расцвете сил, старше ее лет на пять, да и царевне тридцать три года - хоть и не девочка, а все же...
Софья-то воспринимала ее не как старуху, коей она считалась в это время, нет! У нее в голове были живы мерки двадцать первого века - вот она и видела вполне себе интересную женщину. Неглупую, яркую, интересную, пусть со своими тараканами - но кто из художников или поэтов не наделен ими? Но...
Казака радушно встретил Алексей и принялся расспрашивать о житье-бытье. Надо сказать, был он весьма доволен.
В чем проблема была на Урале?
Да башкиры, татары и прочие друзья шалили. И с крестьянами у них все удавалось. Налететь, пограбить, порезать, пожечь...
С казаками такие номера не проходили. Они и сами горазды были в набеги ходить - и коса нашла на камень! Да как!
Со всего размаху, жалобно лязгнув и потребовав кузнеца.
За один налет казаки устраивали пять! Причем не особо разбирались, кто там, из каких деревень - они просто налетали, уводили взамен одной коровы - пять, взамен одной спаленной хижины поджигали десяток, а взамен одного убитого - клали каждого пятого мужчину в деревне.
И татаровья взвыли.
А куда кинешься? Кому пожаловаться?
Китайцы?
Так далеко, прежде, чем они Стеньку угомонят - тот еще невесть сколько деревень переморит.
В ноги царю броситься? Так, простите, это Иван Грозный татарам воли давал, а вот Романовы то тут, то там землицу отгрызали для своих нужд...
Бунтовать?
Это тоже в один миг не делается.
Так что выход был только один - отговаривать излишне буйную молодежь от набегов. Тем более, что пойманных разбойников, а ловили их достаточно часто - казаки вообще оказались весьма мобильны, - просто вешали за ноги на деревьях. Или разрывали лошадьми.
Милосердие?
Пусть скажет это слово тот, кто рыдал хоть раз на пепелище, оставшемся от родного дома, и думал, где искать уведенных разбойниками родных - в землице али на рабских рынках? Только он имеет право на милосердие. А остальным лучше промолчать.
У них не вырезали семьи. Их дети не умирали от голода и холода.
Так что - и письмо от Строганова это подтверждало - на Урале стало достаточно тихо.
Впрочем, Алексей Алексеевич не считал действия казаков несправедливыми. Между прочим, его отец на минутку царь Казанский, Астраханский, Сибирский - и где?! Или гладко было на бумаге? А как до дела дошло - так начались радости? Кому царь, кому дворняжка? В Москве лает, а у нас и ветер не носит?
Вот уж что Алексею Алексеевичу было не нужно - так это излишняя автономия. А то воевод назначаешь - и те сидят на местах, чихнуть боятся.
Нет уж.
Порядок должен быть.
А то простите, воевать Польшу лезем, а на своей земле разгрести не можем?
Одним словом, Степан занимался тем, что ему нравилось. Сам себе начальник, гоняет разные банды, никто на него за это не исполчается, о родном селе также можно не беспокоиться. Не жизнь - малина.
Впрочем, у Алексея Алексеевича было и еще о чем поговорить с казаком. И в частности.
- Это что, государь?
- а ты испробуй?
- Вроде пищаль. Только тяжелая, да и сделана непривычно.
- А вот снаряды к ней...
Действительно, казнозарядные пищали с подачи Софьи изготавливать начали. Только два кузнеца в Дьяково, только для Алексея Алексеевича и в строжайшей тайне.
Обходилось это пока безумно дорого - до десяти рублей за пищаль, но Софья считала, что овчинка стоит выделки. Пусть дороже! Пока - пусть!
Еще бы вспомнить, как нарезное оружие сделать, так и вообще чудесно будет! Но идею она знала, а остальное - пусть пока хоть вручную пилят, потом разберемся! На хорошее дело денег не жалко!
Зато такая пищаль била дальше, точнее, была удобнее в зарядке и транспортировке.
Степан ее во дворе пристрелял, плечами пожал - мол, игрушка. Пока ты с такой радостью, кто-то на тебя с луком.
А с другой стороны - пищаль-от не одна. Да и луки у татар не самые сильные.
Просит царевич взять десяток пищалей на испытание? Просит пристрелять, да рассказать, что и как?
Со всей нашей дорогой душой!
А еще что?
А еще есть для казака одно поручение, но ежели государь о том узнает - не сносить головы будет и царевичу и Степану.
Это мужчину не напугало. Двум смертям не бывать, да одной не миновать. Им и за Долгорукова было б головы не сносить, но сошло ведь?
Глядишь, и в этот раз гроза мимо пройдет?
А что случилось-то?
Алексей потер переносицу и изложил проблему. Звучала она так.
Царь-государь, после смерти жены, загрустил да затосковал. Тут боярин Матвеев ему под бок девку гладкую и подсунул. И не то бы беда, что девка Матвеевская, а то беда, что царь жениться надумал. А вот это всем без надобности.
- убить, государь?
Алексей Алексеевич покачал головой.
- Что ты, Степан. К чему нам душегубство?
- тогда что делать надобно, государь царевич?
- Девка эта до того, как перед царем хвостом вертеть, с царевичем Кахетинским куры строила. Вот и устроить бы их счастье?
- что делать прикажешь, государь?
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 07.05.2015, 18:47 | Сообщение # 46 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| ЗдОрово!
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 14.05.2015, 19:24 | Сообщение # 47 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Софья могла только еще раз повторить за мудрецом - что Бог ни делает, он все делает ВОВРЕМЯ!
Недели не прошло с приезда Степана, как Алексей Михайлович объявил детям, что не век ему вдовцом вековать. Желается ему опять невест созвать со всех краев Руси-матушки, да и выбрать себе любушку по сердцу. К Рождеству и начать бы с этим делом! *
Неизвестно, что он ожидал услышать, но в ответ Алексей Алексеевич только улыбнулся. Вот старшие дочери - те истерику закатили, на колени пали - тятенька, не надо нам мачехи! Вслед за ними и младшие плакать начали.
Марфа да Софья переглянулись - и плечами пожали. Мол, ежели пожелаешь, тятенька - женись. Дело хорошее! Пусть съедутся красавицы в Кремль, да и выберешь себе любушку по сердцу.
* в реальной истории это произошло чуть позже, но на то были свои причины, которых нет в этой версии. Прим. авт.
Но так спокойны были только они - а потому вскоре, не вынеся криков и плача, огневался царь, да вышел и дверью хлопнул.
А вечером пришел в гости к сыну.
Алексей Алексеевич на тот момент сидел, книжку читал. Отца встретил уважительно, с поклоном, Алексей Михайлович его по плечу потрепал.
- Взрослый ты у меня стал, сынок. Совсем мужчина. И не верится уж, что шестнадцатый год тебе. Я в твоем возрасте уж шапку Мономаха принял...
- Тяжко было, батюшка?
- Да уж нелегко... Не осуждаешь меня, сыне?
- За что, тятенька?
- За решение мое. Знаю, думаешь ты, что матушку я твою скоро забыл...
- тятенька, неужто ты в жизни своей хоть немного счастья не заслужил? Первый раз тебя любимой лишили, так может, сейчас кого по сердцу найдешь.
- Ты и об этом знаешь?
- О Касимовской невесте в тереме только ленивый да глупый не болтал.
Алексей скромно умолчал, что нормальные люди переболели бы любовью, да и дальше жили без бед и горестей. И уж точно не дали бы жену травить и бесконечными родами мучить - или не женились бы, раз душа не лежит...
А то как детей делать - так Машка хороша. А как страдать - не люба она мне! Комедиант греческий! Такого юноша не понимал - и не собирался. А вот отца растрогало. Вздохнул, глаза заблестели.
- Эх, сынок. Любил я Фимушку. Любил без меры и памяти... и сейчас полюбил. Никогда не давай тебя с любимой разлучить, никто между вами встать не должен!
Алексей мимоходом подумал, как это отличается от того, что понимал он.
С любимой тебя разлучить не должны? А ежели твоя любовь всей стране большой тяжестью на плечи падет? Когда глупа твоя девка, да и зла без меры, и не тебя она любит, а власть твою?
Уж что-что, а оценить Наталью он мог, ему пышные перси глаза не застили. И видел парень, что для нее власть - главное. Это ее воздух, ее вода, ее душа - рано или поздно она бы все равно сама это осознала, а потом и головы полетели бы. Потому как царствовать и править - вещи разные.
- Когда полюблю, тятенька, обязательно твои слова мудрые вспомню. Но покамест свободна душа моя. А вот ты, смотрю, и правда, полюбил. Не знаю я ее? Чьего рода сия дева будет?
Алексей Михайлович улыбнулся.
- Рад я, что понимаешь ты меня. Да и девочки - Марфуша с Сонюшкой, порадовали. Знаешь ты девушку эту - она воспитанница боярина Матвеева.
- Уж не Наталья ли?
- да, сынок. Помнишь ты ее?
- Кажется, она на представлении для сестренок была? Нет?
- Да, Алешенька.
- Вроде как помню. А то и нет...
- Какая она красавица, сыне! А уж разумница...
Царь сел на своего любимого конька - и следующие полчаса царевич слушал, как его отец превозносил достоинства Натальи. Хотя сам тоже мог бы кое-что сказать о добронравии и благочестии означенной персоны. Но - молчал.
И лишний раз убеждался, что его сестра худого не посоветует. Софья говорила - молчать и не возражать. Только дело попортим, ежели царю глаза открывать будем!
Так и вышло.
Изливший весь трепет души царь, удалился, а царевич выскользнул в коридор и направился к сестре.
Софья еще не спала. Сидела, размышляла о чем-то, крутила в руке дорогой кинжал с каменьями самоцветными.
- Красивая игрушка.
- Стенька привез. Ты заметил, как он на тетку Татьяну смотрит?
- что, еще один влюбленный на наши головы?
- Второй - наш батюшка?
- Ну да. Права ты была - Нарышкина это.
- А то нет? Завтра, Алешенька, позови к себе боярина Стрешнева, да попроси его помочь?
- В чем бы?
- Лошадник он. А нам бы где кормов на зиму прикупить, своих маловато. Стенька нам татарских жеребят пригнал, умные, конечно, но кормить-то надо! Мы ж на них не рассчитывали!
- Просто так и позвать?
- Э, нет. Не просто так. А вот как придет он, мы с тобой вместе должны быть.
- И?...
План был идеально прост. Софья собиралась не только нейтрализовать Наталью, но и натравить всех остальных на Матвеева. Через Ордина-Нащокина уже была пущена сплетня, что царь жениться собирается - и боярское море заволновалось.
Милославские таки прорвались к Алексею - и тот подбросил второго ежа, посокрушавшись, что он-де сын от нелюбимой жены. А вот ежели женится царь еще раз, то и вовсе про них забудет, как и не бывало.
Настало время пустить третью сплетню. Они ведь завсегда достовернее, ежели из разных источников.
Спустя час царевич уходил значительно спокойнее, чем пришел.
- Ох, Сонюшка, что бы я без тебя делал?
- Жил бы и горя не знал...
Софья чмокнула братца в щеку, уселась на кровать, задумалась...
Вошла верная Груня, помогла раздеться, улечься... про молитву Софья и не вспомнила. Куда ей, она делами молится, а без дел, хоть лоб разбей...
Сколько уж прошло, как она себя осознала в теле трехлетнего ребенка?
Почти десять лет.
Что сделано за это время?
По большому счету - две вещи. Набирается и готовится кадровый резерв. Создан грамотный механизм его подготовки и интегрирования в жизнь страны. Это плюс. Набирается интеллектуальный резерв. Вот, пищали, опять же. И золото. И еще много чего... один из мальчишек узнал, как добрую сталь варить - отписал. Второй чуть ли не ткацкий станок описывает...
Третий пишет, что губернатор казнокрадствует - и подробно расписывает, куда, сколько, кому - это ж радость!
Алексей, когда на трон взойдет - своих людей получит. Да и войско мальчишечье, вроде и потешное, а все ж таки свое. И казаки под его рукой. А золото - оно всегда золото.
У него есть своя партия, которая хоть и потребует денег, но все же не станет давить. Ему есть кого и на какие места поставить.
И все равно, первое, что придется сделать - это разобраться со стрельцами. Второе - с боярами. Навести у себя порядок, а то распустил всех отец - спасу нет.
Кровь?
Будет. И простит ли она себя за это? Хотя вопрос глупый. Себя она всегда простит. Вот других - уже вряд ли. А себя, любимую, с полным на то удовольствием. Сейчас вот еще Матвеева окоротить, лучше с летальным исходом...
Софья заснула с довольной улыбкой, и снился ей боярин Матвеев. Она на него гневалась и топала ногой, а мужчина пятился назад и падал куда-то в пропасть.***
Иван Федорович Стрешнев к царевичу шел с радостью. А чего ж не пойти?
Умный он, добрый, вины за ним никакой нет, значит, желает ему царевич поручить что-то. Чего б и не...
Но замер мужчина перед дверью кабинета. Слуга словно растворился, а из-за двери донеслись голоса.
- ...Матвеев зарвался! Девку свою под царя подкладывать!
- Алешенька, не горячись так! Может, и неправда это!
- Соня, государь мне вчера чуть ли не прямо сказал, что смотр невест объявит, а сам на Нарышкиной женится. Чтобы не спортили ее раньше времени.
- Да там портить-от некуда!
- Знаю. Гулящая она, да как то отцу сказать?
Боярин кашлянул и дверь толкнул.
Потом он обдумает, потом...
Царевна с писком метнулась в спальню, а царевич улыбнулся.
- Проходи, Иван, рад тебя видеть!
- Государь царевич...
Иван поклонился, низко, как должно, получил в ответ улыбку...
- Поздорову ли, боярин?
Разговор затеялся вполне чинный, и сена Иван Федорович продать согласился, и все было хорошо, а все ж таки...
Царапало, царапало внутри. Поговаривали уж, что царь жениться вновь захочет, волновались Милославские... а ежели Матвеев ему свою девицу подсунет - это что же будет? и так от этого выскочки худородного возле трона не продохнуть, он и вовсе на головы сядет!
Никак такого допустить нельзя.
Надо бы узнать поточнее, да и сказать кой-кому о Матвеевских планах... вот паскуда! Из грязи в князи лезет!***
Когда Матвеев сообщил Наташеньке о планах государевых, та взволновалась. Это что ж - ей теперь в Кремль переехать?!
Так она и Алешу не увидит более!
Наталья в церковь почти бегом бежала, но царевич там уже ждал. И отпустили когти сердечко девичье.
- государь!
- Наташенька!
Синие глаза блеснули ласково - и невдомек Наталье было, что в этот миг размышлял царевич не о красе ее девичьей, а о том, как окоротит наглого боярина.
- Мне в Кремль ехать надо, в палаты царские! Там отберут девиц.... Алешенька, страшно мне! Дядя сказал, что все уж договорено. Для вида нас смотреть будут, а меня выберут! Что делать!?
- Ехать и быть спокойной. Все сложится, как нам надобно. Обещаю тебе...
- Неужто?!
- Найдет себе тятенька другую по сердцу, а тебя отпустит.
Наталья хоть и сомневалась, да успокоили ее слова ласковые. Да и.... что она теряла?! Ни бежать, ни в ноги кинуться - никогда не поздно.
Если б знала она, что в это время Софья беседовала со своим дядюшкой Иваном Милославским. Тот, хоть и смотрел на девочку искоса, но слушал внимательно. Как-никак, сейчас ее устами царевич говорил.
- Известно мне стало, что государь невесту себе выбрать желает.
- А....
- И даже известно, кого он выберет.
- Кого, государыня царевна?
- Кому царевна, а кому племянница, - Софья улыбнулась ласково. - Матушка умерла, больше за Милославских заступаться некому, так ли это?
- Ежели племянник родные не заступятся, так и некому, - подтвердил мужчина.
- А ежели мачеха будет у племянников? Ночная кукушка, она завсегда дневную перекукует, всем то известно.
- так что ж делать, государыня?
- Известно мне, что хотите вы девушку свою представить...
- Да.
- Этого не будет.
- Как?
Милославский аж побледнел. Действительно, и девушка была хорошая, на Машу ликом похожа, косы черные, глаза ясные... что ж это?!
Софья только головой покачала.
- Другая ее заменит.
- Как?!
- а вы скажете, что она это. Крест целовать будете - не дрогнете. Тогда и сладится все.
- Н-но...
- и сделать надобно так, чтобы государь ее подольше не видел. Сможете?
Милославский задумался. Можно так сделать, можно...
- А...
Софья взяла со стола колокольчик малый, тряхнула, и...
Милославский замер, как статуй каменный, бессмысленный. Девица, что вошла в комнату, была... Не идет, а плывет, губы розовые улыбаются, коса - сноп золотой, глаза что небо синее... да и лицо... словно Всеволжская вдруг вернулась.
Невдомек ему было, что грамотно подобранная косметика еще и не такое нарисует. Поговорить с Ординым-Нащокиным, еще кое с кем, Лейлу попросить - и готова копия. Мало ведь Наталью убрать. Ее не станет - другая нарисуется, может, и еще хуже. Надо было найти такую, чтобы всю жизнь Софье благодарна была. И Любава для этого подходила, как нельзя больше.
Софье она благодарна была, за избавление от отчима. Вышла матушка замуж второй раз - и как дети пошли, так девочку вовсе в служанку превратили. А деваться-то и некуда было, разве что головой в омут. Но на это сил у малышки не хватало. Заметила ее одна из Софьиных девочек, поговорила с Любушкой, нашла девочку достаточно сообразительной и благодарной - и дала знать Софье. А та подсуетилась, попросила тетку Татьяну съездить да забрать малышку к себе. Хотя малышку.... Тринадцать лет ей на тот миг было, сейчас уж шестнадцатый шел. И красота ее только расцветала. А вот характер...
Несамостоятельная она оказалась. Забитая. Сломанная.
Софья так и планировала ее замуж выдать, но... когда поняла, что с отцом творится, принялась к девочкам своим приглядываться - и Любушка ей подвернулась. Красавица именно нужного типа. Благодарная Софье.
А еще....
Даже когда государь умрет, ей никто пропасть не даст. Да, второй раз замуж выйти не получится, но ежели понравится кто - препятствий не будет. И детей пристроят, благо, опыт есть. И поддержат, и помогут.... Но для начала надо стать той самой.
А как?
А вот так. Сердце тогда на новую любовь податливее, когда от старой еще не остыло. Мало просто убрать Наталью - на ее место десяток других найдется, и нигде не сказано, что они умнее али добрее будут. Надобно еще так сделать, чтобы отец женился на хорошей девушке. И это - Любушка.
- Знакомься, дядя. Любавушка это. Племянница брата жены соседки тестя. Или еще как... но место ей ты найти должен.
- Сонюшка, да как же...
- рода она хорошего, купеческого. Но ежели мы с Алексеем ее приведем - сам понимаешь, не можем мы этого сделать.
Это Иван понимал. И внимательно смотрел на девочку, видя в ее глазах серьезные искорки. А ведь она благодарна будет. Ему благодарна за эту помощь. Опять же, и шантаж - дело хорошее.
Софья все эти мысли читала так отчетливо, словно Иван у нее над ухом говорил. Но улыбалась и молчала. Ни к чему собеседнику понимать, что читают его, как книгу раскрытую.
- Все я сделаю, племянница.
Последнее слово Иван так голосом выделил, что не понять было сложно. Я-то сделаю, но и ты мне отплатишь. И получил в ответ улыбку и чуть опущенные ресницы.
Понимаю. Отплачу добром.
Илья это понял и перешел к деловому обсуждению.
- Любушка со мной поедет?
И получил в ответ насмешливый взгляд.
- Нет, дядюшка. Ты привезешь девицу свою в Кремль, а уж здесь мы ее обменяем на иную. Понял?
- Н-но....
- Я знаю, на что хватит твоего влияния.
- ты мне не доверяешь, Сонюшка?
Мужчина был смерен таким взглядом, что пафос проглотился сам собой. Выражение лица Софьи явственно говорило, что она дядюшке и бульон из-под вареных яиц на ответственное хранение не доверит. Ивану Милославскому! Милый мой, да кто тебе поверит-то!?
Впрочем, мужчина и не обиделся. Лизоблюды, они вообще не обидчивые, а то еще от кормушки отлучат. Уточнил несколько важных деталей, переговорил с Любашей - и отправился восвояси. Софья перевела дух. Ей-ей, ощущение - словно в навозе ныряла. Отвыкла она от таких друзей, а тут нате - приветик из двадцать первого века. Сколько таких она помнила...
И рефреном вставал вопрос - ну как тут не прибить?***
К Рождеству все утряслось с царскими невестами. Все они съехались в Кремль, но смотрины Алексей Михайлович пока устраивать не торопился. Ждал всех проверок.
Хотя с Наташенькой своей разлюбезной каждый день виделся, Софья это отлично знала. Но пока делать ничего не собиралась. Пусть поглубже увязнет.
А тем временем Степан Разин плотно познакомился с Ираклием - и уже сейчас мог сказать, что парень это горячий, неглупый... Софья не собиралась пускать дело на самотек. Ей требовалось не просто убрать Наталью, но и подальше ее, подальше.
Кахети?
Да хоть бы и....! Лишь бы у царя перед носом не мелькала! И вообще - в Грузию ее! Подальше!
Но Наталья была только первым пунктом программы. Вторым шел Матвеев. Травить боярина Софья не собиралась, невыгодно. Да и искать будут. А вот бояр на него спустить...
Стрешнев уже сплетни разносил, Ордин-Нащокин, еще с десяток бояр, которым то тут, то там словечко шепнули, дворня, в которую слухи впрыскивались, как глюкоза из двадцатиграммового шприца, тоже взбурлила....
Одним словом, секрет царя и Матвеева, медленно, но верно превращался в 'по секрету всему свету'.
Вопрос стоял иначе. Как будем компрометировать Наталью?
Софья честно хотела опоить ее снотворным и запихнуть в одну кровать с Ираклием. Но грузин был не дураком, протащить его бессознательного в терем было нереально, а сознательно?
На плаху?
Ага, щас!
А вот поговорить с Натальей он мог. И - в нужном ключе. Степан, конечно, не сильно годился для настройки царевича, но... о чем двое мужчин будут говорить в трактире?
Да о бабах!
А ежели аккуратно мысль подкладывать, что все они стервы, и ежели тебя один раз предали, то и второй предадут...
Мало выдать Наталью замуж подальше. Нужно еще, чтобы муж, когда с его любимой случится... случай, не слишком переживал, да и искал не слишком-то.
Но наконец подготовка была закончена и пришел час 'Хэ'.
Наступало холодное январское утро, восемнадцатое января, 1770 год, через пару недель собирались и официальные смотрины устроить... Над Кремлем занимался рассвет.
Софья смотрела в окно.
Если сегодня все пойдет хорошо и правильно - она получит управляемого царя и послушную царицу. Даже если Любушка кого и родит - воспитаем в нужном ключе. Если же плохо...
Монастырь Софью не пугал.
Из него бегают. Да и Алешка ее в беде не оставит. Голову не срубят, а остальное...
Пока мы живы - мы можем надеяться и бороться!
Дверь комнаты скрипнула, без стука вошел Алексей. Выдернул сестренку из кресла и уселся сам. Софья обняла брата за шею, ткнулась носом в плечо.
- Страшно, Алешенька...
- Справимся, Сонюшка. Обязаны.
Софья вздохнула. Вот сколько раз она слышала такое от мужа? Много, очень много. А потом мужа не стало. Не уберегла. Не защитила.
Видит бог, сейчас она бы что угодно сделала, чтобы защитить своих родных. И плевать на порядочность. Пусть она горит в аду, но ее близкие жить будут! А потом пусть судят, кто и как хочет. Но - потом.
- Алешенька, ты все помнишь, что мы должны сделать?
- Да, Сонюшка. Сегодня вечером...
Две головы сдвинулись. Дети тихо зашептались. Хотя... не такие уж и дети?***
Наталья нервничала и сильно. Уж два месяца, как живет она в Кремле, свозят сюда девушек со всех концов земли православной, а дело-то и не движется. Царь-то у нее в кармане, а вот царевич...
Алешенька, имя-то какое сладенькое, словно леденец за щекой...
Отец его - нет, не то, а вот Алешенька, чудо синеглазое, с золотыми локонами! А руки какие у него! Небось, как обнимет, к себе прижмет - так и дух зайдется....
Красивый он!
И ласковый, и умный, жаль только, увидеться с любимым, не часто удается. Всего-то разика три и встречались - и то с оглядкой да в темных комнатах. Переговорили да разошлись. И ловила себя Наталья на грешных мыслях. Пасть бы на грудь любимому, устами к устам прижаться... да нельзя. И Алешенька к ней серьезно относится, честь ее до свадьбы бережет, служанку к ней приставили, так ее вскорости заменили на другую, а та - Алешенькиной тетки служанка, так что записочки любимому передавать можно невозбранно, главное имя в них не писать. Да и не надобно имени, когда чувства за каждым словом стоят, из груди рвутся....
Жалко только, что Ульянка заболела, вот уже два дня в жару лежит...
Наталья в зеркало собой полюбовалась... хороша!
И бела, и румяна, с плечи словно мраморные, и косы темные - чем не царица? Сначала, конечно, царевна, а потом уж, как старого царя не станет, так и Алешенька Шапку Мономаха наденет. А она - рядом с ним будет. Поможет, случись что, подскажет....
А то сейчас Алешенька ой не к тем прислушивается, не к тем....
Словно черт принес - дверь скрипнула. И в светлицу проскользнула девочка, при виде которой Наталья тут же встала со стульчика раззолоченного, поклон отмахнула.
- Государыня царевна...
Софья, а это была именно она, чуть улыбнулась.
- Встань, Наташа. Поговорить надобно.
Наталья послушно выпрямилась, уставилась в упор на девочку, а той - хоть бы и что. Стоит, глаза в глаза смотрит насмешливо, словно понимает, что ничего ей Наталья не сделает... эх, хворостиной бы тебя, нахалку!
- Я бы с тобой вообще не разговаривала, да брат мой что-то в тебе нашел. И отец тоже... не знаешь, почему хороших мужчин к дурным девкам тянет?
И глаза темные, насмешливые, жестокие... гадина! Вся в матушку свою!
- Потому как к хорошим им тянуться не дают. Ежели и полюбят мужчины такую, обязательно найдется, кому их свадьбу расстроить. Как Касимовской невесте....
Удар цели не достиг, Софья только улыбнулась насмешливо так, ехидно. А зубки мелкие, белые, как у хищного зверька...
- И то верно. Что там с Ефимией вышло - мне неведомо, мала я еще для этого, а вот что с тобой выйдет...
- Государыня?
Наталья поневоле насторожилась.
- Отец желает о помолвке объявить поскорее. Ты за него замуж пойдешь?
- Вольна ли я в своей доле?
- Хорошо. Так братцу и передам.
- Нет!!!
- тогда вы с братом встречаетесь сегодня, в моих покоях. После вечерни. Знаешь, куда идти?
- Знаю. Но почему...
- Потому что не все слугам доверять можно, а доверенная служанка болеет, - Софья возвела глаза к небу. - И почему Алешке такое непонятливое нравится?
Наталья зашипела, но смолчала. Софья посмотрела на нее и кивнула.
- Так-то. После вечерни за тобой моя служанка придет.
Наталья поклонилась. Но в голове у нее сейчас крутились сплошь черные мысли.
Убила бы наглую девчонку!
Как только замуж за Алексея выйдет - тотчас ее в монастырь отправит! Вот ведь дрянь!
На следующее же утро после свадьбы и отправит!***
Софья поставила галочку. Отлично.
Наталья приведена в растрепанное состояние. А нам это и нужно. Основной принцип - если хочешь, чтобы человеку самообладание отказало к вечеру - начинай накручивать его с утра.
А вечером все должно пройти... хорошо.
- Сонюшка, поговорил я со Степаном. Сделано все.
Ванечка морозов появился, словно из-под земли. Софья улыбнулась другу.
- Все хорошо прошло?
- Замечательно.
Вот беда-то, вот огорчение, у Артамошки Матвеева поместье загорелось. Да какое! Рядом с Москвой, дом полыхнул, словно и не было его...
Это, наверное, керосин неправильно хранили.
Ах, не было керосину? Тогда квашеную капусту. Но - неправильно, это определенно. Фролке Разину с ребятами много и не понадобилось. Псам приманку с сонным зельем кинули, людей оглушили, из поместья забрали что поценнее, да и в ночи растворились. Что поценнее - отдали Софье, та заплатила, не скупясь. Кто знает, где еще эти побрякушки пригодятся? Матвеева подставлять надо по полной! Фрол потом лично проверил, чтобы ничего и ни у кого не осталось.
Конечно, Матвееву доложили спозаранок. И конечно, тот помчался проверять, что, кто как... ну, попутного ветра в горбатую спину!
Было, было у Софьи желание встретить его по дороге, да нельзя пока!
Надо бы еще распорядиться девочкам... но Софьины воспитанницы свое дело знали. Уж что-что, а 'накрутить' человека за день - да запросто! Тут страшную историю рассказать, здесь завизжать, что мышь пробежала, коих Наталья, кстати, боялась и не любила, за волосы дернуть больно или уложить их не так...
Методика воздействия на психику в гаремах отработана до тонкости. Пусть такого опыта у девочек еще и не было, но было желание и возможность. Так что к вечеру Наталья себя чувствовала, как натянутая струна. А в царских покоях разворачивался спектакль по полной программе.
Начал его после ужина Алексей Алексеевич.
- Тятенька, дозволь с тобой переговорить?
- Неладное что, сынок?
- Тятенька, нам бы с глазу на глаз...
Рисковали они с Софьей сильно. Но - выбора не было. Никому другому царь не поверил бы. Так что прошли мужчины в царский кабинет и дверь за собой прикрыли. Софья чуть ногти не сгрызла, ожидая конца разговора. Полцарства за жучок! Но подслушать - увы! - не получилось бы. Оставалось только переживать за брата!
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 21.05.2015, 22:00 | Сообщение # 48 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
В царском кабинете Алексей Алексеевич сразу отцу в ноги бросился.
- Прости, батюшка! Вели казнить, не вели помиловать! Виноват я перед тобой! Смертно виноват!
И минут пять в таком же духе, до слез и соплей.
Виноват!
Подвел!!
Делай со мной, что пожелаешь!!!
Царь сначала опешил, потом принялся сына успокаивать, а уж потом...
Когда Алексей Алексеевич смог говорить, рассказал он такую историю. Не зря он так к Матвееву идти не хотел. В тот вечер, когда они вдвоем с батюшкой были там, Наталья Нарышкина... что-то случилось с девкой. Он-то уехал и забыл, как ни в чем не бывало. А вот спустя месяц, когда на похороны брата приехал - тут ему записочку и принесли. Не ведал он - от кого записка, иначе б не пошел! Но...
Оказалось, что видеть его желает Наталья Нарышкина. И что Матвеев ее принуждает за царя выйти замуж...
- Принуждает?
Вот тут Алексею Михайловичу первую черту по сердцу и провели. Любил он, да. Но ведь взаимности хотелось, а не покорности! Тем паче - по принуждению.
- Клялась она, что Матвеев ее заставляет. И что другой ей люб.
Алексей Михайлович мрачнел на глазах. Не верить сыну?
Да вроде как сын его никогда не обманывал. С другой стороны - межреберный бес нашептывал: 'а вдруг все это просто чтобы ты не женился?'. Ребенку не хочется мачеху, так бывает!
Но и...
- А другой - кто?
- Тятенька, позволь мне дальше не рассказывать, а показать тебе все?
- Показать?
- Наталья же с остальными невестами царскими в Кремле сейчас, коли позовем, так придет?
- Сейчас скажу позвать...
- Нет, тятенька, нехорошо так будет. Я сейчас Сонюшку попрошу, пусть ее служанки сбегают.
- Почему вдруг?
- Ежели она знать будет, что ты зовешь - признается ли?
- Почему б и не сознаться ей?
- Потому что и сама она, и семья ее - полностью от Матвеева зависят. Случись что - он никого не пощадит. Для него ведь честь какая - с тобой, батюшка, породниться...
Звучало логично. Но верить все еще не хотелось... ну да ладно. Посмотрим!
- Скажи Софьюшке. Но... куда?
- А ко мне в покои, батюшка.
- К тебе? В покои?
- Там место есть, где спрятаться. А Наталья все равно Кремля не знает... ежели ты, тятенька, в другой комнатке за дверцей постоишь, так, чтобы слышать все, да тебя не видели?
Алексей Михайлович задумался. Алёша ждал. Тут было самое хлипкое место всего плана. Но учитывая мягкий и достаточно своеобразный характер Тишайшего - не сильно они с Софьей и рисковали. Да, отец был гневлив, ревнив и не простил бы, застань он парочку прелюбодеев. Но когда сын кается, когда идут намеки, что он пытался все изменить, но не получилось, когда...
Одним словом - мужчине было проще посмотреть самому, чем потом всю жизнь мучиться вопросами. Нет, если бы к нему подошли иначе, если бы надавили, предъявили претензию - моментально бы получили в ответ по полной. Но мягко, ласково...
Как говорил великий Саади, ласковым языком можно и слона на волосинке водить, не то, что царя на веревочке!
В покоях у Алексея было уже все приготовлено.
Приоткрытая дверь занавешена занавесью, мебель сдвинута так, чтобы не задеть, поставец со свечами выхватывает из темноты только нужное, чуть приоткрыто окно, чтобы шепот ночи заглушил ненужные звуки...
Но на этот раз Софья себя в сторону оттеснить не позволила. Служанку послала, но и сама спряталась - уже привычно, под столом. Что-то подсказывало ей, что Алексей Михайлович ее присутствия не одобрит, но и ждать за дверью?
И так все рук искусала, пока прошлый раз ждала, второго насилия над собой она уже не выдержит! Эххх, где мои семнадцать лет - и где мой прежний опыт...
Раньше-то Софья могла ждать, сколько понадобится. И выжидать, и терпеть - ради своей цели она что угодно готова была сделать.
А сейчас нервы, нервы...
Видимо, изначальная владелица этого тела была очень эмоциональна. Софья давила в себе эти выбросы, но прорывалось, никуда не денешься.
Но наконец, в дверь постучали. Вошедшая Наталья была бледна - и даже на предвзятый Софьин взгляд - е слегка потряхивало.
- Алешенька!
- Наташа, прошу, проходи.
Наталья вошла, дверь за собой закрыла.
- Подобру ли, поздорову ли?
- Тяжко мне, Алешенька! Уж немного времени осталось! Не могу я больше! Что делать?!
Наталья-таки сорвалась. Действительно, сколько можно?! Конец отбора на носу, потом не сбежишь! А за старого царя выходить тоже желания нет, ну не геронтофил она, ни капельки!
- Да, совсем чуть осталось - и батюшка невесту назовет. Ты ей быть точно не желаешь?
- Алешенька! Да противный он! Старый, толстый, вонючий!
Софья под столом расплылась в довольной улыбке. Если мужик такое прощает женщине... это уже не мужик!
- Это отец мой!
- Прости, Алешенька! Только видеть я его не могу больше! Вроде и смотрит ласково, и говорит приятно, а только не могу я больше! Как представлю, что поцеловать его придется - дурно становится! Давай сбежим! Мне без тебя жизнь не в радость!
- Наташа, мы ведь отцу рану нанесем, да какую.
- Коли любит тебя - так простит. А коли нет - неуж ты меня старику отдать хочешь? Так сразу скажи, я уж лучше в воду головой!
- Не стоит.
Алексей Михайлович был великолепен. Спокоен, серьезен, сдержан - и горделив в своем страдании. Станиславский руку бы отдал за такого актера!
- Что ж ты, Наташа, сразу мне все не сказала? Не стал бы я тебя неволить.
Наталья еще могла выкрутиться одна, но думая, что Алексей теперь будет с ней, что царь просто случайно - у нее не было времени сообразить, что все было подстроено. И потому...
- Не вели казнить, государь!
Наталья кинулась царю в ноги, Алексей Михайлович едва отстраниться успел. - Любим мы друг друга!
Царь дал ей поваляться пару минут с криками. Больше и не понадобилось, Наталья поняла, что голосит в одиночестве и стихла. Оглянулась.
- Мы - это кто?
Вот тут Наталья и осознала, что царевич подозрительно спокоен, бросила на него взгляд - неужто... и прочитав там ответ на свой вопрос, едва в голос не завыла. Остолбенела...
Не ждала она предательства. Алексей же Алексеевич был спокоен.
- Не люба она мне и не была никогда.
- А она иначе думала?
- Ничего я ей не обещал, батюшка. Ни любви до гроба, ни руки, ни сердца. Сама решила, что люб я ей, сама на шею кинулась, сама с тобой в любовь играла, а мне глазки строила. Есть тут и моя вина - что не покаялся я вовремя перед тобой, да страшно было мне - и сердце тебе разбивать не хотелось. И любое наказание от тебя за то приму.
С точки зрения Софьи звучало подловато, но - какая разница? Им надо было довести Наталью, чтобы из нее полезла вся мерзость - Алексей этим и занимался.
- А тут еще кое-что. Человек мой поговорил с царевичем Кахети.
- Ираклий...
- И тот утверждает, что Наталья и ему в любви клялась. И это только те, о ком мы знаем. А сколько их всего было - Бог весть.
- Не было такого!
Наталья вскочила с колен. Она была бойцом, она была умна и отважна, но это ее сейчас и подвело. Романов мог пощадить сломленную отчаянием и обманутую, растоптанную и униженную. Но не крикливую девку, вовсе нет.
- Поклеп это! Наветы гнусные!
- Неправда. Ираклия спросить можно, он лгать не станет. Просто не желал он жениться на бесприданнице, вот ты его и приваживала, чтобы созрел.
Софья усмехнулась, глядя на гнев на лице Натальи. Гнев, ярость ненависть, глаза выпучились, с губ слюна ошметками, пальцы когтями скрючены - того и гляди кинется. Вот и пусть кидается!
Лучше - на государя.
- Лжу возводите!!! - заверещала Наталья. - Ты сам мне в любви клялся! И записки твои у меня есть!
Ага, как же!
Размечталась!
Софья была уверена в себе на сто процентов. И в своих девочках тоже. Вошли две служанки, да и вышли вон. Подушки, там, взбить, горшок унести... а записочки? А может это туалетная бумага такая!
- Не писал я ничего, батюшка. И не привечал бы ее, да знать хотелось, насколько глубоко бесстыдство ее зайти может.
Наталья выкрикнула несколько грязных ругательств - и медленно осела на пол. Глаза ее дико вращались, на губах показалась пена.
Мужчины явно растерялись, иметь дело с бабами в истерическом припадке никому не доводилось. Первым опомнился царь.
- Слуги!
Передал Наталью с рук на руки слугам и кивнул сыну.
- Пойдем, посмотрим, что там за записки.
Стоит ли удивляться, что никаких записочек нигде не нашли, хотя в покоях Натальи даже и стены простучали. Зато записочки, которые Наталья Алеше писала нашлись, хотя и не все. Софья их тщательно отобрала, одну к одной, а уж руку Натальину Алексей Михайлович знал.
Мужчины молчали. Алексей Михайлович был подавлен. Алёша же просто молчал - ему было неприятно все это. И никогда бы он так не поступил, если бы не Софьины уговоры. Да и...
Политика - дело грязное. Уж сколько сестра не говорила, а каждый раз убеждаешься. Или это так мерзко, потому что он подставил девушку? Да, какая ни есть, но она его любила. А он...
А все равно!
Теперь лишь бы не напрасно!
После обыска царь кивнул на свои покои - и медленно пошел к себе. Алексей следовал за ним.
Там Алексей Михайлович опустился в кресло - и сломлено закрыл лицо руками. Не было царя. Было несчастный человек, которому было плохо и больно от предательства.
- За что она так, Алеша? Неужто не понял бы? Не простил бы?
Алексей огляделся, нашел взглядом кувшин со сбитнем, который стоял на столике у стены. Плеснул в кубок.
- Испей, батюшка.
Царь глубокими глотками пил сбитень. Дыхание его постепенно выравнивалось.
- Несчастный я человек. Все меня предают, воры одни кругом, верить никому нельзя... За что так?
- Не говори так, батюшка. Матушка тебя любила. Да и мы у тебя есть, мы не предадим. Просто иногда так бывает...
- Разогнать всех этих невест по домам...
- Не стоит, батюшка. Бояре обидятся. Ты лучше погляди на них - авось и выберешь себе любушку по сердцу?
- Я думал, она меня любит... старый, вонючий...
Кубок с силой врезался в стену.
- Отправлю ее завтра к Матвееву! И чтобы духу его в Москве не было!
Алексей покачал головой.
- На смерть девку обрекаешь, батюшка. Что с ней Матвеев сделает?
Алексей Михайлович вздохнул.
- Думать о ней - и то больно.
- Прости меня, батюшка. Виноват я перед тобой.
- В чем? В том, что молод да красив? Или что не люба тебе Наташа? Так насильно мил и не будешь...
Алексей искренне зауважал своего отца. Многие бы на его месте так поступили? Да почти никто... и гонцу, принесшему дурные вести, досталось бы, и Наталью бы на плаху поволокли, и все же...
- Сегодня решить надо, батюшка. И сделать тоже. Иначе Матвеев ее не помилует. Ты же не хочешь ей смерти?
- Нет. Пусть счастлива будет... но подальше от меня.
- В Кахети? С Ираклием?
Алексей Михайлович задумался.
- Ираклий давно у меня денег просит, но ежели так - помогу я ему. Людей не дам, а денег пусть возьмет. Обвенчать их сегодня же ночью - и пусть едут.
- Ежели согласится он?
- А коли нет - так я и Арчилу помочь могу! - Синие глаза сверкнули гневом. - Он бесприданницу не хотел? Так нынче радость у него! Сам царь за девкой безродной приданное дает! Прикажи, чтобы нашли да привели!
Алексей так и сделал. И вернулся к отцу. Оставлять мужчину одного ему не хотелось.
***
Софья смотрела на лежащую без сил Наталью. Глаза ее были спокойны и холодны. С таким же выражением она разглядывала бы какое-нибудь животное редкой породы. Пока еще Нарышкина не пришла в себя, но Софья хотела поплотнее забить крышку ее гроба. Слишком Наталья умна, чтобы пускать все на самотек.
А жаль.
Сложись все иначе - подругами стали бы.
Но такая мачеха ей не нужна, такая жена Алексею - тоже. Тем более, что и в памяти всплывало нехорошее. Когда-то, давно, Петр Первый, книга Толстого... Она уже почти ничего и не помнила, но в начале там точно были Наталья Кирилловна и Матвеев. Алексею она об этом не сказала, но приглядывать за братом собиралась. Ведь если...
Хоть убивай - не могла Софья вспомнить подробнее. Как корова языком слизнула.
Наталья зашевелилась, глаза приоткрыла.
- Ты!
- Я, - подтвердила Софья. Чуть улыбнулась. - Я, Наташенька. Или ты думала, что я позволю безродной девке в постель к моему брату да в сердце к отцу влезть?
Черные глаза медленно загорались яростью. Софья чуть склонила голову к плечу.
- Не нужна нам такая, как ты. Злая, да глупая.
- Тебе ли судить?
- Мне. Не надобен нам Матвеев у трона. И родня твоя так же не надобна.
- А твоя многим лучше?
Софья головой качнула.
- Моя родня уже ничего не решает. А вот ты...
Наталья скрежетнула зубами. И вдруг спросила:
- Что со мной будет?
- Монастырь, - Софья не знала, но лгала без зазрения совести. - Ежели батюшка смилуется. А то могут и голову срубить.
- Лжешь!
Девочка пожала плечами.
- За дверью стража. Вздумаешь бежать - пеняй на себя.
Развернулась и вышла. Наталья долго не пролежала, заметалась по комнате.
Как!?
Как могло так получиться!?
Почему!?
За что!?
Вопросов было много, а вот ответов не было. Оставалось только скрипеть зубами в бессильном отчаянии.***
Ираклия долго искать не пришлось. И нашелся, и пред царские очи предстал, и на вопросы ответил честно.
Да, было такое. Знает он Матвеевскую воспитанницу. Только вот как царь в тот дом пожаловал - тут же ему от ворот поворот дали. Матвеев и развернул, сказал, чтобы не морочил он девушке голову. Наталья?
Да, говорила, что люб он ей.
Жениться?
Так ведь... эээ... бесприданница она, государь?... а у меня еще трон не отвоеван...
Алексей Михайлович пожал плечами.
- Войска не дам, но где найти их - ты знаешь. Ежели на Наталье женишься и с собой ее заберешь - дам я тебе денег. А нанять кого - дело несложное.
Ираклий задумался, но не надолго. Наталья ему была по душе, а уж приданое - и вовсе медом растекалось.
- Готов служить тебе, государь.
- Тогда к свадьбе готовься.
- Когда, государь?
- Сейчас.
Ираклий бросил взгляд на царевича и увидел его выразительный взгляд. Такие любой придворный читает на раз. Молчи, я все тебе расскажу.
И согласился. Единственное, что попросил - это во что другое переодеться, а то ведь из постели вытащили...
Алексей Михайлович не отказал.
Странная это была свадьба.
Ночная торопливая исповедь, мертвенно-бледная невеста с ненавистью в глазах, довольный жених, государь, выглядящий откровенно убитым горем, внешне спокойный царевич, в глазах которого плещется удовлетворение хорошо проделанной работой...
Царский духовник, который венчал эту пару, даже и не пытался что-либо сказать. Себе дороже. А царевич успел перекинуться парой слов с Ираклием. Быстро, пока Наталью исповедали.
- Что случилось, государь царевич?
- Наталья отцу призналась, что не люб он ей. Другой ей по сердцу.
- Вот как? А что ж я...
- За того человека она замуж выйти никак не может. Но и здесь оставаться...
- Матвеев?
- Да.
Ираклий кивнул. На Матвеева и у него был зуб, Наташа ему нравилась - почему бы и не совместить приятное с еще более приятным?
Так вот и получилось. Вскоре после полуночи все было закончено - и все разошлись по своим покоям. Сына Алексей Михайлович тоже отослал. Хотелось побыть одному. Хотелось...
Сердце болело.
Алексей Алексеевич же не успел войти к себе, как у него на шее повисла Софья, хлопнул по плечу Ваня Морозов.
- Алеша, какой ты молодец!
- Ты это сделал!
- Грязно это...
Софья тут же поняла, что на сердце у брата. Усадила его в кресло, опустилась рядом на пол, заглянула в лицо.
- Очень грязно, Алешенька. И мерзко. Только я так тебе скажу - мы сейчас большего зла избегли. Женился бы батюшка на Наталье - думаешь, успокоилась бы она? Никогда. Начала бы его против тебя настраивать, для своих детей интриговать. Матвеев помог бы, ему то не в тягость. Бояре бы разделились, а начни ты с ворьем бороться, как желаешь - все бы на его сторону встали. Смута бы началась, брат на брата войной пошел - ничего нет страшнее. Не кори себя, не ты это начал. Ежели б Наталья отца любила, разве мы бы хоть слово супротив сказали?
- Она меня любила...
- Любила ли? Или говорила, что любит?
Ответа Алексей не знал. Смотрел в окно, вспоминая, как красивая девушка превращалась в раненое животное - и осознавал, что это всегда будет с ним.
Предавать, интриговать... да будь он проклят - этот путь государя! Страшно это...
Так они втроем рассвет и встретили. Спящими вповалку на широкой кровати, как есть, в одежде. Алексей и Иван переплели руки, Софья маленьким зверьком приткнулась между ними...
Дети, всего лишь дети, которые впервые поняли, как это - играть человеческими судьбами. И им было больно. Что-то такое умерло в них в эту ночь... Иллюзии?
Возможно.
И даже Софья, хоть и рассталась с ними еще давным-давно, все равно переживала.***
Переживал и Артамон Матвеев. На следующий день он узнал и примчался в Кремль, но к царю его даже не допустили. Он бы кинулся в ноги, он бы все исправил, но - увы!
Никто толком ничего не знал. Только что одну из девиц срочно замуж выдали и отослали, а как, за что...
Увидеться с Натальей у него тоже не получилось. Ираклий, хоть и влюблен был в Наталью, но управлять ей не позволил. Молчи, женщина. Твое дело мужу улыбаться, а не в дела его лезть!
Алексей Алексеевич не отходил от отца, стараясь утешить его в горе. Софья же...
Софья о чем-то активно шепталась с Иваном Морозовым. А что Иван разговаривал после этого со Степаном Разиным, которому ходу в Кремль не было.... Так что же? Не разговаривать с ними теперь?
Алексей Михайлович тоже переговорил с дочерью. Софья не отрицала ничего и не запиралась.
Наталья?
Было, было...
Алексей, когда записочку от нее получил, пришел к сестре, посоветоваться. Почему с ней? А с кем еще? С ней, да с тетушками - иного выбора и не было. Не к отцу же с таким пойдешь, сердце разбивать...
Почему потом пошел?
Так тетушки и уговорили. Лучше один раз все прояснить, чем такие интриги за отцовской спиной плести. Мерзко это...
С этим Алексей Михайлович был полностью согласен. Мерзко и гадко. Идти на смотрины ему совершенно не хотелось, но надо было.
Так что в назначенный день девушек вывели в залу - и Алексей Михайлович пошел вдоль строя.
Лица, лица, лица...
Круглые и вытянутые, серьезные и встревоженные, карие, голубые, черные, серые, зеленые глаза, светлые и темные косы бегут по роскошным платьям... пройти бы, не поднимая глаз, а лучше выгнать всех... И в груди тяжко и вспоминаются черные очи, и голос грудной слышится, и улыбка ее нежная... Наташенька, что ж ты так со мной, любовь моя поздняя, нечаянная? Неужто чем виноват перед тобой?
Софья бы намекнула батюшке, что не там он вину ищет, да не стоило его добивать.
Раз прошел Алексей Михайлович, словно во сне дурном. И два прошел. А на третий раз вдруг выхватил из толпы знакомые синие глаза.
Ясные-ясные, словно небо летнее.
Только раз он такие глаза видел, только у одной женщины.
И коса снопом золотым по платью бежит. А лицо...
- Фимушка?
И не царь стоял в тот миг перед девушкой, нет. Мальчик шестнадцати лет, которого мечтой поманили, да отобрали ее. Чудо ли это?
Или время вдруг назад поплыло?
Царь пошатнулся - и если б девушка его под руку не подхватила - на колени упал бы. Перед этой?
Перед той, давно забытой? Прощения просить, умолять, все бы отдал тогда - лишь бы поняла. Лишь бы простила, поверила, что не хотел он зла, просто отстоять ее не сумел! И вдруг увидел в синих глазах нечто такое, что разжались когти в груди...
А Любава просто пожалела Алексея Михайловича.
Как любого обычного, немолодого, усталого мужчину. Как человека. Раненная жизнью сама, она понимала, когда другим больно - и ему тоже так было. Шел, тосковал...
Такое у него было в глазах, что страшно становилось.
- Меня Любовью крестили, государь...
Тихо-тихо, так, что кроме соседок и не слышал никто. Да и те отшатнулись, словно испугались чего.
- Любушка...
Два человека рядом. Понимание?
Да, наверное. И это намного больше того, что они надеялись обрести.
Алексей Алексеевич смотрит чуть удивленно. Неужели получилось?
Сонюшка! Ну и умна ж у него сестрица!***
В тот же день Любовь Алексеевна Пронская стала официальной царской невестой - и уж к ее охране отнеслись вовсе не так халатно. Служанки у нее были все свои, от Софьи. Охрана?
Алексей Михайлович поставил своих доверенных людей, да и Милославские тоже постарались. Иван Милославский примчался к Софье, падать в ноги и благодарить - царь, узнав, кому именно обязан своим счастьем, поблагодарил мужчину и пожаловал его золотой чашей с червонцами. Да и к царю Иван стал вхож намного чаще.
Любавушка по секрету призналась Софье, что ей царя уж-жасно жалко, он ведь такой одинокий - и никто его не понимает. Софья покивала, соглашаясь, что быть одиноким, имея аж десяток детей,, троих сестер и всяких около-родственников - это просто и посоветовала жалеть его почаще. Сошлись два одиночества!
Алексей Михайлович вообще ничего вокруг не видел, пребывая в розовом тумане. Софья даже удивлялась - как так можно? Но потом поняла. Царь любил жалеть себя, и любил, когда его жалели. Любава же была наделена этим даром в таком количестве, что хоть сцеживай и в чай подливай. Даже Матвеева, который-таки прорвался к царю и упал в ноги, не велел гнать со двора. Просто посмотрел с улыбкой и высказался в духе: 'Неисповедимы пути господни, никогда не угадаешь, где найдешь, где потеряешь'. Понятное дело, Матвеева этот расклад не устроил, но тут грянуло еще более страшное.
Наталью Нарышкину нашли мертвой.
Царь был в шоке, хоть и недолгом. Но злорадство в нем перевесило. Вот, не крутила б хвостом, сидела бы сейчас в Кремле. А так - простите...
Что привело к такому печальному концу?
А вот так. Ираклий, получив деньги на необходимое - целыми днями мотался по Москве. Ведь нанять людей мало, надо их еще вооружить, одеть, обоз снарядить... Царь тоже чуть сжалился и обещал помочь стрельцами - с легкой руки сына. Лучше - Матвеевским полком. Самое то для него...
Одним словом - Ираклий был очень занят. А жена оставалась одна. И не в Кремле, нет. Царь не намекал, что хорошо бы кахетинцу оттуда съехать, но мужчина и сам был понятливым. Снял подворье да съехал - временно.
Сам царевич, получив деньги, да и поддержку, целыми днями то в полку пропадал, то еще где, а Наталья одна оставалась. Вот и упросила молодого мужа ее хотя бы в церковь отпускать.
Ираклий, конечно, согласился. Со служанками, с охраной... только кого это спасло?
Никто даже и не понял, как дело случилось.
Просто шла молодая женщина, улыбалась солнышку летнем, а потом в единый миг за сердце схватилась да и на снег осела. Служанка кинулась, захлопотала, помстилось ей, что Нарышкиной плохо стало - ан нет.
Не плохо...
Между ключиц женщины, брошенный с нечеловеческой точностью, торчал короткий арбалетный болт.
Вот тут-то толпа и взволновалась - убили! УБИЛИ!!!
Охрана искать душегуба бросилась, да только следы на снегу и разыскала,, обильно перцем пересыпанные. Собака не прошла чтоб.
Ираклий, как узнал, помертвел весь, царю в ноги бросился. Было что-то такое в Наталье, притягивала она к себе мужчин. Хоть и был на нее Алексей Михайлович обижен,, а все ж приказал искать татя.
Искать начали по всей Москве - и очень скоро нашли душегуба. Сенька Жало, прозванный так за пристрастие к тонким узким клинкам, сказал, что нанял его какой-то высокий худой тип, вроде как старик, но точнее он не скажет. Вот перстень запомнился, да. Перстень приметный. И сапоги у мужчины были дорогие - тисненой золотом кожи. Словно и не нашенские...
И тут кто-то вспомнил, что Артамон Сергеевич эту моду любит....
Слово за слово, слух за сплетню - особенно старались те бояре, которых Матвеев утеснял, будучи подле государя. Да и идея его со свадьбой никому не понравилась. Милославские - те зло уже известное, а вот Матвеев - новое, незнакомое. Ровно что слепень не насосавшийся. Голодные-то они завсегда злее сытых?
Вот и пошел слух за слухом, что де-Матвеев приказал зарезать девку за то, что царя удержать нее сумела.
Что опаивал он царя зельем заморским, кое ему супруга готовит из лягушачьих кишок да мышиных хвостов, и опаивал он государя, пока тот у него в гостях был. А вот как перестали Матвеева до царя допускать, так и закончилось колдовство черное, злобное. Царь-то аж весь светится от счастья!
Матвеев, конечно, отговорился от всего.
Перстень-де у него украли, мало ли кто его теперь носит!
Сапоги?
Так и сапоги дело не сложное, мало ли мастеров на Москве.
Пытать царь его не приказывал, хотел побыстрее забыть об этой истории, но ложки нашлись, а осадок остался. И получил мужчина от царя распоряжение - ехать как можно скорее с Ираклием и до полной победы в Кахети обратно не возвращаться.
Ну, боярское дело такое, царь приказал - боярин согласился и собираться начал.
Софья этому только порадовалась, но оказалось - зря.
Недели не прошло, как попытались убить царевича Алексея.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 28.05.2015, 16:03 | Сообщение # 49 |
|
Читатель
Анимешница13Группа: Проверенные
Сообщений: 121
Репутация: 8
Статус: Offline
| ***
Алексей и Иван как раз гостили у Феодосии Морозовой. Та была рада видеть сына, а уж царевича и вовсе принимала, как самого дорогого гостя. Умна была женщина и понимала, что без мужской руки Ванечка вырос бы и слабым, и болезненным - да и вырос ли?
А вот как домой собрались, как поехали по переулочкам московским - тут и вышли на них шестеро татей. Да все с ножами, да рожи тряпками замотаны.
- А ну, стой, сопляки!
И коней под уздцы хватают.
Зря они это. Кони-то у ребят были не парадные, а боевые. Хоть и незаметно это было с первого взгляда.
На Дону коней тоже учат, потому как боевой товарищ. Случись что - и на себе вынесет, и в бою поможет, потому и учат их, что делать, когда враги под копытами....
Ребятам и командовать не пришлось - кони сами на дыбы взвились, троих стоптали, еще одного Алексей саблей достал, в пятого Иван нож кинул, а шестой утечь успел. Ваня закричал, люди прибежали, похватали негодяев, да повели.
Позднее, в пыточных подвалах уже разговорились. А покамест вели негодяев в пыточный приказ, а парни ехали домой и представляли, сколько и чего им выслушать придется.
И пришлось.
Алексей Михайлович взволновался, за голову схватился, приказал Алеше без охраны по городу не ездить. А еще приказал пытать негодяев, пока не выдадут, кто их нанял. Царевны распереживались.
Сказать, что Софья встревожилась?
Это еще было мягко сказано! Братья у нее были, но Алёшка-то один! Уникальный! Сколько в него труда вложено!
Встревожился и царь. Сейчас-то он мог быть спокоен и за страну, и за остальных детей. Более того, понимая, что может уйти раньше своей Любушки, переговорил он об этом с Алексеем - и царевич дал отцу крепкое слово. Что бы ни случилось - всегда у его вдовы будет почет, уважение и понимание. Все, что она пожелает. А коли дети у нее родятся - воспитаем. Не бросим, оженим али замуж выдадим...
Вопрос - кто?! - терзал Софью почти месяц. И весь этот месяц Алексей неотлучно пробыл в Дьяково, по настоятельной просьбе сестры. Казаки патрулировали окрестности, а крестьяне... да ежели б узнали - КТО, так на клочья порвали бы.
Алексей смеялся, но не спорил сильно. Было в нем это качество, редко встречающееся в мальчишках, да и во взрослых мужчинах. Оценить то, что делают ради тебя - и не препятствовать родным, потому что иначе они сойдут с ума от беспокойства.
Но татей мальчишки уходили насмерть. А оставшийся не сказал бы ничего - потому как сам не знал. Заказ принимал старший, он же договаривался, а они даже не знали, на кого лапку задрали.
Конечно, негодяя четвертовали, да толку-то с того?
Разгадка покушения нашлась неожиданно. В дверь к Лейле поскреблась одна девчушка.
- Тетенька, подайте хлебушка?
Лейла, находясь на последнем месяце беременности - они с Патриком принялись так усердно плодиться, что за эти годы произвели на свет трех рыжих мальчиков и теперь хотели девчушку, стала сострадательной. А потому сама вынесла девочке ломоть хлеба с мясом. Та вцепилась в них зверьком, а потом огляделась...
- Тетенька, на Москве бают, что вы царевне служите?
Лейла кивнула.
Действительно, про обычай царевен Анны, Татьяны и Софьи подбирать девочек, давать им образование, а там и замуж выдавать - шептались. И одобряли. И кусочек славы падал и на нее.
- Верно бают.
- Тетенька, а замолвите за меня словечко?
Лейла вскинула брови. Она могла бы, но... с чего? Да и девчушка бездомной не выглядела. Голодной, забитой - да. Но не бездомной. Слишком одежа на ней хорошая, сапожки крепкие, платок хоть и ветхий, но есть он. Синяки, конечно, но все ж...
- У тебя родных нет?
- А я расскажу, кто на царевича нож точит!
Лейла вцепилась в девчонку коршуном.
- Что?! А ну рассказывай!
- Тееееетенька!
Лейла от души топнула ногой.
- А ну молчи! Пошли-ка в дом, сейчас мне все расскажешь, а ежели стоит того твое дело - клянусь, замолвлю словечко царевне. Но коли лжешь... Сама себя проклянешь!
Девочку звали Евдокия, можно - Дуня. И она не лгала, ни в одном слове не лгала.
Год назад двенадцатилетняя девочка осталась без отца и матери. Так получилось, болезни не щадят никого. У родителей был трактирчик, маленький, уютный, из тех, куда стекается уйма народу - и малышка с детства слышала много всякого.
Отцу помогала, матери, и родители берегли ее. Единственное и любимое дитятко.
Дядька же, унаследовавший трактирчик, ребенка и в грош не ставил. А то ж ему, у него жена, да и своих семеро по лавкам, вот к ним сироту и приставили. Да и в трактире, тут подать, здесь подтереть...
Она и делала. Только вот отец трактир держал честь по чести, сброд гонял, а дядька того не мог. Распустил он голь перекатную - и года не прошло, как трактирчик для чистой публики стал пользоваться дурной славой. Принялись там чуть ли не тати сходиться. Но дядька не возражал. Еще и краденое скупать принялся. А недавно...
Этого мужика она давно приметила. Матерущий... Глаза желтые, волчьи, на левой руке двух пальцев нет, в рукаве гирька... как вытянет кого...
Страшно.
Девочка про себя Волком его прозвала и близко к нему старалась не подходить, а тут тетка послала - за соседним столом компания подралась, все на полу оказалось - убрать срочно надо было. Вот Дуня и ползала по полу, собирая заедки, да тряпкой возя, когда...
- Сколько вы за щенков возьмете?
Второй, подсевший к Волку был другим. Неправильным! Не место ему было в их трактире!
Вроде бы и одет он как крестьянин, а все ж таки!
Лейла, получившая в православии имя Лия, вцепилась в девочку клещом и добилась-таки! Расспрашивала про руки, про лицо, про голос - и оказалось, что на руках у него следы от перстней тяжелых, да и сами руки слишком белы. Не бывает таких у крестьян. И запах...
Борода-от у мужчины седая, длинная, а запах от нее вкусный. То дорогие благовония, крестьяне таких век не укупят!
- Обоих?
- Да. Они всегда вместе ездят, так что за каждым бегать и не надо...
- Не возьмусь. Хоть кошель золота насыпь.
- А ежели два кошеля. Или три?
Волк явно заколебался.
- Пять кошелей отсыплю, десять, тысячу золотом дам! Уедешь, дело свое начнешь...
- Насолил тебе, боярин, царский сын?
- Откель знаешь...?
- Да кто ж тебя на Москве не знает. Шапку надвинул, так и лицо поменял?
- Не твое дело! Молчи лучше...
- Так мое или не мое?
- Коли возьмешься...
- Возьмусь. Но заплатишь ты мне половину вперед.
- Десятую часть...
- Тебе, боярин, уезжать скоро.
- Много ты слишком знаешь...
- И того больше знаю, и дело твое сполню.
- Десять дней тебе сроку дам - управишься?
- Постараюсь. Как только в городе они будут. В Дьяково я их не достану, а здесь мое место... И царь своего сыночка не спасет...
Вот тут Дуняша едва себя и не выдала, чуть не вскрикнула, да слава Богу, отвел!
- Молчи! Обоих под плаху подведешь!
- Неуж у тебя, боярин, послать некого?
- Ты бы такое кому доверил?
- Половину вперед.
На чем они сошлись, Дуняша так и не поняла. Собрала осколки да черепки - и на кухню поспешила с самым придурковатым видом. А уже ночью и обмыслила все...
Только слепой да глухой в городе не знал, что царевич да Иван Морозов частенько к боярыне Морозовой наведываются! Да и про Дьяково она слышала. Два дня промаялась, а на третий пришел Волк опять в трактир. И взгляд у него был нехороший...
А на Москве зашептались, что на царевича ночью тати лихие ножи подняли. И той же ночью Дуня решила бежать хоть бы и к Лейле. Про нее давно вся Москва знала, что вхожа та к царевне, а уж через царевну и государю сказать можно...
Как Лейла девчонку не пытала - не лгала та. Так что вернувшийся домой Патрик Гордон был озадачен, приказал заложить карету и лично сопроводил жену с девочкой до Кремля.
Надо ли говорить, что к Софье главную наставницу всего женского батальона, как шутливо называла своих девочек царевна, пропустили невозбранно. И чистенько отмытую Дуняшу тоже.
Девочка как увидела, так и сробела. Но Софья и не таких разговорить умела.***
Спустя два часа Софья задумчиво смотрела в стену.
Вот, значит, как...
Матвеев, с-собака страшная.
С другой стороны, а чего она ожидала? И это он еще не знает точно, кто порешил Нарышкину. Только догадывается...
Да, дело было так...
Фрол Разин смотрел на Софью спокойно. Привык уже разговаривать с этой девчонкой, как со взрослой. Царевич доверял ей, да и сама она - как взглянет иногда, как скажет что - мороз по коже бежит. Опять же Аввакум ее уважает, старшие царевны прислушиваются - не обычная это девчонка, ой, не обычная. Стало быть и выслушать ее не грех, да и послушаться.
- Фрол, здесь добыча из Матвеевских сундуков.
- Да, государыня.
- То, о чем я тебя хочу попросить - опасно. Головы полетят, ежели дознаются. Можешь либо отказаться сразу - либо молчать. Всю жизнь молчать.
Отказываться Фрол не собирался. Хорошо помнил, как дитем рыдал, когда Иванку несправедливо сказнили смертью лютой. И помнил ночь, когда царевич вызвал его к себе и сообщил, что месть свершилась. С тех пор служил он не за страх, нет. На дыбу пошел бы за своего царевича. Ну и за его сестру. Все равно эти дети все делали, как один думали, как один, никогда промеж них распри не было...
- А государь царевич знает ли?
- Знает, просто не в Москве он сейчас. А дело делать срочно надо.
- Так что надобно, государыня?
Услышав все в красках и подробностях, Фрол аж поперхнулся. Ему предлагалось крупно подставить боярина Матвеева - наняв не меньше десятка человек для убийства Натальи Нарышкиной. Вот натуральная Матвеевская одежа, вот реквизит - то есть борода седая, вот деньги...
- Так ведь и правда убьют девку, государыня?!
Софья пожала плечами. Вот уж что ее не волновало. Убьет?
Замечательно. Ни к чему ей такие радости, как обиженная женщина за спиной. Ой, ни к чему! Тем более, Наталья неглупа, два и два уже сложила, начнет супруга против Алексея накручивать - и начнется. Бунт отделение, отложение...
А дивизий пока еще нет. Есть пара полков, в одном из которых, кстати, крутится Патрик Гордон, но покамест соглядатаев там больше, чем необходимо.
Да и Алексей Михайлович... нет человека - нет проблемы. По Ефимии он страдал сколько, теперь ежели Наталья вздумает ему писать али в ноги кидаться.... Это Касимовская невеста гордая была до слез, опозорили девчонку на всю страну, а она даже бороться не стала. А эта не побрезгует. И мужа отравить, и Любаше напакостить...
Нет уж, лучше такое исключить.
Не убьет?
Так хоть напугает - впереди своего визга полетит девка в Кахети и высунуться оттуда побоится.
Поймают убийцу - она в силе, поскольку Нарышкина век больше Матвееву не поверит, а без него за спиной, сама по себе она немного значит. Не поймают? Так все равно бояться будет.
Не то, чтобы Софья хотела убить Наталью. Как получится. Но и слез проливать по Нарышкиной не собиралась.
Кто ж знал, что Фрол так удачно наймет Сеньку Жало? Он сам признавался, что нанял десятка два татей в разных трактирах. И один, вот...
Наталью жалко не было. Туда и дорога.
А вот получить ответку Софье не понравилось. Хотя что тут было удивительного?
Матвеев, сильно обидевшись на поломанную карьеру, то ли переговорил с Натальей, то ли еще откуда все выяснил - и тоже нанял татей. Но уже для охоты на Алексея.
Ну, погоди у меня!
Софья задумалась.
Как быть?
Убивать Матвеева? То бишь нанять для него десяток киллеров? Она может, только смысла в том нет. Не он, так кто еще...
Не-ет, это все должно выползти на свет божий.
Надо составить план, проработать детали, судя по Дуняшиному рассказу, этот Волк заказчика признал... значит - Волка и надобно ловить. Да не просто так, ведь не поверит царь обычному татю, а значит, и Матвеева не тронет. А что можно придумать?
- Соня, ты тут сидишь?
- Что случилось, братик?
- Посольство Речи Посполитой в Кремль пожаловало.
- И что?
- Отец ругается, чуть ли не сызнова воевать хочет!
- ЧТО!?***
Все оказалось не так страшно, как казалось сначала Софье. Просто после войны с Польшей (она же Речь Посполитая) и отречения Яна Казимира - на троне уселся Михаил Корибут Вишневецкий. Как Алексей Михайлович не интриговал - все одно не выбрали Алексея Алексеевича. И вот теперь новоявленный правитель наводил мосты.
Прислал посольство, кланялся... одним словом 'ребята, давайте жить дружно?'.
А вот Алексею Михайловичу это не понравилось. Он едва ли не гнать посольство велел, но Алексей Алексеевич сумел тактично вступиться...
Софья задумалась.
Речь Посполитая...
Вообще, дружить с ними выгоднее, чем воевать. И как?
А идея была проста...
- Алешенька, а Михаил женат?
- Нет, Сонюшка...
- А у нас Марфинька на выданье...
- Ты думаешь...
- А почему бы нет? Ты ведь и сам ее знаешь!
И верно, восемнадцатилетняя красавица могла кому хочешь вскружить голову. Темные волосы она унаследовала от Марии Милославской, синие глаза от отца, от него же и статную фигуру, а учитывая, что последние несколько лет Софья занималась ей вплотную, результат был... потрясающим.
Марфа отлично могла себя подать, благодаря физическим упражнениям она стала сильной и гибкой, говорила на нескольких языках, свободно читала и писала на родном и чуть хуже на латыни и турецком. Польский с ней никто не осваивал, но было б желание?
Ребята переглянулись.
- Он католик...
- Аввакум обоснует...
- И отец как на тетку Ирину поглядит, так и...
На лицах царевича и царевны возникли абсолютно одинаковые хищные улыбки. Вот сейчас, как никогда, было видно, что они брат и сестра. И мысли у них были одни и те же.
Невеста согласится?
Кто бы сомневался!
Теперь осталось уговорить двух государей.***
- Тятенька, я подумал тут... сильно ли ты на ляхов обижен?
Алексей Михайлович пожал плечами. Он был влюблен, счастлив, Любушка умело поддерживала его в этом состоянии, а потому даже на поляков он гневался скорее по инерции.
- Не то, чтобы сильно, сыне, но хотел я тебя на том престоле увидать...
- А ежели не меня?
- Так ведь и не тебя - этого Вишневецкого пригласили!
- Так он ведь не женат. А мы с ним граничим...
Синие глаза вспыхнули интересом.
- И?
- Марфинька в возраст вошла.
- Не Дуняша?
- Нет, тятенька. Не справится Дуняша, слишком она в стороне от всего держится...
Алексей Алексеевич добавил бы еще, что как и воспитавшая ее тетка Ирина, Дуняша слишком склонна вертеть всеми окружающими, но неумело и по-глупому.
- Так жене и не надобно в центре внимания быть.
- Тятенька, так Марфинька языки знает, танцевать умеет, опять же политес весь изучила, что при европейских дворах принято, в платье их ходить умеет...
- И откуда бы?
Сдвинутые брови хмурились, а синие глаза смеялись. Знал он про занятия, донесли. Но и препятствовать не стал, чего уж там! Пусть лучше девка языки учит, чем на незанятую голову чего придумает!
- Так мир не без добрых людей, - не дрогнул парень.
- И что ты делать хочешь?
- Тятенька, я тут узнал, - действительно, Ордин-Нащокин вчера весь вечер бегал и узнавал, - за него Элеонору Австрийскую сватают. А чем мы хуже?
Вопрос был актуальным. Фердинанда Алексей Михайлович не любил, да и священную Римскую империю - тоже. Католики...
- Предложить ему мирный договор...
- Да. Мы его более трогать не будем, а случись что - поможем полками. Для зятя не жалко.
- А ежели они Марфиньку потребуют католичкой сделать?
Это был самый скользкий момент. Но и его уже обговорили дети.
- Тятенька, кто бы там что не пробормотал - православной Марфинька была - ей и останется. И дети ее православными вырастут. И можем мы потребовать, чтобы Михаил у себя разрешил храмы строить, чего ж нет? Так что душа ее не пострадает.
- Ох, Алёшка, наплачутся от тебя девки. Кого хочешь обведешь...
Алексей Михайлович и не ругался.
- А еще муж да спасется женой своею...
- А не жена - мужем своим?
- Так ежели мужу не повезло православным родиться? Мы вот реформу делаем, книги переписываем...
Намек вышел достаточно толстым, но Алексей Михайлович не обиделся. Идея была неплохая.
Не получили престол для сына?
Получим его для дочери!
А дальше будет видно. Зато Фердинанду ноги оттопчем!
Мужчина подумал - и кивнул. Почему бы не попробовать!?
Память о слезах любимой сестры камнем висела у него на сердце. Неужто он Марфиньку тоже в девках оставит?***
Царевна Марфа известие восприняла с энтузиазмом и принялась спешно учить польский, для чего переехала под крылышко теток в Дьяково. То, что параллельно она изучала и другие вещи, уже эксклюзивно, от Лейлы, скромно умалчивалось. Зачем царю знать, что гаремные девушки много чего умеют в постели?
И нечего тут пищать: 'ой мамочка, стыд-то какой!'! Стыд не дым, глаза не выест, зато супруг не будет по бабам бегать.
И о кратком курсе от Ибрагима тоже промолчим. К чему царице яды распознавать? Вроде как и не надобно?
И о том, что Стеньку Разина озадачили найти еще парочку таких же специалистов - мало ли, пусть с девочкой поедут в ее свите, ежели что...
И о том, как натаскивали четырех девочек из 'бабьего батальона', уже специально, чтобы служили царевне в другой стране.
Молчание - оно завсегда золото.
Для всех Марфа просто учила польский язык.
Первой царю устроила скандал царевна Ирина, обидевшись за свою Евдокию. Но тут Алексей Михайлович плечами пожал. Мол, я бы и не прочь, да ты на нее погляди? Она ж и слова не поймет! Ей что муж ни скажи, все мимо будет, а Марфинька латынь уверенно изучила, да и польский и французский изучает...
Опять же, политес...
Ирина ругалась, но крыть было нечем. Сама виновата, надо было ребенка не только молитвам учить, но еще и остальному.
Посольство, получив такое предложение, опешило - и Михаилу полетело письмо. Пусть задумается.
Алексей был доволен и предлагал Софье так же заняться и остальными сестрами. Та колебалась, но все решил визит тетки Ирины.
Однажды та просто вошла без стука в Софьины покои в Кремле.
- Ты что ж творишь, племянница!?
Софья только глазами захлопала. Творила-то она много всего, но надо выяснить - за что наезд?
- Что не так, тетя?
- Где это видано, младших поперед старших замуж выдавать?!
Тогда все ясно, волна докатилась и сюда. Софья усмехнулась. Ну, держись, щучка теремная!
- Где это видано - царевен неучами растить?!
- Что!?
- А вот то! Девке двадцать лет, она ни единого языка не знает, ничего не умеет...
- Все она умеет! Шить, вышивать...
- Ага. И молиться. И все. Королеве-то другое уметь надобно. Как она послов приветит!? как придворных окоротит?! Там ведь не наши терема, там другая жизнь. Марфа к ней хоть и не готова, а все ж справится. Дуняша же и двух слов сказать не сможет!
- Так язык-то изучить...
- Вот и пусть сначала изучит, а потом приходит. Подберем мы ей мужа...
- Не слишком ли ты много берешь на себя, Сонюшка?
Голос царевны стал подозрительно теплым да ласковым, но Софья и плечами не пожала.
- Не слишком. Не на Алешу ж эти бабские дрязги сваливать? У него дела государственные, ему разбушевавшийся курятник ни к чему.
- А ты, стало быть, утихомирить его сумеешь?
- Нет, - Софья впервые отвлеклась от перекладывания бумаг на столе и взглянула тетке в глаза. Жестко и холодно. - Двух-трех на суп пущу, остальные сами утихнут.
- А руки не надорвутся?
- А я не своими руками.
- Не боишься?
- Боюсь. Но и портить брату жизнь не дам.
- А сестре ее портишь!
- Марфиньке?
- Дуняше!
- Тетя, вопрос уже решен. Вы ко мне пришли, чтобы через меня на Алёшу надавить, а через него на отца? Не будет такого. Это все?
Царевна Ирина рассматривала племянницу со странным выражением.
- М-да... недооценила я тебя. Недооценила...
Софья опять уставилась в бумаги. Хлопнула дверь.
Кажется, она приобрела себе врага? Или нет?
Если Марфу удастся выдать замуж - плевать всем будет на ее особенности. Победителей не судят. Ну а коли нет...
Все равно просто так не сдадимся! Вот!
***
А параллельно она допытывалась, кто покушался на Алексея Алексеевича. За таверной установили наблюдение - и нашли там мужчину, которого описала девочка.
А с казаками какой разговор? Как вышел Волк из кабака пьяный, так схватили, скрутили - да и повели к царевичу. Никто и не заметил. Метод-от старый, чтобы 'языка' взять, казаки им кою сотню лет владеют! Мешок на голову, в мешок табачку али перчика - и не до того человеку будет, чтоб орать. Вдохнуть бы!
Так, спутанным, словно колбаса, завернутым в дорогой ковер, с мешком и доставили пред светлые царевичевы очи. Да не в Кремль, нет. Туда с таким ходу не было, да и стены там шибко глазастые и ушастые. На подворье к боярыне Морозовой.
И были абсолютно спокойны.
Когда боярыне сказали, что сей человек хотел ее дитятко жизни лишить...
Хорошо, что казаки народ крепкий, потому как на пару секунд у боярыни такой взгляд стал... ей-ей, кинется! И кинулась бы, зубами б в глотку вцепилась - и о молитвах не помнила бы. Куда там!
А в комнате мужчину уже ждали.
Софья и Дуняша - за ширмой.
Алексей и Иван - за столом.
Степан и Фрол Разины как охрана, чтоб не кинулся.
Мешок зацепили, потянули...
Софья едва удержалась от присвиста. Действительно, как есть - волчара. Битый, травленый... смогут ли ребята его сломать?
Или и ломать не надо?
А ведь ей бы киллер такого уровня пригодился бы. Пусть на Корону поработает?
Только как его уговорить?
Импровизацией она владела, но вот беда! В этом мире всерьез ее принимали только те, кто с ней столкнулся. А стальные...
Нет сейчас все зависело от ее брата. Сможет?
Отлично.
Нет? Тоже неплохо, но специалиста будет жаль.
Тот? - спросила Софья у Дуняши одними губами.
Девочка закивала. Тот...
Настроение у Софьи испортилось. Ладно, посмотрим, что смогут сделать ребята.***
Алексей Алексеевич Романов смотрел на стоящего перед ним человека. М-да.
Даже избитый, связанный, в окружении казаков, тот выглядел... несломленным. И ведь верно. Согнуть его можно - не исключено, что с помощью каленого железа. А вот сломать... его ломала жизнь. Жестоко и через колено. А потому...
Вряд ли он сможет что-то страшнее, чем просто убить. А смерть ему не страшна. Так ведь?
- Развяжите его.
Вот тут в желтых глазах мелькнуло изумление. Алексей же принялся импровизировать. Удивить - значит победить?
Попробуем!
Освобожденного пленника подтолкнули к креслу и почти силой заставили в него сесть.
- Воды? Вина? Чая?
Неясно, чего ожидал мужчина, но уж точно не светской беседы. Сверкнул глазами, промолчал.
- Да ты не бойся, не убьют, - голос Алексея был спокойным и серьезным.
- Пряников насыплют? Али калачей заморских?
Мужчина зло ухмыльнулся.
- Если попросишь - принесут, - Алексей был спокоен. - Как видишь, к тебе тут относятся не как к татю, а как к гостю. Так что подать прикажешь?
- Воды дайте. Вы всех гостей так к себе зовете?
Алексей от души фыркнул.
- Скорее их так выгонять приходится, - вступил в игру Ваня. - Ты ведь нас знаешь.
- Кто ж царевича да не знает? Да и ты, боярин, на Москве известен.
- Тогда понимаешь, что нет нам никакого резона тебя убивать или пытать. Завтра на твое место Матвеев еще сотню найдет...
Вот это был удар. Ванька рисковал, но выиграл, как же много он выиграл! По расширившимся зрачкам, по сбою дыхания Алексей видел, что угадал, УГАДАЛ!!! Правы были они с Софьей! Как же правы! Некому сейчас более на него нож точить, а вот Матвеев мог!
При удаче он бы высоко взлетел, теперь же падает, а это больно, да и каждый рвануть зубами старается... и кому он той неудачей обязан, даже глупцу ясно.
- И то верно, - соглашался мужчина с Ванечкой, а взгляд перевел уже на Алексея. - Так чего тебе от меня надо... царевич?
Алексей мысленно перевел дух. Победа. Хоть и маленькая, но победа! Когда человек вступает в диалог - он уже открывается для воздействия. А если он соглашается признать твои права... можно считать, что он почти твой. Ты сумеешь его использовать при должной ловкости.
- Чтобы ты на меня поработал, а не на Матвеева. Только по доброй воле, сам понимаешь. Иначе все напрасно будет.
- И что ж я сделать должен?
- Убить меня.
|
| |
| |
| Дата: Четверг, 28.05.2015, 20:01 | Сообщение # 50 |
|
Читатель с абонементом 1 ур
kapibaraГруппа: Проверенные
Сообщений: 281
Репутация: 4
Статус: Offline
| Хм... Интересно, что там дальше будет.
|
| |
| |
|
